Встретив на улице Купчика, Ванюшка решил было привлечь его к себе в компаньоны. «Разделим пополам», — подумал он. Но Купчик, заметив Ванюшку, быстро юркнул в подъезд.
«Запрет!» — с горечью подумал Ванюшка, удивляясь великой силе этого магического слова. Даже Кузька Жучок, обычно никого и ничего не боявшийся, встретившись с Ванюшкой, «не заметил» его, бодро прошагав по панели. Правда, был человек на дворе Скобского дворца, который мог не побояться любого запрета Царя, — это Фроська. Но подойти к ней с поклоном значило унизить себя на всю жизнь.
Сверток не выходил у него из головы. Может быть, находилось в нем Ванюшкино счастье?
Он вспомнил разговор с бабушкой, и внезапная догадка озарила Ванюшку. Как это он не сообразил раньше? В свертке лежали деньги, большие деньги... Не в силах справиться со своим волнением, Ванюшка снова выбежал во двор. Возле флигеля прачечной он увидел Царя. Дерзкая мысль озарила Ванюшку, подойти к Царю и предложить ему мировую и половину тех сокровищ, что лежат за забором на улице.
Все еще борясь со своей гордыней, Ванюшка, не глядя на Царя, стал медленно приближаться к нему.
Лежал Царь один, развалившись, как вельможа, на каменной плите у забора, греясь на солнышке. Парусиновые штаны у него по колено были закатаны, босые исцарапанные ноги чернели от множества цыпок, и длинный чуб выбивался из-под картуза. Размышлял он о несправедливости в жизни. За что его городовые таскали в участок, всю ночь держали в холодной, мытарили, допрашивали, хотя он ни в чем не был виноват?
Тут Царь увидел Ванюшку и встрепенулся...
— Эй, ты!.. — поманил он Ванюшку рукой.
Услышав громкий басовитый голос Царя, Ванюшка, упрямо тряхнув головой, приблизился. Стоял он с покорным видом, как солдат, опустив руки по швам.
— Ты что это, Чайник, на днях намалевал на всех заборах про меня?
Приподнявшись, Царь свирепо глядел на Ванюшку. «Все знает!» — ужаснувшись, понял Ванюшка и опустил голову.
— Из-за тебя, собака, меня возили в участок и там волтузили...
Ванюшка согнулся, чувствуя свою вину.
— Н-ну-у?.. — снова громко спросил Царь, вкладывая в это короткое слово большой смысл, разгадать который любой скобарь мог без особого труда.
— Царь!.. — наконец обрел Ванюшка дар слова, поняв, что жестокой потасовки ему не миновать: — Царь, не понарошке я, а по глупости...
И тут счастливая мысль озарила Ванюшку, вот сейчас и рассказать Царю... Предложить ему половину тех сокровищ, что лежали в пакете за забором на улице, и за это мировую!..
Скобари, со стороны наблюдавшие за Царем, несказанно удивились, увидев Ванюшку и Царя в оживленной и, судя по всему, дружеской беседе. Ванюшка что-то с большим увлечением рассказывал Царю и даже божился, колотя себя в грудь, громко повторяя: «Лопни мои глаза!» — а Царь расспрашивал. Скобари слышали, как Царь громко предупредил Ванюшку. «С-смотри, чур, пополам!» — и Ванюшка снова заколотил себя в грудь. Как-никак Ванюшка был боевой парень с открытой душой, а таких людей Царь уважал.
Царь протянул свою руку Ванюшке, и тот крепко пожал ее. Судя по всему, мир был восстановлен. Ушли со двора они вместе.
ПОЛЮБОВНЫЙ ДЕЛЕЖ
Царь, не раздумывая, действовал решительно и смело. Обследовав указанный Ванюшкой участок забора, Царь взобрался на плечи Ванюшки и с необычайной ловкостью вскарабкался по гладким доскам на забор, не обращая внимания на прохожих.
— Что, видишь? — томился внизу ожиданием Ванюшка.
— В-вижу, — не сразу отозвался Царь, обозревая за забором широкий закоулок перед приземистым, казарменного вида зданием.
Так же ловко соскочив в пыльный бурьян, он через минуту уже снова сидел на заборе. А еще через минуту стоял уже рядом с Ванюшкой со свертком в руках.
— П-пошли ко мне, — приказал он Ванюшке, зная, что дома сейчас никого нет.
Ванюшка шел сзади и щупал сверток, удивляясь, с какой легкостью Царь разрешил такую сложную задачу.
— Тяжелый? — допытывался Ванюшка, уже обижаясь, что Царь так и не дал ему подержать в руках сверток.
— Фунтов пять... шесть... — сообщил Царь, отпирая дверь. В комнате, не мешкая ни минуты, он стал распаковывать сверток. — П-посмотрим, — бормотал он. — За находку нам с тобой, брат, пятерку отвалят, а может, и больше.
