— Ну, а на каком аттракционе легче всего найти плотного брюнета среднего роста, который изображает полисмена, об этом, я надеюсь, тебя можно спросить?
— Что ты хочешь сказать? — насторожился Джо.
— А то, что если убийца подслушал разговор Кэйзи с братом, то значит он работал там же, в аттракционе «Казнь на электрическом стуле». Это же совсем просто.
— «Совсем просто»! — повторил Джо. Он остановился и стал оглядываться по сторонам. — Эй, такси! — крикнул он внезапно и потащил меня за рукав к остановившейся машине. — Кони-Айленд! — приказал он шоферу, пропуская меня вперед. — Южные ворота!
Южные ворота, о существовании которых я не подозревал, оказались самой обыкновенной калиткой в решетчатой ограде парка аттракционов. Я еле поспевал за своим другом. Его способность двигаться в толпе была просто поразительна. Мне даже кажется, что в людской гуще он чувствовал себя свободнее и спокойнее. Несколько раз Джо пытался мне что-то объяснить, но я ничего не мог понять: шум и толкотня здесь были больше, чем в любом другом месте парка. Вдруг Джо бесцеремонно схватил меня за рукав и потащил за собой. Мы прошли несколько шагов и оказались перед знакомым уже мне аттракционом «Казнь на электрическом стуле». По-прежнему возле кассы толпился народ, и бодрый голос зазывалы призывал «леди и джентльменов» посмотреть на единственный во всем мире аттракцион.
Я поискал глазами зазывалу на том месте, где еще так недавно стоял Лой Коллинз. Но там никого не было. Жестом Джо показал мне, чтобы я прислушался к словам, льющимся из черных пастей репродукторов.
ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ! ВЫ СЛЫШИТЕ, КАК БЬЕТСЯ
СЕРДЦЕ ПРИГОВОРЕННОГО К СМЕРТИ ПРЕСТУПНИКА.
На фоне голоса зазывалы я услышал равномерные глухие удары. Это стучало сердце! Человеческое сердце!
…ЭТО СЕРДЦЕ ПЕРЕСТАНЕТ БИТЬСЯ НА ВАШИХ ГЛАЗАХ, ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ! СПЕШИТЕ ПРИОБРЕСТИ БИЛЕТЫ НА ЕДИНСТВЕННЫЙ В МИРЕ АТТРАКЦИОН «КАЗНЬ НА ЭЛЕКТРИЧЕСКОМ СТУЛЕ».
— Магнитофон! — Голос Джо вывел меня из оцепенения. — Что придумали, а?.. Кого я вижу? Хэлло, Тони! — помахал он рукой солидному немолодому человеку с отекшими глазами, который стоял у входа и отбирал билеты вместо прежней крашеной блондинки.
— Кто он? — спросил я, сразу же воображая себе этого человека, одетого в полицейскую форму.
— Это Тони Валенто. Бывший вор. Нам повезло, старик. Подожди меня, я сейчас у него все узнаю…
Пока я ждал, мне показалось, что прошла целая вечность. Может быть, потому, что быстро сгустились сумерки, на аттракционах зажглись огни, и все стало выглядеть иначе. С утомительным однообразием повторялся призыв механического зазывалы. Громкое биение сердца, непрерывно раздававшееся из репродукторов, вытесняло мысли, мешало думать, сосредоточиться…
— Пошли! — Джо появился так неожиданно, что я вздрогнул.
Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — он узнал что-то очень важное. Я не стал задавать вопросов и пошел за ним. Вернее, побежал, потому что Джо очень торопился, а когда Джо торопится, шагом за ним поспеть невозможно.
Он заговорил лишь тогда, когда мы вышли из парка. Прислонился к ограде и сказал:
— Я узнал все. Его зовут Эмсли Роуз. По-моему, это он. Изображал полисмена над площадкой с электрическим стулом, у входа в аттракцион. Все совпадает: брюнет, среднего роста, плотный. Тони Валенто говорит: грубый, вспыльчивый малый. Бывший ковбой из Техаса. Сейчас уже здесь не работает.
Странно, теперь, когда мы были у цели и когда так много узнали о человеке, который убил Рамона Монтеро, я вдруг почувствовал какую-то растерянность. Я не знал, что делать, о чем говорить, и, словно это было самое важное на свете, все прислушивался к шуму, который еще доносился из парка аттракционов, пытаясь различить голос механического зазывалы и равномерные удары сердца…
Джо первый прервал молчание. По-видимому, он понимал мое состояние да и сам тоже чувствовал себя довольно скверно.
— Что же, Мак? Теперь, уж кажется, ошибки нет. Мы больше ничего не можем… Дело за полицией. Я понимаю, конечно, это неприятно. Мне никогда не приходилось делать ничего подобного. Но ведь, как ни говори, этот человек — убийца! Вспомни Рамона Монтеро, его вдову, детей. Вспомни тех, кого по ошибке преследовала и продолжает преследовать полиция: Лоя Коллинза, Кэйзи, мисс Паризини. Нам просто нельзя иначе. Ну, хочешь, я сам расскажу все Карригану?
