Мужчины беспрекословно подчинились. Никому и в голову не пришло ослушаться эту женщину в наряде фрейлины.
— Я прекрасно знаю, что ничего с тобой не случилось, Грейс! — взорвалась королева. — Какого дьявола ты устроила это представление?! Хочешь податься в комедиантки? Можешь и не мечтать — через месяц подохнешь с голоду!
Я открыла глаза, но ничего не увидела. Тогда я поправила маску и села.
Королева и Мери Шелтон вопросительно взирали на меня сверху вниз.
— Ваше Величество, я просто обязана была это сделать, — сказала я. — В марципане были осколки стекла. Нельзя было допустить, чтобы Сара взяла это в рот…
— Что!? — воскликнула королева.
Я протянула ей кусочек угощения, который дала мне Элли, и который я машинально сжимала в руке, пока металась по залу, а потом падала в обморок. Когда я разжала пальцы, на них была кровь.
Королева осторожно взяла бурый комок и поднесла его к глазам.
— Господи Боже! Откуда это? — спросила она.
— Случайно отвалилось от марципанового медведя, когда я и Элли…
— Неважно, — наклонившись ко мне быстро и тихо произнесла королева. — Достаточно, что ты это обнаружила. И хотя твое фиглярство не произвело на меня впечатления, я согласна — это был единственный выход. Грейс, ты просто обязана выяснить, чьи это козни. Причем срочно, к утру. Завтра швед обязательно поинтересуется: может ли он продолжить свое сватовство или нет. Что ж, скоро он услышит мой ответ. А сейчас я провожу тебя наверх, потом вернусь в зал и сообщу остальным, что с тобой случился внезапный приступ мигрени, и на торте тебе померещился паук. А пока все будут думать, что ты отдыхаешь, ты обязана, наконец, определить источник всех этих кошмаров.
Было жаль пропустить оставшуюся часть маскарада, но я почувствовала облегчение, узнав, что королева поручает мне довести расследование до конца.
— Мне остаться с ней? — спросила Мери Шелтон. Слов королевы она не слышала.
— Нет, дитя мое, — ласково ответила Ее Величество. — Сейчас мы вернемся в зал. Я скажу миссис Чемперноун, что бедняжку Грейс не стоит беспокоить до окончания маскарада. — Королева снова повернулась ко мне: — Не трать времени, Грейс!
Я кивнула. Мери Шелтон помогла мне подняться, а потом они обе проводили меня по винтовой лестнице в комнату фрейлин.
Как только королева и Мери удалились, я на цыпочках спустилась вниз и отправилась на поиски Элли.
Найдя ее во дворе замка, я передала подруге слова королевы.
К несчастью, никто из нас не представлял себе с чего начать. Несколько минут мы просидели в тишине, размышляя.
И тут мне пришло в голову, что есть человек, который может знать, кто подложил стекло в торт! Джон. Он был в Банкетном павильоне и даже застал там нас с Элли. Быть может, Джон видел, кто еще входил в него?
— Элли, — сказала я, — ты не могла бы привести сюда Джона Халла?
Она кивнула и поспешила в зал.
Элли не было ужасно долго. А я ждала, ждала и все думала, кто мог совершить эти ужасные злодеяния.
Элли вернулась одна.
— Нет его там, — объяснила она. — Я везде искала.
«Наверное, он плохо себя почувствовал и отправился лагерь», — решила я.
Все это время, пока их комнаты в замке занимали придворные дамы, королевские фрейлины и члены Тайного Совета, в том числе Секретарь Сесил, люди графа Лестера жили в палаточном лагере на берегу озера.
Мы с Элли поспешили туда.
Вокруг не было ни души, лишь у костра крепко спал, свернувшись клубочком, маленький паж, которого, скорее всего, оставили в лагере присматривать за хозяйством и оберегать вещи от воров.
— Мне нужен Джон Халл. Где его можно найти? — требовательный тоном заявила я, разбудив мальчика.
Он молча указал пальцем на крайнюю палатку.
Приблизившись к обиталищу Джона, мы с Элли раздвинули полог и осторожно заглянули внутрь. Сияла полная луна, и в палатке было очень светло. Джона в ней не было. Повсюду в беспорядке были разбросаны вещи, и неприятно пахло несвежим бельем и грязными чулками.
Уже собравшись уходить, краем глаза я заметила торчавшую из-под соломенного тюфяка ливрею. В лунном свете легко можно было различить цвета сэра Уильяма Сесила.
С бьющимся сердцем, я лихорадочно стала искать причину, по которой слуге графа Лестера понадобилась ливрея слуги сэра Уильяма Сесила. Если, конечно, он не собирался от его имени отнести отравленный эль мастеру фейерверков!
