Марат внимательно посмотрел на Витальку, но не сказал ни слова.
— Знаешь, в магазине есть уценённая фотобумага, — сказал Виталька. — Что если взять?
— Нам сойдёт и уценённая. Надо будет сфотографировать твоим фотоаппаратом рисунки пещерного человека. У меня получилось такое, что не разберёшь ничего.
Марат продолжал рыскать по окрестностям в поисках всякого рода исторического материала. Он записывал рассказы стариков о прошлом края, о первопоселенцах, выклянчивал, где мог, остатки ушедшей старины: в сарае у него грудой лежали полуистлевшая уздечка, поломанное седло, обломок пики и даже сабля в ножнах. Чабаны показали ему пещеры с наскальными рисунками. Шаг за шагом он проникал всё дальше в глубь времён. И это не было игрой, это стало настоящей исследовательской работой.
За лето Марат заметно подрос и окреп. И если Виталька теперь редко играл с ребятами в футбол, то Марат не пропускал ни одной игры. Дело в том, что днём Виталька работал со всем классом в совхозе на току, а вечером читал книги, которые прислал ему профессор Семёнов.
Дверь чулана приоткрылась, в щель заглянул Игорь Филиппов.
— Пошли играть в футбол. Что вы тут копаетесь в темноте, как кроты?
— Сам ты крот. Снимок засветил. Заходи и закрой дверь на крючок.
Игорь вошёл с футбольным мячом под мышкой.
— Ты с ним не спишь? — спросил Виталька.
— С кем?
— Совсем одурел от футбола. Даже глаза блуждают.
— У тебя у самого блуждают.
— Выдохнешься, иссякнешь, в сборную не попадёшь.
— Попаду.
— Я видел, как он ночью тренировался, — сказал Марат, — при луне. Всех соседей разбудил.
— Днём же работаем. Между прочим, директор велел перебирать огурцы в овощехранилище. Сказал, чтобы вы завтра тоже приходили. Огурцы уже жёлтые. Некому перебрать. И помидоры гниют.
— Ладно, придём. А платить за работу в овощехранилище будут?
— Обещают.
— В прошлом году тоже обещали.
— Семенюк говорит, огурцами дадут.
— Ему самому надо дать огурцом. — Виталька терпеть не мог заведующего овощехранилищем Семенюка. Овощи у него вечно гнили, печка в овощехранилище развалилась, крыша текла. А сам он всегда ходил с недопитой бутылкой в кармане. Его гнали отовсюду. За три года он переменил сто работ.
— Он, конечно, собака, — согласился Игорь. — Вчера ночью, как я тренировался с мячом, он опять гонялся за своей женой по посёлку. Я запустил в него из-за изгороди камнем, не попал.
— Надо рассказать директору.
— Что он ему сделает? — пожал плечами Марат.
— Выгонит с работы.
— А в овощехранилище кого? Уборочная уже началась, всем некогда. Шофёры даже спят в машинах. А этот только и сосёт водку.
— Жалко, если пропадут овощи, — сказал Виталька. — А вообще-то лучше, конечно, работать на току, чем в его вонючем подвале.
Утром, когда Виталька и Марат пришли в овощехранилище, Семенюк уже опохмелился.
— Пришли, орлы! — Он похлопал Витальку по плечу и дохнул на него водочным перегаром. Витальку едва не стошнило.
Овощехранилище было в длинном подвале, тёмном и сыром, с развалившейся печкой. Сводчатый потолок подпирали толстые деревянные столбы, уже подгнившие снизу. Летом овощехранилище надо было просушивать и проветривать, но Семенюк ничего этого не делал, и оттого здесь постоянно держался запах гнили и сырости. Ребята работали в овощехранилище неохотно. Собралось всего человек десять.
Семенюк оценивающе оглядел их. Был он высок, широк в плечах, на толстой красной шее крепко сидела похожая на булыжник голова. Ходил он в шерстяных офицерских брюках и светло-зелёной гимнастёрке. Ворот гимнастёрки был ему узок, не сходился на шее. Ребята смотрели на него, задрав вверх головы.
— Маловато вас, — сказал Семенюк. — И все какие-то не крупные. Остальных-то чего сюда не пригнали?
— Мы вам не бараны, — зло ответил Вадик Скопин.
— А, председатель отряда, — узнал его Семенюк. — Вроде бы начальство, а грубишь.
— Никто вам не грубил. Остальные зерно перелопачивают.
— А у меня овощи гниют. Директор же обещал мне прислать побольше.
— Здесь всё сгниёт. Не просушили овощехранилище…
— Это не вашего ума дело. Чтобы до вечера мне перебрали огурцы и помидоры. Боевое задание. — Он что-то пробурчал себе под нос и ушёл.
