Пройдя еще немного, ребята увидели возле берега пустой плот с двойной мачтой и большой бамбуковой каютой.
— Гляди, брошенный плот, займем его! — загорелся Суматоха.
— На что он нам? — возразил Ниссе. — Папа и мама все равно не разрешат нам жить в гавани. И к нашему дому его не подгонишь, мы слишком далеко от реки живем.
— Пригодится для клуба, — заявил Суматоха.
— Какого еще клуба?
— Клуба плотогонов, вот какого!
Ниссе ничего не понял, но Суматоха явно посчитал свой ответ исчерпывающим, живо вскочил на плот и юркнул в каюту. Буквально через минуту он выглянул из двери и задал несколько неожиданный вопрос:
— Как будет Швеция по-испански?
— Суэциа, — недоумевая, ответил Ниссе.
Он окончательно опешил, когда вошел в каюту и увидел, что Суматоха прыгает как одержимый перед индейским мальчишкой, который испуганно забился в угол и присел на корточки. Да и как не испугаться, когда у тебя перед носом размахивают руками, словно собираются хорошенько стукнуть. А Суматоха громко пыхтел и приговаривал:
— Суэциа, Суэциа, Ингмар Юханссон…
Увидев Ниссе, он остановился и с отчаянием вымолвил:
— Ничего не воображает. Я ему и так, и так пытаюсь втолковать, что мы шведы. Уж казалось бы, чемпиона мира по боксу он должен знать! Какое там — ни бум-бум.
Ниссе сел на доски рядом с мальчиком и тихо заговорил с ним.
— Как я и думал, — сказал он наконец и засмеялся. — Никакого Ингмара Юханссона он не знает. И про Швецию никогда не слыхал
— Темнота! — сочувственно произнес Суматоха. — Скажи ему: если он пустит нас на свой плот, мы его примем в клуб.
Ниссе перевел его слова, потом еще что-то добавил от себя и после долгих переговоров сообщил сгорающему от нетерпения Суматохе:
— Порядок. Он говорит, что живет один на плоту и будет только рад, если мы примем его в наш клуб. И очень хорошо, говорит, если мы здесь устроимся, поможем ему отстоять плот, если какие-нибудь хулиганы попробуют его захватить.
— Теперь видишь, как важно устроить клуб, — с видом полководца произнес Суматоха.
Ниссе не очень-то понял, какая тут связь, но не успел задуматься над этим, потому что юный индеец достал глиняную флейту из семи трубок и заиграл веселую мелодию. Это была популярная южноамериканская песенка, Ниссе ее знал и стал подпевать. Суматоха — тоже, хотя не знал ни слов, ни мелодии, да так громко, что всех заглушил. Не заметив, что Ниссе нарочно замолчал, он знай себе горланил «тара-мара-корасора-эн-ла-ноче-се-рена», пока юный индеец не закатился смехом так, что не мог больше дуть в свою флейту. Должно быть, сольный номер ему понравился. Суматоха в этом и не сомневался, потому что индеец достал глиняный кувшин, налил в чашки, сделанные из скорлупы кокосового ореха, какой-то густой желтой жидкости и предложил гостям отведать. Суматоха глотнул, весь скривился и недовольно сказал:
— Какой странный апельсиновый сок. Да он прокис!
— Какой тебе апельсиновый сок, это чича, — ответил Ниссе. — Ее делают из корней маниоки: натрут, разведут водой и дают побродить. А то еще слюны добавляют. У индейцев так принято: женщины разжевывают корни маниоки, потом выплевывают, и получается вот такой чудесный освежающий напиток.
Суматоха чуть не. подавился и через силу выговорил:
— Если он скажет, что это его бабушка нажевала, я разобью ему кувшин об голову!
Но Ниссе успокоил его — эта чича приготовлена на воде.
— И вообще у него нет бабушки, — добавил Ниссе. — И родителей нет. Во всяком случае, он их никогда не видел. Сперва жил в детском доме, потом в одной семье, где его заставляли работать на кукурузе и ничего не платил! Он убежал от них и нашел вот этот плот. Сколько ему лег, не знает, имени своего тоже не знает, но все зовут его Чико. Это «малыш» по-испански.
— Будь здоров, Чико, — сказал Суматоха и поднял свою кокосовую чашку.
Мальчик по голосу понял, что Суматоха готов с ним дружить, и широко улыбнулся в ответ. Но тут же улыбка исчезла с его лица, и он испуганно уставился в какую-то точку над головой Суматохи. Тот живо обернулся и увидел в дверях три разбойничьих рожи. Три человека в грязной полувоенной одежде держали в руках чистенькие сверкающие винтовки. Они были перепоясаны патронташами, и у каждого на ремне висело по штыку и по нескольку длинных ножей в кожаных ножнах. Один из них что-то сердито сказал по-испански.
— Встать, поднять руки, отойти к стене, — перевел Ниссе и вскочил на ноги.
