Из белоснежной пены кружев и оборок выглядывало розовое личико годовалой девочки. Черные глазки ее сияли, а из-под чепчика выбивались темные кудри. Дитя улыбалось отцу и тянулось к нему ручонками.
— Какая красивая малютка, — восхитилась Луиза и поднялась с места, чтобы взять Изабеллу. Но грозное рычание остановило ее. Собака вышла навстречу и преградила путь к ребенку.
— Голди, ко мне! — строго скомандовал Ник. — Собака послушно легла у его ног, но продолжала внимательно следить за каждым движением гостей, готовая в любую минуту кинуться на защиту ребенка.
— Не бойтесь, мисс Луиза, она вас не тронет! Собака добрая, но не очень доверяет незнакомым людям, беспокоится за малютку. Скоро она привыкнет к вам и станет вести себя спокойно, — пояснил Шелтон.
Девочка переходила с рук на руки. Все восхищались ею. Изабелла вела себя тихо, улыбалась и что-то лепетала на своем детском языке. Ровена отметила поразительное сходство девочки с Соледад.
«Такая маленькая, а уже удивительно похожа на мать, даже выражение лица, как у Соледад. Вырастет — станет ее точной копией», — в ее душе поднялось странное чувство, похожее на ревность.
А малютка тем временем успела очаровать всех. Особенно восхищался ею Бобби. Он смотрел на девочку как на дорогую, хрупкую игрушку. Боялся дотронуться до нее, опасаясь сломать.
— Какая маленькая, словно кукла! Как весело и звонко смеется — настоящий колокольчик! Только имя Изабелла слишком длинное и взрослое для такой крошки. А можно, я буду звать ее Белл, дядя Ник? — спросил он доктора.
— Ну конечно, зови ее, как тебе нравится. А ведь и правда, Белл звучит лучше, чем Изабелла, — Ник ласково улыбнулся мальчику.
«Господи, какое счастье, что они приехали. Я даже перестал думать о них, замкнулся в своем горе. А ведь Бобби мне, как родной сын! Как я жил эти годы без него! — думал Ник, наблюдая за веселой возней Бобби с маленькой Белл. — Как подрос мальчик! Ему ведь уже семь лет. А выглядит на все десять! Такой крупный, широкоплечий и сильный! Просто удивительно, как быстро растут дети! А Ровену так вообще не узнать! Она превратилась во взрослую девушку. И как хороша! Вероятно, уже и поклонники появились. Счастлив будет тот, кого она полюбит!» — ему почему-то взгрустнулось. Ведь совсем недавно он был так счастлив. А теперь… Он постарался заглушить боль в душе. — «Не время! В доме дорогие гости!»
Вскоре Кончита унесла ребенка, чтобы накормить и уложить спать.
Луиза и Бобби тоже отправились отдыхать. Ровена вышла на балкон полюбоваться городом.
Капитан Мелвилл и доктор, удобно устроились на креслах в гостиной. Ник достал из буфета бутылочку золотистого испанского вина. Мужчины закурили трубки и выпили по бокалу.
— Я вижу, ты пристрастился к выпивке? Не дело это! Вино еще никого не излечивало и не доводило до добра, — сказал Джон.
— Да, не скрою, я начал пить! Но не волнуйся, я возьму себя в руки и начну новую жизнь, — ответил Шелтон.
Мужчины немного помолчали. Затем капитан попросил рассказать, что случилось с Соледад, как она умерла.
— Ты выговоришься, и станет легче! — подбодрил он друга.
Мужчины выпили еще. И Ник начал свой рассказ.
Глава 38. Рассказ доктора
— Когда мы поженились, Соледад не захотела справлять свадьбу. Она попросила меня поскорее отправиться в путешествие. Ей так хотелось повидать мир, она словно чувствовала, что ей недолго осталось жить на этом свете! — Ник смахнул набежавшую слезу и продолжил. — Мы объехали почти всю Европу. Соледад нравилось переезжать из города в город, из страны в страну. Так прошел год. Везде только вдвоем: она и я. Это было незабываемое время — время нашей любви. Мне нравилось выполнять любой ее каприз, Соледад впервые за свою короткую жизнь почувствовала себя королевой, а не жалкой прислугой, которой она была у своих преступных родственников. И вот, наконец, насытившись впечатлениями, мы, по желанию Соледад, приехали в Испанию, в Барселону.
К нашему удивлению, старый родительский дом Соледад оказался пригоден для жилья. Соседи, синьора Матильда и ее сын Хулио Эстрада, приглядывали за ним и приводили в порядок. Они встретили нас так, будто каждый день ожидали нашего приезда. Это было очень приятно моей жене. Она даже расплакалась. Соседи помнили ее маленькой девочкой и верили, что когда-нибудь она вернется в свой дом.
