– Эй, вы двое! Что там у вас происходит?
Это был Найджел. Он поднимался по ступеням и смотрел на нас, как на сбежавших из зоопарка зверей.
Фагенбуш скользнул глазами по Найджелу, затем снова перевел взгляд на меня.
– Мы с Теодосией обсуждаем некоторые последние артефакты, вот и все, – сказал Фагенбуш.
– В самом деле? А почему тогда вы стоите так, словно готовы наброситься друг на друга с кулаками? – спросил Найджел.
Фагенбуш моргнул, затем начал что-то неразборчиво бормотать.
О боже! Сейчас он нас обоих утопит!
– Мы просто разошлись во мнениях относительно происхождения некоторых артефактов, – пояснила я.
Фагенбуш мотнул головой и посмотрел на меня.
– Вы спорили о том, где именно были сделаны артефакты? – скептически переспросил Найджел, глядя при этом не на меня, а на Фагенбуша. – Я полагаю, музей платит вам деньги не за то, чтобы вы устраивали научные споры с маленькими девочками, Клайв. А теперь ступайте.
Фагенбуш что-то пробурчал себе под нос и быстро удалился. А я чувствовала себя на коне. Теперь я знаю, кто у нас в музее предатель, и не позволю ему впредь продолжать его грязное дело.
Не успел Найджел вернуться по лестнице вниз (на прощание он взглянул на меня и поднял бровь), как возле меня нарисовался Генри.
– Ты отдала его им? – спросил он. – И что они сказали?
Я схватила Генри за руку и быстро отвела в темный уголок фойе.
– Эй! – произнес он. – Полегче! Мне больно!
– Прости, но ты слишком громко разговариваешь. Накличешь беду на нас обоих.
Я юлила. Что я могу рассказать ему? Что Вигмер приказал мне вернуть на изначальное место Сердце Египта? Но тогда Генри начнет ныть, стонать и проситься с нами в Каир, что почти наверняка сведет к нулю наши шансы.
– Да, я отдала его им, – сказала я, наконец. Ведь это не ложь, правда? Или почти не ложь.
Лицо Генри загорелось.
– Это произвело на него впечатление? – жадно спросил он. – Он поздравил нас? Ты рассказала о том, какую роль я сыграл в этом деле?
Он смотрел на меня с такой надеждой, а мое сердце разрывалось оттого, что ничего приятного Вигмер мне так и не сказал.
– Да! Он был поражен. Я рассказала ему о том, какую роль сыграли вы оба – и ты, и Уилл, и он заявил, что вы настоящие гении.
Генри скрестил на груди руки и важно произнес, покачиваясь вперед-назад на своих каблуках:
– Я так и думал.
Успокоив и ублажив Генри, я поспешила к себе в чулан – нужно было придумать план по скорейшему возвращению мамы в Египет. Причем вместе со мной. Да, нелегкая это будет задачка. А если о моем жульничестве прознает Генри, он больше никогда мне не поверит.
Я выше подняла подбородок. Все в порядке, успокойся. Он только-только начал доверять мне. Если перестанет – что ж, наши с ним отношения просто станут прежними, вот и все. Но успокоиться я так и не смогла и чувствовала себя просто ужасно…
* * *
В тот вечер за ужином я внимательно присматривалась к маме, пытаясь почувствовать, оказала на нее влияние энергия черной магии или нет. Эта задача была особенно сложной потому, что мамы долго не было с нами, и за это время она, разумеется, изменилась, непонятно только – сама по себе или под влиянием темных сил.
– Теодосия! Почему ты так пристально смотришь на маму? – резко спросил папа.
От испуга я уронила свою вилку на тарелку, от удара на белую скатерть выпрыгнули, как мячики, горошинки. После пропажи Сердца Египта папа постоянно пребывал в мрачном настроении, и, глядя на него, я еще сильнее переживала оттого, что не могла открыть ему свои тайны. Впрочем, узнай папа всю правду, это вряд ли улучшило бы его настроение.
Папа принялся разрезать свой кусок баранины с таким остервенением, что, казалось, вот-вот прорежет вместе с мясом и тарелку.
– С тобой все в порядке, Теодосия, милая? Мне кажется, ты какая-то бледная, – сказала мама.
Если бы она взвалила себе на плечи такую же ношу, как я, она тоже была бы бледной. Бледной! Погодите-ка. Вот она, первая зацепка! Мама сама подкинула ее мне.
– Да, я неважно себя чувствую, – ответила я. – Такое ощущение, что мне нужно немного отдохнуть в каком-нибудь сухом и теплом месте.
Итак, свой первый крючок я закинула.
– Я заварю тебе на ночь чаю с ромашкой, – пообещала мама. – Это поможет тебе восстановить силы.
Ненавижу чай с ромашкой.
