— Прыгай, тебе говорят! — повторил я. — Ну! Раз!.. Два!.. Три!..
Хандрила зажмурил глаза и разжал лапы.
Хлоп! Все мы попадали в разные стороны.
— Давайте скорей пробовать орехи! — торопил повеселевший Хандрила. — Даром я, что ли, затратил столько энергии!
Пробовать оказалось нелегко. Кожура у орехов была претвердая. Все же мне удалось провертеть ножом большие дырки.
Мы вдоволь напились прохладного кокосового молока. Сердцевина ореха мне не понравилась. Она имела привкус хозяйственного мыла.
Впрочем, Фунтик ел ее с удовольствием. Живот у него вскоре раздулся как барабан.
Волшебные Перья Арарахиса
Закусив орехами, я улегся на песок около пальмы, подложил себе под голову курточку и не заметил, как уснул.
Пока я спал, произошли важные события. Так как я их не видел и не слышал, о них расскажет Фунтик.
Это пишу я, Фунтик. А Михрютка пусть немного отдохнет.
В ожидании Пипа я решил разобрать лекарства в своей медицинской сумке. Лекарства сильно отсырели, когда мы переправлялись через Ледяной поток. Их надо было просушить на солнышке.
Пока я копался в сумке, друзья отдыхали. Угадай, щелкая зубами, ловил пролетавших мух. Хандрила мурлыкал песенку.
Вдруг неподалеку раздались знакомые звуки.
— Пинь-пинь! Тарррарах! А мне что-нибудь оставили?
— Оставили, оставили, — успокоил Пипа Угадай. — Ну, как? Узнал что-нибудь?
— Не только узнал, — прощебетал Пип, — но и разыскал Арарахиса! Не только разыскал, но привел сюда. Вот он!
Тут только мы заметили, что на ветке, неподалеку от Пипа, сидит довольно облезлое существо, похожее на попугая. Но не сине-красное, а какое-то сине-коричневое.
Существо сидело боком и лукаво глядело на нас блестящим глазом.
— Это и есть Арарахис? — разочарованно спросили мы.
— Да, это я! — ответило существо. — А что? Может быть, я вам не нравлюсь? Тогда я могу улететь обратно!
— Нет, нет! Что ты! — испугался я. — Мы вовсе тебя не хотели обидеть. Но нам рассказали, что ты красивейший в мире сине-красный попугай.
— Я и есть красивейший! — гордо сказал Арарахис. — То, что я сейчас такой невзрачный, не имеет значения. Просто я линяю! Вы, когда линяете, тоже не становитесь красивее!
Все мы, кроме Михрютки, хорошо знали, что значит «линять». И поэтому утвердительно закивали головами.
— Знаешь, зачем ты нам нужен? — спросил я у Арарахиса.
— Знаю, Пип мне уже рассказывал! — ответил попугай. — В принципе я не возражаю. Однако есть непредвиденные обстоятельства, которые мешают мне выполнить вашу просьбу.
Я с самого начала заметил, что Арарахис выражается несколько туманно. Это был, очевидно, страшно ученый попугай. От учености у него голова немножко закружилась.
— А что за обстоятельства? — спросил я.
— Это длинная история! — разъяснил попугай. — У моих родственников тоже есть дети. Большинство из них плохо рисует, и родственники выпрашивают у меня падающие перья. Ведь таких перьев нет ни у кого на всем белом свете!
Беда в том, что после сражения со змеей у меня осталось только шесть перьев. А родственников десять! Если отдать все перья, останется четыре обиженных родственника. Вы разве не знаете, что такое обиженные родственники?
Мы сказали, что не знаем, но можем себе представить.
— Ну, то-то же! Знаете что? Приезжайте через годик. Я линяю два раза в году. Вот и припасу к тому времени перьев.
Мы приуныли. Неужели наш нелегкий поход через Яфрику был впустую? С чем мы вернемся к дедушке? Мы так свыклись с мыслью, что привезем ему этот подарок.
И тут Угадай совершил непростительную ошибку.
— Что с ним церемониться! Он просто жадина! — рявкнул пес. — Вот хвачу его за хвост! Все перья полетят! Какие-то родственники ему дороже!
Угадай подпрыгнул и попытался ухватить попугая за хвост.
Арарахис перелетел на верхнюю ветку и обиженно сказал:
— Это еще что за некультурное обхождение? Немедленно улетаю! И всем расскажу, какие вы невежливые путешественники! Никаких перьев вам не будет! Ни сейчас, ни через год!
Арарахис помахал крыльями и приготовился улетать. Хандрила, я и Пип были в отчаянии. Мы умоляли Арарахиса остаться, успокоиться, приносили извинения за Угадая.
Попугай был непреклонен. Еще секунда — и он бы улетел.
Но наши громкие голоса разбудили Михрютку. Он вышел из-за дерева, протирая кулаком заспанные глаза, и спросил:
— Что за шум? Что тут происходит?