С помощью Ванюшки он развернул сверток. В картонной коробке лежала большая стопка отпечатанных на папиросной бумаге листовок, а под ней находились завернутые в тряпку два тяжелых револьвера системы «Смит-вессон».
— Мура! — разочарованно произнес Ванюшка.
Но Типка многозначительно молчал.
— Т-ты осторожнее! А то как б-бабахнет! — предупредил Царь Ванюшку, когда тот, завладев револьвером, хотел нажать курок. — Т-так бабахнет — зубов не сочтешь.
Ванюшка послушно положил револьвер на место. Хотя Царь и был старше Ванюшки только на несколько месяцев, жизненный опыт у него был неизмеримо богаче Ванюшкиного.
— Знаешь, к-кому эти револьверы несли? — спросил он у Ванюшки.
Тот отрицательно потряс головой.
— К М-максимову! — пояснил Царь. — Он бы перестрелял всех городовых, если бы ему вовремя донесли револьверы... Он бы не дал себя забрать.
Ванюшке не верилось, чтобы такой мирный человек в очках, как Максимов, словно разбойник мог перестрелять всех полицейских. Но спорить с Царем не стал. Ванюшка отошел к окну, задумчиво почесывая свой вихрастый затылок. Сверток его уже больше не интересовал.
Царь же все более мрачнел. «Отдам Максимову, — решил он и за себя и за Ванюшку, — а пока спрячу». Один револьвер он засунул под перину Иванихи, а другой положил на дно своего ящика с разноцветными стекляшками и разным хламом. Надеялся он потом убрать револьверы подальше до возвращения Максимова.
Листовки Царь разделил пополам — себе и Ванюшке. Часть оставил дома, часть засунул в карман. И ребята отправились на двор.
Что они будут делать с листовками, ребята и сами не знали, просто взяли так, про запас, для какой-нибудь надобности. Сразу же у подъезда им встретилась Фроська. Она дружелюбно глядела на того и на другого. Ванюшка, тяжело вздохнув, отвел глаза в сторону.
— Что это у вас? — заинтересовалась Фроська, заметив разбухшие карманы у ребят. — А мне дадите?
Царь молча разложил свои листовки на две равные пачки и по-братски поделился с Фроськой.
— Бери... — предложил он. — У нас много.
Немного помедлив, Ванюшка тоже вынул свои листовки и большую часть протянул Фроське. Своей добротой приглашал он ее позабыть про возникшую между ними размолвку.
Молва о примирении Чайника с Царем со скоростью ветра облетела весь двор. Все поняли, что Царь снял свой запрет и снова приблизил Ванюшку к себе. Ванюшка разом почувствовал, как вернулось к нему прежнее расположение скобарей. Никто больше не попрекнул его, не обозвал обидным словом. Понял это и Серега Копейка, ласково взглянув на Ванюшку и принимая от него должную порцию листовок.
— А мне? А мне? — Тотчас не менее десятка жаждущих рук протянулось к Ванюшке, к Царю, к Фроське; листовки быстро расходились по рукам скобарей.
Ванюшка сразу нашел применение своим листовкам — стал пускать их по ветру, за забор и на улицу. «Словно голуби порхают», — хвалился он, довольный своей затеей.
— В-вы смотрите, на дворе не мусорить! — предупредил скобарей Царь, опасаясь головомойки от дворников, когда всех ребят охватило увлечение пускать по ветру бумажных голубей. Выглянув за ворота, Царь увидел, как кружились на улице белые, легкие, словно пушинки, листки. Шедшие мимо рабочие подбирали их и тут же на панели читали, поглядывая по сторонам.
И тут новая мысль осенила Царя. Он сбегал домой и принес весь запас своих листовок.
— Полезли на чердак! — предложил он, уводя ребят со двора.
Резкий, шквальный ветер с Финского залива, дувший с раннего утра, поднимал выше крыши белые, из легкой папиросной бумаги листки, кружил их штопором, уносил на соседние дворы и улицы — к заводским корпусам. На чердаке ребята пробыли недолго: Царь торопился. Был он сегодня в боевом настроении. Чувствуя, что дни его жизни на дворе Скобского дворца сочтены, что скоро придется уехать с Харичкиным, Царь развил бурную деятельность. В этот день он объявил всему непобедимому войску Скобского дворца о походе в Галерную гавань. Собравшаяся в закоулке «государственная дума» приветственными криками встретила предложение Царя и единодушно поддержала его.
Вооруженные лишь своими кулаками, скобари устроили погром встречным мальчишкам на всем пути своего следования.
На песчаном берегу возле Коммерческого порта они загнали банду Федьки Черныша с Гаванской улицы, давнишнего недруга Царя, в море. На обратном пути в саду Андреевского собора на Большом проспекте была разгромлена шайка другого врага Царя — Степки Комара. Но воинственный дух у скобарей не угасал и после этих блестящих побед. И везде в этот день, где бы ни побывали ребята, оставался после них заметный след — белые листки. Их подбирали и читали прохожие.
