Журнал "Если" - 2000 № 9

Фильм Мензиеса был редким и полноценным примером научной фантастики. Тогда же, в 30-е годы, в США был создан довольно неуклюжий гибрид «сайнс фикшн» и мюзикла - музыкальная комедия «Только представьте» Дэвида Батлера. По ходу действия герой, умерший в 1930 году, воскресал в 1980-м и оказывался в Нью-Йорке будущего, где проникал в команду космического корабля, направлявшегося на Морс. Нью-Йорк восьмидесятых был создан с помощью макетов небоскребов из папье-маше и небрежно разрисованного «небосвода». Движение городских аэропланов регулировалось светофорами, а все жители города носили имена-шифры - J-21,LN-18 и т.д.

В 1937 году сказочно-утопический образ города будущего возник и в другой голливудской картине - романтико-приключенческой фантазии американца Фрэнка Копры «Потерянный горизонт», поставленной по одноименному роману Джеймса Хилтона. Затерянный в Тибете город Шангри-Ла был представлен пышной декорацией с белыми стенами, бассейнами, отражающими кроны нависающих деревьев, огромными лестничными маршами и колоннадами, эффектно подсвеченными на фоне вечернего неба.

Кино 40-х годов не баловало зрителей фантастическими сюжетами, зато в литературе именно в это десятилетие под влиянием суровых военных и послевоенных реалий родилась более чем пессимистическая антитеза сказочному «Городу Солнца» - город «Большого Брата» из знаменитого романа Д.Оруэлла «1984». Первая, телевизионная, экранизация романа была сделана на ВВС в 1954 году. Сразу же за ней последовал кинофильм Майкла Андерсона - по общему признанию, еще менее удачный, чем телеверсия. Мрачный мир тоталитарной диктатуры будущего был воссоздан весьма пресно и примитивно - пожалуй, единственным его характерным атрибутом стали «подглядывающие» телевизоры в домах горожан. Забегая вперед, скажем, что спустя 30 лет режиссер Майкл Рэдфорд и художник Аллан Камерон сумели исправить этот недостаток. В их экранизации Оруэлла урбанистический пейзаж будущего напоминает нечто среднее между концлагерем и свалкой: на фоне разрушенных фабрик и жалких жилищ-клоповников бродят отчаявшиеся голодные люди, а с экрана огромного телемонитора на них взирает контролирующий всех и каждого «Большой Брат».

Примечательно, что 1984 год стал временем действия и одной из знаменитых антиутопий 60-х - фильма «Альфавилль» Жана-Люка Годара. Оставаясь верным принципам «документального реализма», Годар снял свой город будущего в ночном Париже. Мрачные пустынные улицы, пульсирующие неоновые лампы, искаженные оптикой сооружения (в частности, здание телерадиокомпании ORTF и виадук Отей) создавали весьма колоритный образ враждебного, механистического мегаполиса.

«Альфавилль» и другую близкую ему по стилю антиутопию 60-х - «451° по Фаренгейту» Трюффо, можно без устали критиковать за минималистский, чтобы не сказать - примитивный, подход к изображению мира будущего. Однако их стилистика объяснима: в отличие от довоенных времен, общество 60-х испытывало жадный интерес не столько к прогностическим картинам будущего, сколько к тому, чтобы под маской будущего увидеть гипертрофированное настоящее. Отсюда повышенный спрос на фантастическую сатиру и гротеск, апофеозом которых, уже на заре 70-х, стал «Заводной апельсин» Кубрика. В 1971 году, когда фильм появился на экранах, гротескный образ Лондона будущего - с сюрреалистическим молочным баром «Корова», испоганенными и изуродованными подъездами коммунальных домов, с вакханалией насилия и садизма - еще воспринимался как предсказание, но уже десять лет спустя ни у кого не возникало ощущения, что это «город за горизонтом».

Впрочем, даже в философской антиутопии городской пейзаж стал обретать более причудливые черты. В 1976-м в Голливуде, был экранизирован роман У.-ф. Нолана и Д.-К. Джонсона «Бегство Логана». Видимо, учтя ошибки своей экранизации Оруэлла, режиссер М. Андерсон и студия «Юнайтед Артисте» отнеслись к созданию облика фантастического города более серьезно. Для эпизодов в технополисе «под куполом», где в полной изоляции от природной среды проживает горстка землян, управляемых искусственным интеллектом, были выстроены большие декорации и применены достаточно сложные для того времени спецэффекты, позже удостоенные «Оскара». Город, соединяющий в своей концепции идеи райской обители и камеры смертников, мог вместить лишь ограниченное число жителей, поэтому все, кто достигал 30-летнего возраста, проходили через мистический ритуал «перерождения», а на самом деле - смертной казни. Огромный ритуальный зал с «каруселью», на которой поднимают в воздух, а затем взрывают облаченных в зловещие маски 30-летних жертв, стал одним из самых эффектных образов фильма.