И вдруг он увидел Арарахиса. Ну, а теперь пусть рассказывает сам Михрютка!
Вот так встреча!
Я вышел из-за пальмы и увидел на дереве невзрачную птицу, чем-то странно мне знакомую. Птица с удивлением глядела на меня. Я глядел на нее.
Сомнений быть не могло. Это был тот самый петугай, которого я вытащил из змеиной пасти.
Петугай вдруг улыбнулся во весь рот и спросил Фунтика:
— Скажите, это кто такой?
— Начальник экспедиции — Михрютка! — сказал Фунтик. — А это — красивейший попугай Арарахис! Будьте знакомы!
— Так вот кто мой великодушный спаситель! — сказал Арарахис. — Это меняет дело!
— Чего, чего? — не понял я, так как не слышал всего предшествовавшего разговора.
— Он говорит, что теперь, наверное, отдаст нам свои перья! — объяснил мне Фунтик.
— Вы меня правильно поняли! — одобрительно сказал Фунтику Арарахис.
— Какой такой спаситель? О ком он говорит? — обратился ко мне Угадай. За меня ответил сам Арарахис:
— Не щадя крови и самой жизни, ваш Михрютка вырвал меня из лап ужасной, коварной, отвратительной змеи!
— Вот это да! — восторженно чирикнул Пип. — А он ни слова нам не сказал! Вот молодец! Ай да Михрютка!
Пип спорхнул с ветки мне на плечо и нежно клюнул в щеку. Вслед за ним бросились поздравлять меня все мои товарищи.
Я был счастлив как никогда. Правда, Арарахиса ни из каких «лап» я не вырывал. У змеи и лап-то не было. Но в остальном все было правдой.
Когда объятия и поздравления закончились, Арарахис обратился к нам с длинной речью. Он говорил, что никогда не забудет моей услуги. И всем своим детям и внукам накажет ее не забывать.
Арарахис говорил долго. Мы не перебивали. Мы понимали, что ему нужно выговориться, прежде чем отдать перья.
Наконец Арарахис сказал:
— Ну, Пип, дружище, забирай! Только дергай полегче, не так больно! Можешь тащить все шесть!
Пип подлетел к Арарахису и легонечко подергал его за хвост. Из хвоста, одно за другим, вылетели шесть перьев.
— Довольны теперь? — спросил куцый попугай.
— Очень довольны! — от всей души сказал я. — Спасибо тебе! От нас и от дедушки. А как пользоваться твоими перьями?
— Очень просто! Макать в чернила или краску и рисовать, — ответил Арарахис. — Если рисуешь на дереве, коре или на песке, то и красок не надо.
Фунтик, самый внимательный из нас, спросил:
— Арарахис! Тебе не нужно чего-нибудь?
Попугай задумался. Потом сказал:
— Мне ничего не нужно. А вот ребятам…
— Каким ребятам? — спросил я.
— Мои ребята собирают нагрудные значки и открытки. Нет ли у вас?
— Как не быть! Конечно, есть! — сказал запасливый Фунтик. И вытащил со дна медицинской сумки горсть разных значков.
Попугай обрадовался. Ему некуда было положить подарок, и он приколол значки к перьям на груди и животе. После этого он стал похож на генерала в полной парадной форме.
Мы понадежнее спрятали подарок Арарахиса. Одно перышко, на всякий случай, привязали к спине Пипа.
Только мы стали прощаться с попугаем, как вдруг…
Погоня за нами! За нами погоня!
Со стороны леса раздался страшный шум и треск. В сотне шагов от нас на берег выскочили гамадрилы.
Обезьяны кричали и строили ужасные гримасы.
Из криков и проклятий приближающихся гамадрилов все стало ясно.
Оказалось, что Хандрила в спешке не выдержал снимки в закрепителе. К утру все фотографии почернели.
Разъяренный Вожак стада бежал впереди и ругался:
— Жулики! Обманщики! Подайте сюда этого фотографа!
Хандрила вовсе не желал встречаться с Вожаком. Он вскочил и бросился бежать.
Мы взвалили на плечи багаж, по счастью еще не распакованный, и кинулись вслед за Хандрилой.
Бежали мы по мокрому, гладкому, как асфальт, песку пляжа. Преследователи, боявшиеся воды, держались ближе к лесу.
Сначала мы сумели оторваться от обезьян. Но гамадрилы были сильнее и выносливее. Скоро они начали догонять.
Дела наши были плохи. Еще немного, и разъяренная орава набросится на нас и разорвет в клочья…
Сверх всякого ожидания, нас выручил сын Вожака Джарик.
Этот маленький пакостник сильно дернул за хвост бежавшего впереди приятеля. Тот обернулся и дал Джарику оплеуху. Джарик злобно завизжал и вцепился приятелю зубами в нос.
