И они уехали.
Путешествие с каждым днём становилось всё более необычным, особенно после разговора по радио с Нестором.
Когда начались помехи, а потом пропали и все радиостанции, Леонардо заметил:
– Вошли.
Тем самым он хотел сказать, что они с Калипсо покинули реальность и вошли в какое-то вневременное пространство.
– Скоро увидим… – проговорил Леонардо, убавляя скорость. Они двигались в странной, напряжённой тишине среди чёрных силуэтов голых деревьев.
Неожиданно река вывела их в спокойное озеро, где почти не было мангровых деревьев.
Леонардо выключил мотор, и лодка медленно поплыла по течению. Время от времени сквозь прорехи в густом тумане виднелись густо заросшие лесом берега.
– Вот здесь, – прошептал смотритель маяка.
Вдруг Леонардо почувствовал зуд под повязкой на лице и закусил губу, лишь бы удержаться и не почесать пустую глазницу.
А здоровым глазом он между тем поспешно осматривал всё вокруг, ища…
– Оно немного больше бригантины, – который раз повторил он. – И совершенно чёрное – корпус, канаты, паруса.
Лодка медленно и неслышно скользила по гладкой поверхности озера.
– Не видно никаких судов поблизости, – заметила Калипсо.
Леонардо открыл окна, впустив в рубку туман, а вместе с ним и…
– Слышишь?
– Нет, – ответила Калипсо. – А что?
Однако постепенно она тоже стала различать далёкий звук. Словно где-то глухо, медленно и нереально звучал барабанный бой. И на его фоне раздавались протяжные, истеричные, дикие звуки.
– Похоже… это обезьяны… – проговорила Калипсо. – А кто же бьёт в барабаны?
Леонардо прислушивался некоторое время, потом заключил:
– Должно быть, местные жители веселятся.
– Именно сюда тебе хотелось добраться?
– Нет, совсем нет, – ответил Леонардо. И мрачно добавил: – В этих мангровых зарослях должно скрываться одно судно.
Вдруг что-то сильно ударило по дну лодки, отчего она даже повернулась на месте.
И села на мель.
Отдел топографического воображения находился в самом конце очень длинной лестницы за крохотной дверцей. А лестница оказалась такой узкой, что двоим на ней было не разойтись, приходилось останавливаться и пропускать друг друга.
Огромную комнату заполняли большие столы с наклонной столешницей, похожие на большие подставки для книг, за которыми сидело множество чертёжников и картографов. Они рисовали, копировали и проверяли сотни и сотни карт.
Сотрудники с позолоченной кожей катили этажерки на колёсиках, подвозя к столам или забирая с них карты и бумаги, каталоги и описи.
В зале слышалось только поскрипывание сотен перьев, иногда шуршание угольного карандаша и растираемой по бумаге краски или скрип скамеек, на которых сидели картографы.
Нестор направился к ближайшему сотруднику и, показав ему документ, который получил в Отделе иммиграции, объяснил:
– Мне нужен сотрудник, который занимается делом номер…
И прочитал вслух длиннейший идентификационный код, обозначенный в документе.
Картограф направил его к другому столу. Перейдя ещё несколько раз от стола к столу, Нестор и младший Флинт оказались наконец возле коротышки с головой, похожей на кочан капусты, в огромных круглых очках и с густой рыжей бородкой.
Коротышка принялся перебирать на своём столе папку за папкой, нашёл нужную и сказал:
– Я помню это дело. Довольно необычное.
Нестор подождал, пока сотрудник откроет папку и просмотрит подшитые бумаги, попытался было заглянуть в них, потом поинтересовался:
– А что же в нём такого необычного?
– А то, что это уже третье или четвёртое заявление, которое касается одного и того же города, правда, все они подавались в разные времена, – ответил картограф.
– Не понял…
Коротышка повернул раскрытую папку к Нестору:
– Вот видите? Последнее заявление с просьбой о принятии в Ассамблею подала госпожа Пенелопа Мур, всего несколько лет назад…
– А до неё?
– Ксавьер Мур. Но это было очень и очень давно.
Нестор стиснул зубы. Ксавьер, иностранец. Глава семейства Мур.
– А потом последовало совместное заявление Раймонда и Уильяма Мур…
Выходит, Раймонд всё знал – знал секреты пропасти, над которой возвёл мост. Спустился в Лабиринт, попросил принять его в Ассамблею Воображаемых мест, потом запер все Двери времени, спрятал ключи на небольшом судне и затопил его.
Но зачем?
Это походило на проклятие: всякий раз члены семьи Мур запирали все двери, которые сами же и обнаруживали. Точно так же, как произошло с ним, Улиссом.
