Жук медленно перебирал в воздухе шестеркой мохнатых ног, правая передняя была обмотана тонюсеньким сухим листиком, обвязанным вокруг тонкой, но крепкой ниточкой паутины.
Мне всегда доставляло удовольствие наблюдать, как Джон Дулиттл работает. Вот и теперь его толстые и неуклюжие пальцы непонятно как развязали узелок на паутине, освободили лапку жука от листика, распрямили листик…
Каково же было наше удивление, когда мы увидели на листике значки и рисунки! Они были так тонко нарисованы, что доктору пришлось достать из кармана увеличительное стекло, чтобы рассмотреть их.
Рисунки были сделаны странными чернилами коричневого цвета. На несколько минут воцарилась тишина. Мы с удивлением и беспокойством всматривались в загадочный листик.
— Рисунки сделаны кровью, — прервал молчание доктор. — Когда кровь высыхает, она становится именно такого цвета. Этот способ известен с незапамятных времен, но вам я не советую им пользоваться. Во-первых, вам придется расцарапать себе палец, а это больно. Во-вторых, в ранку могут попасть микробы, и тогда палец распухнет. Но что за прелесть этот жук! Откуда он прилетел? Как жаль, что я не знаю языка ябизри.
— А что значат эти рисунки и значки? — спросил я. — И что нам теперь делать?
— Несомненно, это — письмо, — ответил доктор. — Рисуночное письмо. Ябизри — не больше чем почтальон. Однако кому понадобилось отправлять письмо с самым редким жуком в мире? Здесь кроется какая-то тайна…
Он склонился над листиком и зашептал:
— Что же это может означать? Вот тут люди карабкаются на гору, вот тут они входят в пещеру. Здесь с горы катятся камни. Люди показывают на свои открытые рты. Вот они стоят на коленях, а в конце — снова гора, у нее странная форма…
Доктор радостно вскинул голову и засмеялся.
— Большая Стрела! — воскликнул он. — Присмотрись, Стаббинс. Это же ясно как день! Только натуралисту придет в голову мысль отправить письмо с самым редким в мире жуком, на которого охотятся все ученые. Большая Стрела — и никто иной! К тому же он, как ты уже знаешь, не умеет писать.
— А кому он отправил это письмо? — спросил я.
— Может быть, мне. Когда-то Миранда рассказала ему обо мне и что я хочу посетить остров. А может быть, тому, кто поймает жука и прочтет письмо.
— Легко сказать — прочтет! — воскликнул я. — Не письмо, а какая-то нелепица!
— А ты попробуй прочесть его сам. Это не так-то и сложно, как кажется. Вот смотри: люди карабкаются на гору, затем они входят в пещеру. С горы падают камни, они закрывают вход, и люди оказываются заживо погребенными в пещере. Люди показывают на свои открытые рты — это значит, что они голодны, возможно, даже умирают от голода. Они стоят на коленях, умоляют помочь им. По-моему, все ясно. Обвал замуровал Большую Стрелу и его товарищей в пещере, Большая Стрела написал письмо собственной кровью, привязал к лапке жука и пустил его на поиски человека, способного выручить их из беды. Ведь только жук мог пролезть в узкую щелку среди огромных валунов. Это не письмо, Стаббинс, это крик о помощи!
Доктор умолк, затем вскочил на ноги, спрятал листик среди своих бумаг, все еще привязанных к телу веревкой. Его руки дрожали от волнения.
— Вперед! — вскричал он. — В горы! Время не ждет, Большая Стрела и его друзья в опасности! Одному Богу известно, сколько дней они томятся под землей без света, воды и пищи! Бед-Окур, не забудь прихватить с собой воду и орехи.
— Но где их искать? — спросил я. — На острове не один десяток гор.
— Ты плохо смотрел на последнюю картинку, — ответил мне доктор, надевая на голову старенький цилиндр. — На ней нарисована гора странной формы. Она напоминает голову сокола. Вот ее-то нам и предстоит отыскать. Для начала надо взобраться повыше и осмотреться, нет ли вблизи чего-нибудь похожего на рисунок. Теперь я должен спасти Большую Стрелу! Торопитесь!
Потом, когда все кончилось, мы в один голос сказали, что никогда в жизни нам не приходилось так тяжело, как в тот день. Я едва не падал от усталости, но двигался вперед как заводной медвежонок, потому что решил, что не пристало мне, Тому Стаббинсу, отступать.
Мы цеплялись руками за камни и содрали пальцы в кровь, спотыкались о валуны и сбили ноги, но в конце концов добрались до вершины и с нее сразу же увидели странную гору, изображенную на рисунке в письме. Она и в самом деле напоминала голову сокола. Это была вторая по высоте гора на острове.
