Я подняла голову. Говорил невысокий. Моряк, наверное, или помощник капитана. Перед ним на подогнутом чехле стоял планшет. По экрану шагала дама в длинном платье. Ее дворец был увешан тканями. Что-то средневековое. Надо же! Я пришла в капитанскую рубку и не заметила. Видать, сидеть в кубрике совсем сил не осталось.
Рубка капитана была просторная: в нее набилось много народа. Капитан Леша, высокий, худой, в висящем на костлявых плечах свитере, не отводил взгляда от мутного лобового стекла, за которым, как мне казалось, ничего не было видно. Все-таки помощник капитана Миша (так он представился) с тревогой смотрел на экран.
Здесь же оказались женщина с выбеленной челкой и толстяк. Сунулся было полосатый, но его выдуло сквозняком.
– В Соловки не зайдем, – сообщил капитан, – порт не принимает. Остановимся пока на Большом Заяцком, там подход удобный. – Посмотрел на белую челку и спросил: – Кто из ваших не умеет плавать?
– У нас Володя мастер спорта по плаванию. На спине, – бодро доложила она.
Капитан Леша усмехнулся.
Изморосьная хмарь слева набухла, потемнела, волны стали мельче и противнее.
– Ну ладно, – выдохнул капитан. – Попробуем. А то и правда разрядится.
Я открыла дверь, чтобы сбегать к маме и сообщить, что скоро нашим мучениям конец.
– Стоять!
Не устояла. Корабль накренился, дверь гостеприимно распахнулась, выкинув меня на узкую палубу. Я впечаталась ребрами в перила. Железная ручка выскользнула из пальцев. Я еще боролась, пытаясь ее поймать, бестолково махала руками. А корабль все сильнее и сильнее ложился на борт. Узкие перила перерезали меня пополам. Ноги оторвались от палубы, и я начала заваливаться через голову в бурное Белое море. Юлечка, зараза, торчала у перил, смотрела.
– Стоять!
Передо мной возник помощник капитана Миша.
– Ты чего такая бедовая? – радостно спросил он. – Иди вниз, к матери. А то плавают у вас тут… на спине!
На корабле заорала сирена, мотор сбавил обороты, и нас свободно закачало на волне.
Юлечка, конечно же, смылась. И я, кажется, начала ее понимать.
– А почему не на Соловки? – волновалась мама. – Тут всего полчаса ходу.
– Хорошо, что не на Соловки! – радовалась я. – Все правильно! Нам сюда!
– С чего ты взяла?
Я не стала пугать маму рассказом о своем неудачном плавании на спине – Юлечка активизировалась, выходит, ей не хочется, чтобы мы сюда заходили. А значит, нам сюда.
Остров начинался с камней. Круглые, окатанные бесконечными волнами. Вода била в них, заставляя двигаться.
– Попытаюсь подойти, – перекрикивал шум ветра капитан, – но ничего не обещаю. Как-нибудь на сушу переправимся.
На берегу темным пятном выделялся домик в три окна. Рядом – деревянная церковь.
Каменный берег придвинулся, мотор загудел натужнее, что-то звонко цепануло за днище, и качка прекратилась. Мотор взревел, заставив корабль застыть, попятиться – мы вошли в каменную выгородку, невысокая стена защищала от волн.
– Все, ночь точно здесь проведем.
Мотор замолчал. Уши заложило от тишины.
Остров – это камни, поросшие низкой травой, невразумительный кустарник и снова камни, камни. От волны они перекатываются, шуршат, жалуясь. У домика вспыхнул свет, приоткрылась дверь, выпуская человека. Закричали над крышей чайки.
За церковью начинались такие же мостки, как и в Залавруге. Но идти по ним сейчас не хотелось, а хотелось поскорее спрятаться от ветра и дождя за надежной дверью, чтобы над головой была прочная крыша.
– Туда, туда, – показал нам на церковь человек из домика, и мы послушно пошагали «туда». В церкви наступила долгожданная тишина, без ветра стало тепло. Очень тепло. Деревянный пол под ногами заметно покачивался – качка еще долго не отпускала.
Человек оказался смотрителем острова. Нам он был не рад.
– И каким же ветром вас сюда занесло? Говорили, дня три туристов не будет.
– А мы не туристы, – с гордостью сообщил гигант Володя и стал рассказывать про свой фестиваль. Рассказ смотрителя не впечатлил.
– Ночуйте на корабле, – разрешил он. – Завтра уматывайте. У вас нет разрешения на стоянку здесь.
Женщины принялись спорить, говорить о детях. Дети молча сидели на полу. Цвет лиц – зеленоватый.
– Нам надо ехать дальше, – прошептала мама. – Наверняка ходит что-то местное. Я договорюсь.
Смотритель был упрям. Ни бледные лица детей, ни звонкие голоса женщин на него не подействовали.