Городскую инфраструктуру дополняли подземные катакомбы, тюрьма для несовершеннолетних, гигантские резервуары для водорослей, предназначенных в пищу горожанам. Новым словом в фильмах такого жанра стали и картины пустынного, «постапокалиптического» Вашингтона, куда Логан и его подруга Джессика попадают после бегства из-под купола.

Несмотря на все свои достоинства и новации, фильм Андерсона так и остался в тени. И даже не из-за того, что этих новаций было все-таки маловато, а из-за «Звездных войн» Лукаса - которые вышли в прокат годом позже и провозгласили начало нового стиля в мировой кинофантастике. Логично предположить, что в фильме, содержащем «протоплазму» всех образов и идей жанра на десятилетия вперед, не обошлось и без «города будущего».

Формально - да. Уже в первой половине фильма мы видим Хана Соло и Люка Скайуокера в космическом порту планеты Тэтуин. По своему внешнему облику и укладу жизни этот портовый город представляет собой довольно странный симбиоз североафриканского поселения в пустыне и небольшого американского городка эпохи освоения Дикого Запада. Одноэтажные здания из светлого камня со сферическими крышами-куполами, торговые улочки с аркадами уживаются с вестернизированными салунами, где прожигают жизнь представители всевозможных рас и планет. Кстати, снимались «тэтуинские» эпизоды именно в Северной Африке (Тунис) и Америке (калифорнийская Долина Смерти). Набросав несколькими мазками этот колоритный фон, Лукас не стал особо утруждать себя его проработкой. Если проблемы городских транспортных средств (скользящие над самой поверхностью «летающие лодки») и охраны порядка (имперские патрули) для него, чисто сюжетно, еще представляли какой-то интерес, то такая «проза», как обеспечение города энергией, водой, продовольствием, наличие в нем административного центра и зоны отдыха, даже устройство космического порта, осталась за кадром.

Город на планете Ландо из второй серии «Звездных войн» («Империя наносит ответный удар», 1980), безусловно, производил более сильное впечатление и своими масштабами, и своей экстравагантной архитектурой. Его центром была огромная, как бы парящая в поднебесье «тарелка» на тонкой ножке, вокруг которой высились белые башни со сферическими навершиями. Однако это был только статичный общий план, а действие развивалось в довольно однообразных интерьерах все той же «тарелки» и на краю огромной воронки (то есть в «ножке гриба»), где Люк Скайуокер сражался со своими преследователями.

При всех упреках к градостроителям «Звездных войн-5» надо признать, что возведенный ими с помощью компьютерной графики инопланетный полис стал прототипом для многих других «космических саг». Можно добавить, что, не поднимаясь до уровня этого прототипа визуально, фильмы-эпигоны не особенно преуспели и в плане концептуальном: в основном они использовали идею инопланетной «базы», при которой скудость авторской фантазии или даже очевидные нелепости в вопросах космического городского хозяйства могли быть списаны за счет подразумеваемой планеты-«материка», планеты-«донора».

Что же касается земных проектов, то с началом 80-х в Голливуде появляется несколько по-настоящему этапных картин. В 1981-м Джон Карпентер в «Бегстве из Нью-Йорка» трактует город будущего (причем не столь отдаленного - речь идет о 1997 годе) как огромный тюремный изолятор. Остров Манхэттен обнесен огромной стеной, за которой живут, вернее, отбывают пожизненное заключение тысячи преступников. Съемки фильма велись в Нью-Йорке и Сент-Луисе, и порой для создания зловещего футуристического пейзажа достаточно было отключить электричество в нескольких небоскребах.

Годом позже на экраны выходит «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта. Взяв за основу роман Филипа Дика, Скотт сделал все, чтобы атмосфера фильма увлекала зрителя не меньше, чем само действие. Во-первых, для этого были использованы испытанные еще со времен Годара приемы: все, что мы видим на экране, происходит только в темное время суток, в воздухе постоянно висит то ли пар; то ли смог, искусственное освещение искажает реальные цвета и фактуры, в фонограмме слышны какие-то странные звуки и вскрики. В такой «упаковке» здания и тоннели Лос-Анджелеса исправно играли роль урбанистического пейзажа 2019 года. Чтобы добавить в этот пейзаж остроты и колорита, режиссер наполнил улицы экзотической толпой, говорящей на «сити-спике» - чудовищной смеси испанского, китайского, английского и японского. Мы видим магазины, бары, мастерские кустарей-ремесленников, где с помощью новейших технологий создаются точные копии живых тварей… По улицам движутся тяжелые и приземистые, как броневики, автомобили, в воздухе проплывают сверкающие мигалками патрульные полицейские ракетопланы, Последние, естественно - плод труда разработчиков спецэффектов. Эту работу возглавлял не кто иной, как знаменитый Дуглас Трамболл («2001: космическая одиссея»). С его же помощью создавались и впечатляющие кадры ночной панорамы мегаполиса будущего. Пирамидальные крыши небоскребов, усеянные мириадами огней, огромные рекламные панно, клубы пламени, вырывающиеся из заводских труб - все это рождает образ Вавилона XXI века - угрюмой, агрессивной и таинственной стихии.