Хотя мы едва дышали после подъема на вершину, доктор не дал нам ни минуты отдыха. Выбирая кратчайший путь, Джон Дулиттл понесся вниз, чудом удерживаясь на ногах, ломая кусты, перепрыгивая через ручьи. Маленький толстый человечек мчался вперед, а мы с Бед-Окуром с трудом поспевали за ним.
Мы словно бежали наперегонки со смертью, которая грозила Большой Стреле и его товарищам. О’Скалли, Чи-Чи и Полли разошлись не на шутку и даже обогнали доктора.
И вот мы добежали до подножия горы.
— Теперь мы разойдемся в разные стороны искать пещеру, заваленную камнями, — сказал доктор. — Даже если никто ничего не найдет, через час встретимся здесь.
И мы отправились на поиски. Каждый горел желанием первым обнаружить коварную пещеру, ставшую тюрьмой для Большой Стрелы и его друзей. Наверняка ни одну гору в мире не осматривали так тщательно. Увы, никому из нас не встретилось ничего похожего на то, что мы искали. То тут, то там громоздились обломки скал, но ни за одним из завалов не скрывалась пещера.
Усталые и потерявшие надежду, мы возвратились к месту сбора. Доктор был мрачен, но отступать не собирался.
— О’Скалли, — позвал он пса. — Ты хорошо все обнюхал?
— Я сунул нос в каждую щель на склоне, — удрученно ответил О’Скалли. — Боюсь, что на этот раз мой нос не сослужит вам службу. Весь остров пропах паучьими обезьянами, и их запах перебивает все остальные. Кроме того, здесь слишком холодно, и мне трудно взять след.
— Может быть, может быть, — согласился с ним доктор. — Я чувствую, что с каждым часом становится холоднее. Если остров и дальше будет так же двигаться на юг, то скоро все замерзнет, и мы останемся без фруктов и орехов. А что видела ты, Чи-Чи?
— Я залезала на скалы, я заглядывала везде, куда только могла добраться, но не нашла ничего похожего на пещеру, где могли бы укрыться люди.
— А ты, Полли? — спросил доктор попугаиху. — Ты тоже не нашла вход в пещеру?
— Нет, — ответила та. — Но я, кажется, нашла выход.
— Что? — удивился Джон Дулиттл. — Ты нашла выход из пещеры?
— Да нет, я нашла выход из положения.
— Интересно, интересно, — обрадовался доктор и снова воспрял духом. — Ну-ка, расскажи нам, что ты придумала.
— Этот щеголь в крапинку, этот бизи-ризи, или как вы его там называете, все еще у вас?
— Да, — ответил доктор и вынул из кармана коробочку со стеклянной крышкой.
— Вот и хорошо, — обрадовалась Полли. — Если Большая Стрела оказался замурованным в пещере, то, скорее всего, он нашел этого жука там. Вряд ли он носил его с собой, ведь, как вы говорили, Большая Стрела искал травы. Вот я и думаю, что, если мы отпустим жука на свободу, он полетит к себе домой, то есть в ту самую пещеру.
И Полли с гордым видом принялась приглаживать перышки на крыльях.
— Но ведь он полетит и скроется из виду, как только я его отпущу, — возразил доктор. — И уж тогда нам никогда не найти пещеру.
— Пусть летит куда ему вздумается, — презрительно скрипнула Полли. — Мы, попугаи, летаем не хуже каких-то бизи-ризи. В воздухе ему от меня не уйти. А если он поползет по земле, вы и сами сможете уследить за ним.
— Замечательно! Какая ты умница, Полли! — вскричал доктор. — Сейчас мы заставим этого щеголя в крапинку поработать на нас и посмотрим, чем это кончится!
Мы обступили доктора. Он осторожно приподнял стеклянную крышку, огромный жук влез на его палец и остановился в задумчивости.
— Божья коровка, полети на небо! — запел Бед-Окур.
— Тише, — осадила его Полли, — не пугай бизи-ризи. Он сейчас отправится домой и без твоей подсказки.
— А мне показалось, что он законченный бродяга, — пожал плечами Бед-Окур. — Вот я и решил спеть ему песенку, чтобы он вернулся домой.
— А если он испугается твоего голоса и полетит куда глаза глядят? Так что уж лучше ты не пой, а смотри за ним в оба. Доктор, — обратилась Полли к Джону Дулиттлу, — придержи на минутку этого бродягу и передай с ним письмо для Большой Стрелы. Напиши, что мы его ищем, и пусть не теряет надежды. Ты уж сам придумаешь, как это изобразить.
— Да, да, конечно, — сказал доктор и тут же сорвал листик с ближайшего куста и принялся выводить на нем тонкие рисунки.
С новым письмом, привязанным к лапке, ябизри сполз с пальца доктора на землю и осмотрелся. Он пошевелил ножками, почесал нос и медленно двинулся на запад.