— Дрыхнуть пошёл, — сказал Игорь.
Мальчишки начали перебирать огурцы, девочки — помидоры. Овощи уже стала затягивать белая плесень.
Виталька перебрасывал огурцы из корзины в корзину, пока не заболела спина. Потом встал, обошёл вокруг развалившейся печки. Как было бы хорошо, если бы её сейчас затопить…
— Пацаны! — крикнул он. — Давайте починим печку!
— Мы не умеем, и кирпича нет, — ответили ему.
— У Игоря дедушка печник.
— Да он едва ходит… А вообще-то надо спросить. Может, согласится?
Виталька и Игорь побежали звать Митрича, дряхлого восьмидесятилетнего старика. Митрич вечно мёрз и целыми днями сидел возле своего дома на лавочке.
И сегодня, как всегда, он грелся на солнышке и присматривал за двухлетним Санькой, братом Игоря.
— Дедушка! — крикнул ему на ухо Игорь. — Помоги нам починить печку в овощехранилище!
Старик слабо махнул на него рукой и закашлялся.
— Вы нам только покажете, что делать! — кричал в другое ухо старику Виталька. — Овощи же пропадут. Сыро там.
— Я говорил, на том месте нельзя строить овощехранилище, — сказал старик. — Эх, хозяева! Только и ума, что добро переводить. Ну пойдём, поглядим… — Он тяжело поднялся. — Постой, а Санька как?
— С собой возьмём! — Виталька схватил Саньку на руки.
До овощехранилища они добирались минут двадцать. Дед шёл мелкими шажками, поминутно останавливаясь и отдыхая.
С трудом спустился в овощехранилище, огляделся и покачал головой. Нагнулся, ковырнул жёлтым ногтем низ столба.
— Гниёт. Всё гниёт. — Подошёл к печке, осмотрел её со всех сторон. — Шабашники, видно, сложили. Деньги-то небось, взяли хорошие, а печку сделали курам на смех. Совести у людей нет.
И вдруг старик преобразился.
— Разбирайте её к черту, ребята! — сказал он. — Как-нибудь осилим.
Все кинулись разбирать печку, выворачивать кирпичи, кое-как слепленные глиной.
— Так не годится, — остановил их старик. — Кирпич — это тоже вещь, он не падает с неба, труд чей-то в нём заложен, бить его не годится. Он ещё в дело пойдёт. Целые сюда складывайте, половинки сюда, всё остальное вон. И гниль надо из подвала убрать. Лучше, конечно, все овощи вынести и просушить… Корыто надо достать, глину замесить, инструмент…
Игоря послали на ток звать ребят, четверо побежали за корытом и инструментами.
Работа закипела.
Когда вечером Семенюк вернулся в овощехранилище, он сперва, как видно, решил, что у него двоится в глазах. Вместо десяти школьников, здесь работал весь седьмой класс. Потом Семенюк разглядел, что все овощи лежали на улице, их рассыпали для просушки и тут же перебирали. На Семенюка никто не обратил внимания. И, видно, это его разозлило.
— Кто вам дал указание выносить овощи? — крикнул он.
— Евсей Митрич велел просушить, — ответил ему кто-то из ребят.
Семенюк спустился в овощехранилище. Старой печи уже не было, Митрич и четверо мальчишек закладывали основание новой. Другие месили в корыте глину, вытаскивали на носилках мусор и обкапывали столбы.
— Вон отсюда! — закричал Семенюк, топнув сапогом.
Все, прекратив работу, уставились на него.
Старик бросил на кирпичи мастерок и выпрямился.
— Чего орёшь?
— Вы мне ответите! Я вам покажу! — Он выбежал из подвала и бегом бросился к конторе.
— Пускай пробежится, — махнул рукой старик, — застоялся.
Спустя час, когда уже заходило солнце, возле овощехранилища остановился газик директора совхоза.
Омарбеков, грузный, тяжёлый, выбрался из машины и прищурившись оглядел рассыпанные по земле овощи.
— Вот, полюбуйтесь, — показал на ребят пальцем Семенюк. — Я им велел огурцы перебирать, а они…
— А сам-то ты где в это время был? — спросил директор.
— Отлучился по делу.
— По какому делу?
Семенюк что-то забубнил. Не слушая его, директор спустился в овощехранилище.
— Здравствуйте, Евсей Митрич, — поздоровался он со стариком. — Не простудитесь тут?
— Ничего. Я разогрелся, — улыбнулся старик. — С ними не замёрзнешь.
Директор осмотрел овощехранилище.
— Сколько кирпича вам надо?
— Да хоть сотни три. Старый тоже в дело пойдёт. Глины надо машины две, крышу обмазать. Течёт.