Мы жили одной семьей. Сеньора Матильда готовила нам замечательные испанские блюда. Вскоре выяснилось, что Соледад ждет ребенка. Это стало радостным известием для нас обоих. Мы решили, что не стоит возвращаться в Англию, до рождения дитя — дорога трудная и далекая. Соледад считала, что ребенок должен появиться на свет в ее родном доме.
— Здесь родились все мои предки по женской линии: бабушка, мама и я. Пусть и мой ребенок начнет свою жизнь в Испании, — говорила она.
Я не возражал. Барселона мне нравилась больше других городов. Народ очень приветливый и гостеприимный. Мы жили здесь просто замечательно: много гуляли, общались с соседями. Соледад подружилась с женой Хулио. Они вместе ходили на рынок за фруктами по утрам.
Как-то раз мы бродили по пляжу на закате и наткнулись на умирающую собаку. Животное было крайне истощено. Подушечки лап кровоточили, множественные ссадины на теле и свалявшаяся шерсть говорили о ее долгих скитаниях. Мы не смогли пройти мимо. Собака смотрела на нас такими умоляющими глазами, она просила о помощи. Я взял ее на руки и отнес домой. Мы накормили и вымыли животное. Приготовил заживляющую мазь, которой смазал ее раны. Вскоре собака поправилась. Мы увидели, что это прекрасная девочка, породы бриар, с золотисто-желтой длинной шерстью. Мы привязались к ней, и она обожала нас, особенно Соледад. За золотистую масть назвали ее Голди.
С большим волнением мы ожидали прибавления семейства. Я мечтал о сыне, но Соледад была уверена, что родится дочь. Вместе с сеньорой Матильдой они готовили приданое для младенца.
Все шло хорошо, оставалось примерно две недели до родов, когда случилось непоправимое. В тот день мы собирались с утра на рынок. Я приготовил корзину и ждал Соледад внизу, на кухне. Как вдруг послышался страшный грохот и раздался душераздирающий крик. Похолодев от ужаса, я бросился к лестнице и увидел свою любимую. Она упала на спину и лежала на полу, в луже крови. Я позвал на помощь соседей. Мы отнесли ее на диван. Соледад громко стонала и корчилась от боли. Начались роды. Я быстро приготовил инструменты и принял ребенка. Появилась на свет девочка, как и хотела моя супруга. Женщины унесли новорожденную. А Соледад становилось все хуже и хуже. Вызванный на помощь местный лекарь и я пытались остановить кровотечение. Но все напрасно, видимо при падении были повреждены внутренние органы. Два опытных врача оказались бессильны. Ни лед, ни целительные травяные отвары не помогали. Соледад лежала бледная. Ее трясло, словно от холода.
— Я ухожу, милый, пригласи священника. Хочу исповедаться, — слабым голосом попросила она.
Я пытался согреть ее руки поцелуями. Соледад грустно смотрела на меня, слезы катились из ее прекрасных глаз. Пришел священник-католик, но это было уже не важно. Он отпустил ей грехи.
Потом умирающая захотела взглянуть на ребенка. Сеньора Матильда вошла с младенцем на руках. Моя жена с трудом открыла глаза, осенила крестом дочку и жестом попросила меня наклониться к ней. Я опустился на колени, Соледад еле слышно произнесла:
— Люблю тебя, милый, люблю, береги нашу дочь! Поцелуй меня на прощание.
Я прильнул к ее холодеющим устам. Она вздохнула в последний раз, и все было кончено. Ее чистая душа улетела на небеса.
Что происходило после смерти моей любимой помню смутно. Все было как во сне. Похороны, поминки. Мне не хотелось никого видеть. Соледад унесла с собой часть моей души. Я потерял волю к жизни. Не хотелось даже двигаться. Про дочь долгое время не вспоминал. Единственное существо, которое было всегда со мной — это собака. Она чутко прислушивалась к каждому моему движению, сопровождала на кладбище, Голди стала моим единственным близким другом и помощником…
Так уж получилось, что Ровена слышала весь разговор Шелтона с капитаном. Про девушку просто забыли, она стояла на балконе, боясь шелохнуться, чтобы не выдать своего присутствия. Сердце Ровены разрывалось от горя, по щекам текли слезы, ей было очень жаль Ника, так трагически переживавшего гибель жены.
— Бедный, бедный Ник, — беззвучно шептали ее губы. — Какое ужасное горе обрушилось на тебя! И ты переносил все страдания в одиночестве. Никого не было рядом, чтобы облегчить твои муки! — В этот момент Ник казался ей таким беззащитным! — Ты не должен знать, что я стала свидетелем твоей слабости! Нужно незаметно уйти отсюда, — она ждала подходящего момента, чтобы покинуть балкон.