– А что такого на этом острове, что он нас прогоняет? – подобралась я поближе к помощнику Мише.
– Здесь вавилоны древние. По ним как бы ходить нельзя без экскурсовода.
Я посмотрела в окошко. Ничего выше нашей церкви не нашла.
– Почему «вавилоны»?
– Лабиринты по-вашему. – Миша стал водить пальцем по доскам. – Такая штука. – Он нарисовал круг. – Из камешков ходы спиралькой выложены. Спиралька закручивается сначала в одну сторону, а потом в другую. Тут их штук десять.
– Зачем они?
– Кто их знает? Эти вавилоны были тут до монахов. Древние рыбаки приплывали и выкладывали. Хоронили своих. Говорят, в раскопанных курганах нашли кости. Не целые скелеты, а кусочки. Вроде как с кусочками часть души сюда привозили.
– И что кости?
– Увезли. Да тут этих вавилонов – на каждом острове. Еще на Кузовах есть.
– Кузов – это машина? – После тяжелой качки голова не соображала.
– Это архипелаг, несколько островов. Мы их проплывали. Не видела?
Вот сейчас возьму и расскажу, кого я видела!
– Да они такие путаные, эти лабиринты, что в них только хоровод и водить. Или по пьяни плясать. Зайдешь, заплутаешь, сам уже не выйдешь.
Вчерашняя Залавруга, олень, увозящий Юлечку, но так и не увезший до конца, короткое, но туманное слово «неолит». Наверное, те же охотники старались, что оленей выдолбили.
– Мне туда, – встала я на ноги.
Тут же появился смотритель.
– Я вам дам – «туда»! – погрозил он кулаком с зажатой в нем палкой. – Будете мне тут мертвых гонять. Сейчас на корабль сядете и обратно в Беломорск пойдете. Как сюда дошли, так и отсюда умотаете. Я сказал, сидеть и никуда не соваться.
– Где мертвые? – обиделась я на смотрителя. Чего он орет все время?
Тут и мама как раз появилась. Недовольная. Ну понятно, отчего крик: не договорились.
– А там, – махнул палкой сторож. – Курганы эти, лабиринты. Они же обрядовые были, для связи с миром мертвых!
За мамой шагал гигант Володя. Тоже хмурый – и он не договорился.
Я потянула из кармана сотовый. Про мир мертвых надо было узнать поподробней.
Глава 9
Прием в Доме Мертвых
Ночь ревела ветром, билась о деревянные стены. Старая конструкция скрипела, но не сдавалась.
Нас оставили на острове. Смотритель ходил-ходил, ругал нас, ругал, но делать было нечего. Мы все на корабле не помещались. Холодно там было, сыро. Здесь суше и теплее. Смотритель ушел в свой домик – не тот каменный, что стоял около церкви, а невысокий, толстостенный, деревянный, с крошечными окошками. Он прятался неподалеку от церкви в зарослях иван-чая.
Смотритель уже ничего не говорил, когда мы пришли к его дому и устроили рядом посиделки. Здесь на улице стоял широкий стол, из камней был сделан очаг. Под лозунгом «Детей надо кормить» в очаге затрещали дрова. Дровами были вымытые морем до белизны доски, палки, обкатанные о камни до гладкости, водоросли. Появился казан и даже сковородка, на которой Полосатый обещал пожарить грибы, которые в свою очередь обещали набрать Толстяк и Выбеленная челка. Они отправились на поиски, не забыв поклясться, что ни шагу с мостков не сделают. А я увязалась за ними. Грибы меня не интересовали. Хотелось пройтись. Мама сидела на камнях, прикрыв глаза. Я боялась с ней говорить. Она страшно устала бороться с действительностью. И, наверное, со мной.
Грибы здесь были. Я удивилась.
Нет, не так. Сначала я удивилась, когда поняла, что тот куст, около которого я стою, – береза. На ней были крошечные березовые листочки. Соседним кустом оказалась рябина. Развесистая такая. С крошечными, еще розовыми гроздьями. Как раз под березой и рос первый гриб. Нормальный такой белый. В полный рост. Дальше Толстяк, которого, оказывается, звали Алексей, стал собирать грибы двумя руками.
Я огляделась. Зеленый ковер то ли травки, то ли кустиков, то ли мха устилал камни. Кое-где камни выступали черными кулаками. По бокам камней кляксами растекался лишайник. Моросило. Все вокруг было серым и унылым. Я шла, чувствуя, как доски пружинят под ногой. Старалась не наступать на край – мне уже надоело подставлять свой лоб подо все, что по нему может ударить.
Толстый Алексей восторгался каждым грибом. Я чувствовала, что засыпаю. Руки в карманах, капюшон на лоб. Смотрела на ноги. Правая, левая, правая, левая… По прямой, по доске, чуть поворот. Правая, левая, правая, левая. Протянулась ветка березы. Обойти.
