На секунду их руки замерли, как два магнита, которые удерживают совсем близко друг к другу, и на один кратчайший миг Сентябрь поверила, что это сработает. Однако руки их медленно заскользили в противоположные стороны.
– Я не пойду с тобой, и ты не можешь меня заставить, – сказала Хэллоуин. – И нечего испытывать на мне эту твою Магию Хотения. Ты вообще никакой не маг, в отличие от меня, так что и не надейся. Никто не умеет Хотеть сильнее, чем я, а уж ты и подавно не умеешь. Но ты, конечно, можешь здесь остаться, потому что каникулы в твоей драгоценной Верхней Стране будут слишком скучными. Все закончилось, еще не начавшись. Зато тут все в твоем распоряжении – моя еда, мои друзья, мое радушие, – так что наслаждайся, мой дом – твой дом.
Хэллоуин пронзительно и оглушительно свистнула, и сверху, мимо вершин башен Тайна, вниз устремилась гигантская тень. Это было огромное создание, изящное и благородное, нелепое и прекрасное: оранжевый попугай размером с дом, с округлым клювом, черным и блестящим, с мягкими огненными перьями. Тот самый попугай, которого Сентябрь видела в зоомагазине… когда же? – кажется, уже сотню лет тому назад. Тот самый, которого она так сильно захотела взять домой, и любить его, и назвать его Хэллоуин. Ох. Ох! Горло Сентябрь опухло и сжалось. Она все же получила, что хотела. Что они обе хотели. На попугае было седло из темного дерева и меха, с золотой мишурой и вкраплениями какого-то зеленого самоцвета. Он издал радостный крик, обращенный к тени Сентябрь, и та вспрыгнула в седло и воздела вверх теневые руки.
– Так пусть же начнется Развеселье! – прокричала Королева Пустоты.
За спиной у нее взорвались фейерверки – оранжевые, красные, синие и фиолетовые вертящиеся круги, зеленые ракеты и золотые свечи, звездные фонтаны, поливающие дождем всех вокруг. Королева взмыла на попугае и заложила вираж над участниками Развеселья, которые уже пустились в безумный пляс; тысячи песен сливались в одну, сплетаясь мелодиями; гости крутили сальто, подпрыгивали высоко вверх и щелкали пальцами так, что заклинания и искры сыпались, как горсти риса на свадьбе. Какой-то орк жонглировал дюжиной феечек; водяные пускали цветные фонтаны над головами дриад, а те жадно пили, зачерпывая воду грубыми коричневыми ладонями. Многие целовались; Сентябрь то и дело из деликатности отворачивалась от целующейся парочки, но тут же натыкалась на другую: ифрит обнимал тень вампирши, гоблин ухаживал за юной ведьмочкой. Звонили колокола, били барабаны, скрипки рассыпались пассажами в миллион и больше нот. Сентябрь совсем растерялась в толпе, глядя вверх на свою тень, которая устремилась к хрустальной луне и уже почти скрылась из виду. Девочку толкали, пытались втащить в круг танцующих или просто прикоснуться к ней; тела так и потрескивали магией. Маски кружились в бешеном хороводе, песни становились все громче и громче, пока не задрожали сверкающие отражением огней камни мостовой.
И когда Сентябрь не могла уже выносить эту давку, она увидала самых исступленных и самозабвенных танцоров, топающих ногами в лад по крутой крыше: это были Аэл и Суббота, тени, пылающие магией и дикой, беспечной радостью.
Глава XI
Пфизика Приключений
в которой Сентябрь разрабатывает собственный план, задает вопросы о Принце, выслушивает лекцию о совершенно необыкновенной науке и узнаёт, что такое ЭВЗ
Хрустальная луна показывала спящим бастионам Тайна призрачную цифру VII. Тени спали в фонтанах и свисали со статуй древних безымянных королей и королев Волшебного Подземелья. В Опаловом Павильоне стоял безмятежного вида мужчина из зеленого мрамора с медными весами в руках; на одной чаше весов лежало перышко, на другой – несколько теней гоблинов и пери. Молодая кентавриха, подоткнув под себя все четыре ноги, дремала под умоляющим жестом печального гипсового юноши с лирой за спиной. Воздушные шарики, будто привидения, все еще носились по улицам в поисках приключений. Воздух пах жжеными петардами, а со столов сочились или медленно сползали под напором свежего ветерка, дующего со стороны сплетенных рек, остатки великолепного Пиршества.
Сентябрь и сама удобно устроилась в мраморной корзинке в руках у статуи темного камня – хитроглазой, проницательной леди с огромными плодами граната в густых волосах. Баклажанчик угнездилась в босых ногах статуи, Суббота свернулся калачиком рядом с Сентябрь, а От-А-до-Л обвился вокруг компании всем телом и хвостом.
