— А может — пьяный?
— Ну-ка, посвети! — крикнул мужик с рубцом на Лбу и, когда факел осветил Глебку, сказал: — Для пьяного — соплив больно, а на сумасшедшего не похож!
— А не из тех ли он сам? — выкрикнул визгливый бабий голос. — Не из бандюков ли?.. Мы тут на него глазеем, а его напарники в наших избах прощуп делают!
Глебка знал, что спорить с толпой и отругиваться опасно. Надо дать выговориться, а потом уже сказать Что-то веское, убедительное, для всех понятное. Но что? Он не успел придумать. Услышав про свои избы, в которых, может быть, уже хозяйничают воры, кое-кто стал поворачиваться, чтобы поскорее вернуться домой. Другие, которые были злее, ожесточеннее, наоборот, придвинулись к Глебке.
— Уходите! — крикнул он, понимая, что его могут избить, схватить и запереть до утра в каком-нибудь сарае. — Уходите! Все уходите! Пусть останутся только коммунисты!
Срывающийся, до предела напряженный голос Глебки и неожиданный призыв к коммунистам подействовали на всех.
— Ого-о! — произнес чей-то голос. — Вождь какой!
— Вождь у нас один — Ленин! — сказал, как выстрелил, Глебка. — А я… — понизив голос, с детской доброй завистью произнес он, — я даже еще и не коммунист. Я — сын большевика! Мой батя с Лениным в Кремле встречался!
И такая в его словах была искренность и подкупающая откровенность, что настроение толпы сразу изменилось. Почувствовав перелом и торопясь закрепить победу, Глебка сунул руку за пазуху.
— Вот! Смотрите! Все смотрите!
Он вытащил из-за рубахи мандат и протянул его мужику с рубцом…
Через полчаса, забрав в деревне все имевшиеся ружья, мужики спустились к Неве и вместе с Глебкой пошли вниз по течению. Деревня была рыбацкая. Неву здесь знали вдоль и поперек со всеми изгибами и заводями. Знали и сваи, к которым причалил воровской буксир. По дороге спорили, стараясь отгадать, что задумали бандиты, почему выбрали такое странное убежище. Рыбак с рубцом на лбу, который стал временным командиром над односельчанами, сказал:
— Я думаю — в Ладогу хотят пробиться, потому и забрались на буксир. Из Ладоги в любую заграницу удрать можно. Особо если под шумок, под ледоход.
У деревни, которую Глебка проскочил в темноте, рыбаки поднялись лесом вверх по берегу.
— Буди всех! — приказал временный командир. — Скопом — оно надежней будет!
Мужики разбежались по избам.
— Выходи! Выходи!
Здесь тоже жили рыбаки. Все они знали друг друга, поэтому долгих объяснений не потребовалось. Самым трудным, но и самым коротким был разговор Дубка с Глебкой.
Когда матрос, ночевавший в этой деревне и поднятый вместе со всеми, увидел в толпе Глебку, ему показалось, что все приснилось. Он пощупал бескозырку — она была на голове, цапнул рукой за маузер — и тот был на месте.
— Ты как?.. Ты зачем? — произнес Дубок.
Лицо у него стало чугунным, и он впервые в жизни потянулся к широкому матросскому ремню с тяжелой пряжкой.
Бородатый мужик с ружьем заслонил Глебку и предупредил:
— Не озоруй, клешник! На кого ремень-то готовишь?
— Это мой сын! — остывая, сказал Дубок.
— Рожей не вышел! — возразил бородач. — Я его батю хорошо разглядел на мандате.
Глебке это неожиданное заступничество не понравилось. Он вышел из-за спины бородача.
— Бей… Только побыстрей!
Дубок опустил широкую ладонь на его голову, повернул лицом к Неве и молча подтолкнул вперед.
— Дома поговорим!
Когда они спустились вниз, Глебку поразила ночная тишина, разлившаяся над рекой. Ни скрипа, ни шороха, ни треска. И льда на Неве не было. За валом ледяной крошки, белевшим вдоль всего берега, чернела вода. Лишь кое-где угадывались более светлые пятнышки одиночных льдин, быстро плывших по течению.
Все остановились. Из отдельных фраз, которыми обменялись рыбаки, Глебка понял, что ледоход не кончился. Где-то там, ближе к Ладожскому озеру, лед еще не успел оттаять и оторваться от берега. Очистился только незначительный отрезок Невы. С минуты на минуту с верховий могла ринуться вниз новая ледяная лавина.
— Лодки есть поблизости? — спросил Дубок.
— Тихо! — остановил его рыбак с рубцом.
По берегу кто-то бежал. Отчетливо слышались торопливые шаги, но после возгласа рыбака они замерли.
— Да идем же! — раздался знакомый голос. — Не все люди бандиты! Это небось Глебка с Дубком!.. Ну ладно, жди! Я чичас!
— Глаша! — сердито крикнул Глебка.
Матрос — напарник Дубка, как теплым блином, закрыл ему рот ладонью, но Глебка вырвался и бросился вперед. Он пробежал шагов десять и у самой воды заметил Глашу.
— Ты почему ушла с поста? — строго спросил он и вдруг увидел в темноте за Глашей еще кого-то.
Он присмотрелся и узнал Юрия.
Сзади уже подходили и Дубок с матросом, и все рыбаки. Но мальчишки больше ничего не видели и не слышали. Глебка шагнул навстречу Юрию. Потом Юрий шагнул навстречу Глебке. Затем они оба шагнули одновременно и взялись за руки.
А Глаша деловито рассказала Дубку, что произошло. Когда Нева в этом месте очистилась ото льда, буксир снялся с причала и своим ходом двинулся вверх по течению, но сел в темноте на мель около берега. Юрий с Глашей слышали, как переругивались на палубе бандиты. Им все же удалось сняться с мели, но зато что-то испортилось в машине, и буксир понесло вниз по Неве.
— Лодки есть? — снова спросил Дубок у рыбаков.
— Чай на Неве живем! — ответили ему.
Рыбаки волоком спустили к воде пять или шесть лодок. Дубок сказал, что хватит трех, и сам отобрал по пять человек на каждую. Первой отчалила лодка, которой командовал Дубок. А когда вторая и третья, ощетинившись охотничьими ружьями, отвалили от берега, по поде донеслось отчетливое постукивание машины.
— Идет! — выдохнул кто-то из оставшихся на берегу рыбаков. — Видать, починили!
— Может, у них пулемет! — тревожно произнес другой голос.
— Нету! — ответила Глаша, которая успела все выведать от Юрия. — И винтовок нету!.. Гранаты и ножи!
А Юрий и Глебка все еще стояли рядом и держались за руки. Они так и не сказали друг другу ни слова. Им просто было хорошо и за многие дни удивительно легко. Даже предстоящая схватка Дубка с бандитами их не тревожила. Им казалось, что в такую ночь плохое не может, не имеет права случиться.
На Неве — сплошная темень. Где-то приглушенно постукивала машина буксира. Изредка тьму прочерчивали искорки, вылетавшие из трубы. А лодки будто и не спускались на воду: ни шлепка веслом, ни тени.
Прошло несколько томительных минут.
Резкий, такой, что все вздрогнули, испуганный женский визг, донесся с Невы. Что-то глухо и дробно забарабанило по железу, точно дюжина отчаянных плясунов отбивала на огромной сковороде лихую чечетку. Как громадная рыбина бултыхнулась в реке — это под водой взорвалась брошенная кем-то граната.
Выстрелов не было.
Еще прошла минута или две, и голос Дубка уверенно скомандовал:
— Полный вперед!.. Самый полный!
Ямбург — ныне город Кингисепп.