Я снова переключила внимание на свою тарелку и мелко нарезала кусок баранины, надеясь обмануть маму – пусть подумает, что я немного поела. От свалившихся на мою голову переживаний я совершенно потеряла аппетит. Даже выяснив, что тайный агент в музее – Фагенбуш, я по-прежнему не представляла, каким образом мне убедить Вигмера в том, что моя мама ни в чем не виновата. Чего мне будет стоить убедить его в этом? А если мне вообще не удастся сделать это? Маму посадят в тюрьму? Обвинят в государственной измене? И поверит ли хоть один судья, что она тут ни при чем, что виновата во всем разрушительная сила черной магии, с которой маме ежедневно приходилось сталкиваться?
Кроме того, напомнила я самой себе, это вообще не она. Вигмер целиком и полностью не прав, он ошибся.
Мне показалось, что прошло несколько часов, пока папа не отодвинул, наконец, свою пустую тарелку в сторону, после чего он удовлетворенно вздохнул.
Теперь пора сделать следующий ход.
– Мама, когда ты собираешься снова вернуться в Египет?
– О боже, Теодосия! – сказал папа. – Она же только что приехала оттуда.
– Просто интересуюсь, – пожала я плечами. – Пытаюсь спланировать свои дела на год вперед, что-то в этом духе.
– Спланировать на год вперед? О господи!
Очевидно, папа вовсе не считал, что мои дела стоит планировать наперед. Генри удивленно покосился на меня, но промолчал.
– Ну, не скоро, во всяком случае, – мягко ответила мама.
– А разве тебе не терпится вернуться туда? Посмотреть, что там еще можно найти в гробнице Аменемхеба? Я хочу сказать, кто знает, сколько других чудесных вещей может быть спрятано в этом месте. Я думаю, страсть к поискам у тебя в крови. Тебя не тянет назад?
Папа смотрел на меня, приоткрыв рот, а мама слегка нахмурилась.
– Я не очень хорошо понимаю тебя, Теодосия, – произнесла она. – Разумеется, научные исследования – это захватывающее занятие, но мне кажется, ты говоришь об этом как о какой-то… одержимости, что ли.
Быть может, я действовала слишком грубо и прямолинейно, но мне хотелось посмотреть, смогу ли я заметить в поведении мамы хоть какие-то следы отклонений, о которых говорил Вигмер.
– А разве зима – не лучшее время года для работы в Египте? – продолжила я. – Зимой, насколько я знаю, там очень хороший, мягкий климат.
Мои родители обменялись взглядами.
– Да, – сказала мама. – Зимой, пожалуй, там самое лучшее время для работы. Но сейчас Генри приехал на каникулы, а в музее должно состояться ежегодное собрание правления. Кроме того, у меня самой накопилось очень много неотложных дел в Лондоне.
Да, уговорить их отправиться в Египет будет даже сложнее, чем я предполагала.
На следующее утро я проснулась в дурном настроении, но не только потому, что мне не удалось втянуть родителей в разговор о возвращении в Египет. Этой ночью мне вновь приснились ожившие маленькие шабти, причем один из них впился в мою лодыжку и принялся ее кусать. Я проснулась, но ощущение в покусанной лодыжке не проходило.
Неужели шабти в самом деле ожили? Я села на кровати и обнаружила, что это не шабти, а Исида. Только она не грызла мою лодыжку, а мирно спала, свернувшись теплым пушистым комочком, и во сне вцепилась мне своими коготками в ногу. Вцепилась нечаянно, не сильно. А это значит… это значит, что вселившийся в Исиду демон покинул ее!
Я наклонилась и погладила ей животик, почесала за ушками, а затем услышала самый приятный для меня на свете звук.
Исида замурлыкала.
И мурлыкала, и мурлыкала, словно моторчик, который не хочет выключаться.
Грязевая ванна помогла! Ах, как хотелось бы мне остаться здесь на весь день и сидеть, обнявшись со своей кошкой, но меня ждали дела. Масса дел. И начать я решила с этих мерзких шабти.
Я в последний раз почесала Исиде животик, а она в последний раз нежно погладила меня своей лапкой.
Прежде чем приняться за шабти, я решила должным образом защитить себя. Первым делом нужно было изготовить больше амулетов, их теперь было у меня недостаточно, потому что один свой амулет я отдала Стоуксу и еще один Денверу. Я же не знала, что у них есть специальная защита в виде татуировки. Хотя, если подумать, именно мой амулет спас Стоукса. И Денвера тоже. Ведь из татуировки жгут не сделаешь, верно?
Придя в свою комнату для занятий, я вытащила из шкафа старый саквояж, взяла с полки томик Эгберта Архимеда «Сила амулетов: забытое искусство» и принялась за работу.
Самая большая сложность состоит в том, что амулеты против каждого вида проклятий следует изготавливать только из тех ингредиентов, которые указаны в рецепте, иначе они не будут действовать. А для этого нужно точно знать тип проклятия, с которым тебе предстоит столкнуться. Если ты этого не знаешь, тебе нужен амулет, который обеспечит универсальную защиту, но такие амулеты обладают меньшей силой.