Суматоха не сразу сообразил, в чем дело. Это пришлось не по нраву одному из бандитов, и он поторопил его сильным пинком. Суматоха хотел наброситься на негодяя, но Ниссе остановил его и шепотом велел не рыпаться, если жизнь дорога. Нехотя Суматоха последовал примеру Ниссе и Чико и поднял руки вверх.
Главарь бандитов — его можно было узнать по золотой пластине на прикладе и надетому наискось через плечо второму патронташу — обрушил на ребят град вопросов. Ниссе и Чико едва поспевали отвечать: «Но, комманданте», и Суматоха повторял за ними эти слова, будто попугай. Наконец главарь мотнул головой, все трое еще раз осмотрели каюту и ушли, тяжело ступая коваными башмаками.
— Что им надо было? — Суматоха лопался от любопытства.
Ниссе пожал плечами.
— Кого-то искали, я уж не стал допытываться. В таких случаях лучше помалкивать. Особенно, когда человек сбежал.
— А тебе не кажется, что надо все-таки пойти в полицию? Они ведь напали на нас, — сердито сказал Суматоха, потирая себе спину.
В ответ Ниссе громко расхохотался. Суматоха никак не мог понять, что его так рассмешило. Наконец его друг, все еще смеясь, простонал:
— Дорогой, ты попросту ничего не понял! Это же и была полиция. А негодяй, который дал тебе пинка, по меньшей мере сержант.
Чико решил приободрить своих друзей и снова заиграл что-то веселое на флейте, да еще пустился в пляс. Судя по всему, танец был только что придуман. Индеец так здорово передразнивал незваных гостей, что Суматоха опять повеселел.
Пока все это происходило, солнце зашло и, как всегда в тропиках, быстро сгустился мрак. Как только Чико кончил свой шуточный танец, Ниссе сказал, что пора домой. Хорошо еще, что его родители, по эквадорскому обычаю, обедают не раньше восьми часов. Однако Чико очень просил ребят побыть с ним еще немного, и они уступили. Да они и сами были не прочь отдохнуть, такая слабость их вдруг одолела после всех волнений. И чича теперь показалась ребятам вкуснее, чем в первый раз. Чико не приходилось их уговаривать выпить еще немного. После чичи их совсем разморило и на душе стало легко. Трое друзей легли поудобнее на досках и вскоре уснули.
Первым проснулся Суматоха; у него неприятно сосало под ложечкой.
— Эй, ты спишь? — тихо спросил он, нащупывая в темноте рукой Ниссе.
— Как я могу спать, когда ты меня щекочешь, — сонно ответил тот.
Они переговаривались вполголоса, чтобы не разбудить Чико.
— Тебя не мутит?
— Мутит немножко.
— Я так и думал, что чича с каким-нибудь фокусом.
— Может быть, но мне кажется, что это не чича, а плот виноват…
Страшное подозрение закралось в душу Суматохи. Он выглянул в дверь и тут же вернулся к Ниссе.
— Там на корме кто-то сидит… — испуганно зашептал он.
— Кажется, один из бандитов… нет, я хотел сказать — полицейских. Я заметил, как блеснула винтовка.
— А до берега далеко?
— По-моему, много километров. Кажется, нас несет отливом в открытое море.
Ниссе тоже высунулся, чтобы поглядеть на таинственного пассажира. Тот сидел, не трогаясь с места.
— Не могу разобраться, полицейский или нет. Но почему он решил выйти в море? — растерянно произнес Ниссе.
— Давай возьмем его в плен, пока нас не отнесло слишком далеко, — шепотом предложил Суматоха. — Это очень просто: подкрадемся в темноте и треснем его по голове чем-нибудь тяжелым. Хотя бы одним из кувшинов Чико. Вот, нашел! Вдруг это окажется тот самый, который дал мне пинка? В чем дело? Тс-с-с, Чико!
Проснувшийся Чико, естественно, не мог понять, о чем перешептываются по-шведски Суматоха и Ниссе, и он, ничего не подозревая, выдул из флейты веселую трель. Друзья вдвоем набросились на Чико и вырвали у него флейту. Поздно. В ту же секунду сиплый мужской голос скомандовал по-испански:
— Ни с места! Бросай оружие, если жить не надоело! Одновременно незваный гость включил яркий фонарик.
Ребята моргали и терли глаза, но видели только какой-то темный силуэт. Зато очень отчетливо было видно освещенное фонариком дуло пистолета.
— Э, да тут одни дети… — Голос незримого злодея сразу стал добродушным, и послышался булькающий горловой смех.
Ребята молчали. И незнакомец, кончив смеяться, очень вежливо заговорил по-английски:
— Я вижу, двое из вас иностранцы. Извините, что без вашего согласия увез вас с собой на морскую прогулку. Но я и не подозревал, что на плоту кто-то есть, когда дал стрекача. Спешил, понимаете, мне важно было избежать встречи с кое-какими людьми.