В полном смятении я вытащила из-под тюфяка и ливрею, и безрукавку к ней. Мы с Элли переглянулись: это была не случайность!
В ливрею был завернут какой-то тяжелый предмет. Развернув его, я ахнула — топор!
Я вспомнила, как в лабиринте Джон был со мной мил и любезен, а потом, за несколько минут до того как от статуи отвалился хвост, вдруг исчез. И как неожиданно появился у Банкетного павильона. Возможно, он пробрался туда до нас с Элли и начинил осколками марципановую фигуру…
Я завернула топор в ливрею и засунула все обратно под тюфяк.
Мы с Элли выскочили из палатки и несколько мгновений молча смотрели друг на друга.
— Ничего себе… — пробормотала моя подруга. — И что ты теперь будешь делать, Грейс?
Но я все еще не могла поверить. Неужели за всеми этими происшествиями стоял Джон?!
Перед охотой он помог мне сесть в седло, а потом куда-то пропал…
Я перестала дышать. Неужели Джон Халл оказывал мне знаки внимания только для того, чтобы оказаться поближе к королеве?
Но зачем? Во имя чего? Он — оруженосец графа Лестера. Зачем ему дискредитировать своего господина? Бессмыслица какая-то! Нет, наверняка это не Джон! У него не было оснований подстраивать этот кошмар!
Даже если Джон ни при чем, ливрея, безрукавка и топор — важные вещественные доказательства.
— Как ты думаешь, мы можем забрать ливрею и безрукавку? — спросила я у Элли.
Та нахмурилась.
— Вообще-то будет странно, если нас с ними увидят… Придумала! Я засуну их в мешок для грязного белья! Тогда никто даже не спросит!
Я спряталась за палаткой, а моя подруга бросилась к тому месту на берегу, где прачки хранили свои принадлежности.
Неожиданно до меня донесся звук шагов и громкие голоса. Это были слуги шведских вельмож, которые что-то оживленно обсуждали и смеялись. Я осторожно выглянула из своего укрытия: к палатке решительным шагом направлялся Джон! Я так и застыла, лихорадочно соображая, что говорить, если он меня застукает. Час от часу не легче!
Джон юркнул в палатку, но тут же появился вновь с бутылкой в руке, пройдя от меня буквально в трех шагах. Слава Господу, меня он не заметил: видно, в наряде дриады и маске с листочками я действительно перевоплотилась в зеленый куст!
Джон догнал остальных. Шведы были навеселе и горланили на всю округу. Судя по всему, один из них удачно пошутил, потому что остальные рассмеялись. И к моему удивлению, Джон тоже!
Я уставилась на него во все глаза: он смеялся над словами чужого языка, следовательно, понимал его!
Меня словно холодной водой окатили. От потрясения я не могла двинуться с места.
В голове билось: «Джон все понимает. Он прекрасно говорит по-английски, но владеет и шведским! Значит, он мог действовать в интересах принца Свена! То есть похитить ливрею и под видом слуги сэра Уильяма Сесила отнести отравленный эль отцу Розы, а потом нарядиться водяным и до смерти ее напугать… Причем, все это с одной целью: дискредитировать графа Лестера и возвысить шведского принца. Невероятно!»
Мгновение спустя где-то рядом раздалось шуршание, и из густого сумрака вынырнула Элли с мешком в руках.
— Что-то не так? — поинтересовалась она.
Я рассказала ей о том, что видела и слышала. Моя подруга тихо присвистнула от изумления.
— Просто не могу поверить, — монотонным голосом твердила я, чувствуя, как в желудке у меня что-то сжимается и разжимается.
— Но ведь тогда все становится на свои места, как ты думаешь? — тихо заметила Элли.
— Да, — печально согласилась я. — К сожалению, да.
Ведь если Джон тайно служит принцу Свену, у него есть основания действовать против графа Лестера. Всем известно, что граф — фаворит королевы. Если бы он утратил ее расположение, принцу Свену было бы легче завоевать руку и сердце Ее Величества.
«Нужно немедленно поговорить с королевой», — решила я.
Мы с Элли вытащили из палатки ливрею и безрукавку и запихнули их в мешок. Затем Элли вскинула его на плечо, пожаловавшись на тяжесть, и мы побрели к замку.
Разговаривать не хотелось.
Я отчаянно пыталась найти находкам иное объяснение. Внезапно мне припомнилось еще кое-что, и я застыла на месте: утром, после фейерверка, на котором петарда ранила цыганенка Пита, на руке Джона Халла был сильный ожог. Он объяснил мне, что варил эль с пряностями для графа и ожегся о кочергу. Но эль с пряностями пьют зимой, в мороз, а не в августовскую жару!