– Так или иначе, – продолжал сотрудник, – дело всё ещё открыто. И чего же тут удивляться: вполне естественно, что такого рода вещи длятся несколько сот лет. Позвольте проверить… Это список желающих записаться в Ассамблею Воображаемых мест, и я сказал бы, что тут они оба – и сэр Раймонд Мур, и госпожа Пенелопа – указывают в качестве Единственной Особенности наличие… Дверей времени. Да, да, очень хорошо, далее следуют подписи горожан…
– Подписи? Какие подписи? – прервал его Нестор. Каким образом Пенелопа собрала подписи?
Коротышка достал из папки Приложение и протянул Нестору. У того округлились глаза, когда он узнал лист с подписями, которые отец Феникс собрал однажды по случаю городской лотереи. Вот, должно быть, почему Пенелопа побывала у священника перед отъездом!
Тем временем сотрудник принялся просматривать другие папки.
– И в самом деле… Я хорошо помню это, – вдруг оживился он. – Отсюда было изъято Приложение «Ф».
– Как это понимать?
– К заявлению всегда должен прилагаться какой-нибудь предмет из того места, о котором идёт речь, с тем, чтобы он оставался на складе в распоряжении сотрудников… Но в данном случае предмет, носящий название «Первый ключ», забрал сэр Раймонд Мур да так и не вернул его.
Нестор насторожился. Вот где Раймонд нашёл Первый ключ!
– А кроме того, в Приложении «Ф» недостаёт также дневника, рукописи, одной карты и целой серии публикаций о том месте, о котором идёт речь. Иными словами о Килморской бухте.
– Карта! – воскликнул Нестор, едва не застонав, и тотчас вспомнил о карте, которую нарисовал когда-то Тос Боуэн.
Потом подумал о сундуке с дневниками и о книгах, опубликованных под его именем. Этого вполне хватило, чтобы подать два заявления!
Однако в этой картине недоставало ещё одного звена. Пенелопа спустилась в Лабиринт, пробыла там столько времени, сколько понадобилось, чтобы написать заявление с просьбой превратить Килморскую бухту в Воображаемое место, а потом… не смогла вернуться обратно.
Что же с ней могло случиться?
– А ещё что-нибудь не припомните в связи с этим делом? – с волнением обратился он к сотруднику.
– Ну… как вы понимаете, с тех пор прошло немало времени…
– Конечно… – подавленным голосом произнёс Нестор.
Ещё один тупик. Ещё одно отрывочное сообщение.
– Но так как здесь, в Лабиринте, времени не существует, – с довольным видом прибавил коротышка, – я прекрасно помню госпожу Пенелопу! Светловолосая, необычайно красивая, позволю себе заметить… – Сотрудник поправил очки на носу и самодовольно улыбнулся. – Я, знаете ли, весьма неравнодушен к красивым женщинам…
Нестор натянуто улыбнулся.
– Короче говоря, – продолжал картограф, – написав заявление, она призналась, что её очень интересуют некоторые особенности Лабиринта и вообще Воображаемых мест. Я сразу же догадался, что она имеет в виду…
– Вы, может, и догадались, но я не понимаю! – не выдержав, заявил младший Флинт, отчаявшись понять хоть что-то и обходя картографов, неодобрительно косившихся на него.
Коротышка посмотрел на мальчика как на пустое место, и объяснил Нестору:
– Было очевидно, что госпоже Пенелопе нужна Нить Ариадны.
– Нить Ариадны? – еле слышно переспросил Нестор, ничего не понимая.
– Ну да! Иначе говоря, «Карта Лабиринта». Существует немало разных карт, в зависимости от того, куда человек хочет отправиться. Красная нить – жаркие страны. Белая нить – полярные страны. Чёрная нить… Ну… она ведёт… в самые страшные Воображаемые места…
– Как это понимать? – спросил Нестор, вспотев от волнения.
– Да это же ясно как дважды два: не все Воображаемые страны – счастливые края. Среди них есть чёрный и такой страшный край, куда лучше вообще никогда не заглядывать. Некоторые говорят, что туда ведут Двери ужаса.
– Понимаю… – произнёс Улисс Мур, нахмурившись. – А Пенелопа не сказала вам случайно, куда именно… думает отправиться?
– Ну, не столько она говорила об этом, сколько, помнится, настаивал её друг.
Нестор невольно схватил сотрудника за руку, и тот даже испугался.
– Друг? Что ещё за друг? – гневно потребовал ответа Улисс Мур и тут же, осознав, что поступил некрасиво, отнял руку и извинился.
Недовольный коротышка потёр руку:
