Глава вторая
Если бы вам пришлось поднести эту книгу к зеркалу, вы бы сразу поняли, как трудно читать
И вообще мир в зеркале
только наоборот. Жизнь и так слишком сложна, чтобы думать о тех мирах, которые глядят на вас из зеркала, из-за чего тем, кто тратит много времени на то, чтобы смотреть в зеркало, становится трудно думать о чем-нибудь, кроме
Конечно, бодлеровским сиротам в последнее время было некогда подолгу глядеть в зеркало, поскольку они были очень заняты, а эта расхожая фраза здесь означает «Из-за происков Графа Олафа оказались в отчаянных и таинственных обстоятельствах». Но даже если бы они с утра до вечера только и смотрели на собственные отражения, они не были бы готовы к необычайному зрелищу, которое открылось им на дальнем конце травянистого склона. Когда Вайолет, Клаус и Солнышко догнали наконец Кит Сникет, чувство у них было такое, словно они сами не заметили, как ступили в зазеркальный мир.
Невероятно, но факт: склон привёл детей на крышу здания, однако это здание не вздымалось к небу, а плашмя лежало на земле. Бодлеры едва не наступили на сверкающую кровлю, большая вывеска на которой гласила: «Отель „Развязка“». За вывеской находился ряд окон, причём на всех ставнях красовалась цифра 9. Ряд был очень длинный и тянулся в обе стороны от Бодлеров так далеко, что конца видно не было. За этим рядом виднелся другой, у которого на ставнях красовалась цифра 8, а за ним — следующий, с цифрой 7, и так далее и так далее, и цифры все удалялись и удалялись от Бодлеров и доходили до 0. В одном из окон с цифрой 0 торчала странная труба, из которой на детей валил густой белый дым, скрывавший лестницу, которая вела к большой крутой арке с табличкой «ВХОД» этажом выше. Дом был выстроен из странных поблескивающих кирпичей, а на фасаде там и сям виднелись крупные странные цветы и островки зелёного мха, и все это лежало на земле прямо перед детьми.
Мгновение спустя ставни на одном из окон отворились, и тут же Бодлеры обнаружили, почему вид у отеля «Развязка» такой необычайный. Оказывается, смотрели они вовсе не на здание, а на его отражение в огромном пруду. Настоящий отель стоял на дальнем берегу пруда и отражался в нем. Разумеется, обычно отличить здание от его отражения труда не составляет, однако те, кто проектировал отель «Развязка», снабдили его несколькими чертами, которые призваны были ввести прохожих в заблуждение. Во-первых, здание стояло не прямо, а под точно выверенным углом, и поэтому в пруду отражался только отель, а не окружающий пейзаж и небо над ним. К тому же дизайн вывесок — здесь эти слова означают всего лишь «то, как они были нарисованы» — был продуман так, что все надписи читались задом наперёд, то есть правильно прочесть их можно было только на отражении в пруду, а на крыше настоящего отеля виднелись буквы ЬЛЕТО «АКЗЯВЗАР». И наконец, какой-то усердный садовник высадил прямо на фасаде отеля лилии и мох — совсем такие же, как те лилии и ряска, которые обычно плавают в прудах. Дети смотрели то на пруд, то на дом и вынуждены были несколько раз переводить взгляд, прежде чем сумели взять себя в руки, — здесь это выражение означает «Отвести глаза от необычайного зрелища и обратить внимание на Кит Сникет».
— Сюда, Бодлеры! — позвала их беременная женщина, и дети увидели, что Кит уселась на расстеленное на газоне большое покрывало.
На покрывале громоздились горы пищи, которой хватило бы на целую армию, если бы эта армия решила в то утро форсировать пруд. Три вида хлеба выстроились перед мисочками с маслом, вареньем и, судя по виду, растопленным шоколадом. Кроме хлеба, на покрывале имелась огромная корзина со всевозможной выпечкой — от пышек и пончиков до кремовых эклеров, любимых пирожных Клауса. Ещё там стояли две круглые жестянки с особой запеканкой из овощей, яиц и сыра и громадное блюдо копчёной рыбы, а на деревянном подносе высилась пирамида из фруктов. В трёх стеклянных кувшинах было три вида сока, а рядом стояли серебряный чайник и серебряный кофейник и были веером выложены столовые приборы и три салфетки с монограммами — здесь это слово означает, что на них были вышиты инициалы В. Б., К. Б. и С. Б.
— Садитесь-садитесь, — сказала Кит Сникет, откусив от плюшки, покрытой сахарной пудрой. — Как я уже говорила, времени у нас немного, но это не повод не поесть как следует. Берите что хотите.
— А откуда вся эта еда? — спросил Клаус.
— Это приготовил один наш союзник, — ответила Кит. — Такова политика нашей организации: провиант всегда следует отдельно от волонтёров. Тогда если враги захватят провиант, то не дотянутся до нас, если же враги захватят нас, то не получат провиант. Об этом стоит помнить в ближайшие два дня, когда вы будете участвовать в деятельности, которую наши враги называют «постоянной борьбой за территорию и пропитание». Попробуйте джем, пожалуйста. Он очень вкусный. У Бодлеров все плыло перед глазами, словно головы у них ещё шли кругом после того, как автомобиль проехал сквозь кустарник, и Вайолет полезла в карман за лентой. Старшая из Бодлеров хотела сосредоточиться — так же, как если бы что- то изобретала, — поскольку разговор был слишком уж туманен. Когда Вайолет подвязывала волосы, это помогало ей мобилизовать изобретательский талант, однако не успела она нащупать ленту, как Кит с ласковой улыбкой протянула ей свою. Кит жестом пригласила старшую Бодлер присесть, и вот отчаявшаяся и беременная женщина, нежно глядя на Вайолет, сама подвязала ей волосы.
— Ты так похожа на отца, — вздохнула Кит. — Когда он оказывался в тупике, то точно так же хмурился, хотя, решая задачи, почти никогда не подвязывал волосы лентой. Завтракайте, Бодлеры, а я попробую обрисовать вам нашу затруднительную ситуацию. Надеюсь, к тому времени, как вы доедите вторую булочку, вопросов у вас больше не останется.
Бодлеры сели, расстелили салфетки с монограммами на коленях и начали есть, удивляясь тому, что голод, оказывается, мучил их не менее сильно, чем любопытство. Вайолет взяла ломтик румяного пшеничного хлеба и сделала себе бутерброд с копчёной рыбой, решив попробовать растопленный шоколад потом, если останется место. Клаус взял себе кусочек запеканки и эклер, а Солнышко принялась рыться в фруктах, нашла грейпфрут и стала чистить его своими необыкновенно острыми зубами. Кит улыбнулась детям, промокнула губы салфеткой с монограммой «К. С.» и начала рассказ.
— Здание на том берегу пруда — это отель «Развязка», — сказала она. — Приходилось ли вам бывать там?
— Нет, — ответила Вайолет. — Как-то раз родители брали нас на выходные в отель «Прелюдия».
— Да-да, — кивнул Клаус. — А я и забыл.
— Морковка на завтрак, — сказала Солнышко, с улыбкой вспомнив те выходные.
— Да, отель «Прелюдия» — очень славное место, — сказала Кит, — но отель «Развязка» — это нечто куда большее, чем просто отель. Долгие годы он был для волонтёров местом встречи, где они могли обменяться информацией, обсудить планы борьбы с врагами и вернуть книги, которые мы брали друг у друга почитать. До раскола подобным целям служило очень много мест. Ведь честные и благородные люди могут собираться практически где угодно — в книжных лавках и в банках, в ресторанах и канцелярских магазинах, в кафе и в прачечных, в опиумных притонах и на геодезических вышках.
— Наверное, прекрасные были времена, — заметила Вайолет.
— Мне тоже так говорили, — сказала Кит. — А когда мне было четыре года, все изменилось. Наше общество пошатнулось, и это было так ужасно, словно пошатнулся весь мир, и тогда все наши прибежища были уничтожены — все, одно за другим. У нас была большая научная лаборатория, но волонтёра, которому она принадлежала, убили. У нас была огромная пещера, однако ею завладела предательская фирма по торговле недвижимостью. И ещё у нас был колоссальный штаб в Мёртвых Горах, но…
— Его сожгли, — тихо сказал Клаус. — Мы побывали там вскоре после пожара.
— Да-да, — кивнула Кит. — Я и забыла. Так вот, это было наше предпоследнее прибежище. И когда был уничтожен штаб в горах, остался лишь отель «Развязка». Теперь на всей земле лишь здесь осталось место честности и благородству. — Она вздохнула и устремила неподвижный взгляд на спокойную плоскую поверхность пруда. — И стоит нам допустить малейшую оплошность — они исчезнут навсегда. Только представьте себе мир, где неукротимо свирепствуют злоба и обман!
— Представляем, — тихо сказала Вайолет, и её брат и сестра согласно кивнули.
Дети понимали, что слово «неукротимо» здесь означало «буйно и неуёмно», и с лёгкостью могли представить себе подобный мир, ведь они сами в нем жили. Со времени первой встречи с Графом Олафом вся жизнь Бодлеров была полна неукротимой злобы и обмана, и детям было очень трудно удержаться и не стать негодяями самим. Более того, обдумывая свои недавние поступки, они не были уверены, что не совершили никакого негодяйства, хотя намерения у них при этом были самые добрые.