Сентябрь проснулась раньше всех. Весь город храпел. Она лежала без сна, глядя на тусклые звезды и шаткие верхушки башен. Все пошло не по плану. Если бы не ее острый приступ жалости к собственной тени, Магия Хотения могла бы сработать. А теперь… теперь надо придумать что-то другое. Посмотреть под другим углом, искоса и снизу вверх, как сказал Герцог. Сентябрь посмотрела на спящего Субботу, на гигантский силуэт теневого От-А-до-Л. Чьи они друзья – ее или Хэллоуин? Ее Суббота защищал бы ее от целого мира, а эти тени, если честно, были скорее незнакомцами. Новые существа с прежними именами и обликом. Запросто сорвать первый поцелуй и даже спасибо не сказать – ее Суббота ни за что бы так не поступил. Ни за что не превратил бы ее в фею, пока она сама не попросила бы. Но уверена ли она в этом? Ведь в том Субботе наверняка жила часть этого – и наоборот, в этом юном ловкаче, спящем рядом с ней, она замечала проблески своего доброго, благородного друга.
Сентябрь вдруг почувствовала, что отныне должна держать язык за зубами. Красного цвета пальто тут же одобрило это решение. Оно затянулось вокруг нее потуже, как бы говоря: да, никому ничего не рассказывай. Здесь небезопасно. Она должна сама о себе позаботиться. Никто для нее этого не сделает. Новый план проснулся в ней, заворочался и навострил уши.
Сентябрь потихоньку вылезла из корзины, не разбудив марида. Осторожно, чтобы другие не проснулись, она выбралась из корзины и спустилась вниз по статуе, легко ступая по зависшим в воздухе красно-оранжевым заиндевелым обломкам скалы Опалового Павильона. Вокруг нее тут и там плавали по воздуху другие обломки, образуя очень странную сцену: как будто камни были спящими птицами, ожидающими рассвета, чтобы стряхнуть с себя остатки снов. Сентябрь опустилась на колени у ног зеленой, как лес, статуи в утреннем холоде Тайна – и растолкала спящую Баклажанчик.
Ночная Додо зевнула во все птичье горло и хотела было издать пронзительный крик, приветствуя новый день, но Сентябрь прошептала:
– Т-ш-ш! Не буди их!
Баклажанчик со стуком захлопнула клюв и посмотрела на Сентябрь снизу вверх большими добрыми глазами. Можно ли довериться этой птице? Наверное, да, ведь у нее, как и у Сентябрь, больше никого нет. Я скоро вернусь, подумала Сентябрь, глядя на милые тени Вивернария и марида. Я вернусь, как только пойму, что делать, и тогда мы все вместе отправимся это делать.
— Я иду к Пфизикам, – сказала она наконец. – И хочу, чтобы ты пошла со мной. В конце концов, ты же и сама из них.
Кольцевая Башня – это идеальная тень Башни Стенающего Вихря, своего близнеца в Пандемониуме. Но если грузная, похожая на луковицу Башня Стенающего Вихря покрыта потрескавшейся кожей, то Кольцевая Башня твердая и живая; это длинный, закрученный спиралью рог черного нарвала, заполненный сотнями чистых белых комнат, в которых можно практиковать Чрезвычайно Приятную Пфизику и Потенциально Огнеопасную Пфизику. На самом кончике рога можно обнаружить весьма своеобразную библиотеку с весьма своеобразным библиотекарем, а также беззаветную преданность изучению Пфизики Приключений. Наряду с Причудливой Пфизикой и Тихой Пфизикой эта дисциплина является составной частью триады Перенобелевских Исследований. Когда родители, недовольные вашим поведением, говорят вам пф-ф-фи, они имеют в виду как раз эти Пфизики, потому что дети – наилучшие специалисты по Причудам и Приключениям. Что касается Тишины, с этим, конечно, сложнее.
Добравшись наконец до вершины рога, Сентябрь и Баклажанчик, еле живые после преодоления тысячи с лишним ступенек, увидели перед собой Этаж Приключений, освещенный яркими лампами. Над очагом в начищенном до блеска котелке булькал ранний обед. Стены были уставлены книгами; фолианты и свитки громоздились повсюду, насколько хватало взгляда. Вокруг верхних полок резвились клочки облаков. Лестницы лениво бродили по кругу. А на огромном столе, заваленном бумагами и чернильницами, поверх стопки рисунков лежала на животе крошечная особа и читала, болтая в воздухе ногами. Малюсенькая, не выше скамеечки для ног, в большой черной соломенной шляпе с широкими полями, в монашеском облачении цвета карамели, с пепельными бусами на шее. Она в задумчивости постукивала бусинами. Оливковые волосы под шляпой были коротко подстрижены. У нее было широкое коричневое лицо и темно-зеленые губы в тон волосам, ногтям и выглядывающим из-под одеяния полоскам на коже, как у зебры.