Конечно, Джо прав. Убийство есть убийство! А Рамона Монтеро убили расчетливо и хладнокровно.
— Нет, Джо, к Карригану пойду я, — сказал я твердо. — Чего там, так или иначе, убийца должен быть наказан, это ясно! Ты узнал его адрес?
Джо протянул мне клочок бумаги, который сжимал в руке.
— Вот. Его имя Эмсли Роуз. Он живет недалеко отсюда, на Куин Элизабет-стрит, 17. Ты сначала позвони Карригану на службу, может быть, еще застанешь его там. Знаешь телефон?.. Когда освободишься, приходи к нам. Мы с Кэйзи будем тебя ждать.
Я позвонил Карригану из автомата. Мне ответили, что он только что уехал домой. Ну что ж, на метро я приеду к нему через двадцать минут.
Вход в метро был совсем рядом. Толпы людей стекались к нему со всех сторон, быстро исчезая в мрачной, пахнувшей железом дыре. Время от времени оттуда слышался шум поезда, и тогда на улице содрогалась под ногами почва. Мне очень не хотелось туда, вниз, в духоту, и я решил пройти пешком до следующей станции.
«Ну что ж, — скажу я Карригану, — выходит, что главное — это человек с его психологией, с его переживаниями, его трагедией, а не ваши холодные, мертвые вещественные доказательства».
Карриган, конечно, смутится. Но было бы слишком неблагородно и жестоко с моей стороны ставить его в неловкое положение.
«Убийцу зовут Эмсли Роуз, — скажу я дальше, — и живет он недалеко от парка аттракционов, на Куин Элизабет-стрит, 17. Будьте осторожны — он человек вспыльчивый и грубый…»
А потом я, конечно, с ним встречусь, с убийцей. И постараюсь узнать о нем все: почему он уехал из Техаса, что привело его на Кони-Айленд… Я не стану его выспрашивать. Я уверен, что мы найдем с ним общий язык: я расскажу ему о себе, о Рамоне Монтеро, о Лое Коллинзе…
«Я надеюсь, Карриган, что вы не проговоритесь Эмсли Роузу о том, что я выдал его вам! — обязательно предупрежу я полицейского инспектора. — Вы же понимаете, после этого я бы не смог с ним свободно беседовать..»
Нет, Карриган не проговорится — зачем ему! Об этом, кроме него, будут знать только Кэйзи и Джо. Ну и я, конечно! Я тоже буду знать… Я всегда буду знать, что предал Эмсли Роуза. Но почему «предал»? Я просто расскажу о нем полиции. Я расскажу о том, что он убийца. Что же тут плохого? Проклятый аттракцион сделал меня слишком чувствительным, слишком мягким! Смогу ли я это когда-нибудь позабыть? Когда буду говорить с Эмсли Роузом. Когда буду писать о нем. И потом, когда все будет кончено… Так, рассуждая сам с собой, я шел от фонаря к фонарю, рассеянно разглядывая свою тень. Она то раздваивалась, то вытягивалась и бледнела, то вдруг становилась резкой и короткой. А я все шагал, шагал и думал…
Потом я почувствовал страшную слабость. Ноги едва держали меня.
— Куда ехать, сэр?
В Нью-Йорке водители такси — великолепные психологи: как только увидят человека, нерешительно стоящего на краю тротуара, немедленно останавливаются возле него и уверенно опускают флажок счетчика.
Я сел в машину, с удовольствием откинулся на мягком сиденье, глубоко вздохнул и сказал с облегчением:
— Куин Элизабет-стрит, 17.
Мы ехали недолго, но все время сворачивая то вправо, то влево, и на узких, плохо освещенных улочках от фар нашей машины испуганно шарахались длинные, уродливые тени.
Неожиданно шофер затормозил и, полуобернувшись, недовольно процедил сквозь зубы:
— Приехали, мистер!
Это была короткая, всего в один квартал, улица с совершенно одинаковыми трехэтажными домами из красного кирпича. Такие улицы мне приходилось видеть лишь в немых чаплинских фильмах, заснятых за десяток лет до моего рождения. В подвешенных над подъездами домов больших пятигранных фонарях вместо газовых рожков тускло светились электрические лампочки. Гулко раздавались шаги редких прохожих.
Шофер ворчал, что я его заманил в такую дыру, где скорее найдешь кошелек с деньгами, чем пассажира. Щедрые чаевые он взял как должное и даже не поблагодарил.
Я сразу понял, что стою перед одним из тех домов, о которых объявления в газетах гласят: «Недорого сдаются меблированные комнаты. Оплата за две недели вперед».
Я нажал кнопку звонка. Может быть, его оглушительный звон привел меня в чувство, потому что я впервые подумал: «Боже мой, зачем я все это делаю? Хоть бы его не оказалось дома!»
Грязные двери открыла глуховатая неряшливая старуха. Она никак не могла понять, что мне от нее нужно, и все твердила:
