На следующее утро Агата поднялась с зарей и принялась хлопотать по хозяйству. Приготовила отцу еду на весь день. За завтраком сказала строго, как ребенку:
— Прошу тебя никуда не выходить, к вечеру я постараюсь вернуться.
Предчувствие чего-то непоправимо-тяжелого не давало ей покоя.
Это заметил и шофер такси, широкоплечий лобастый парень с проницательными карими глазами; заметил сразу же, едва Агата вошла в машину. Назвав адрес, девушка замолчала. Машина тронулась. Справа и слева проплывали дома. Агата смотрела прямо перед собой, уставившись в ветровое стекло невидящим взглядом.
Путь предстоял неблизкий. Покосившись на хорошенькую пассажирку, таксист завел разговор на проверенную тему — о погоде.
— Июль в этом году выдался на редкость теплый… Вам можно позавидовать — целый день будете купаться!
— Я? — Агата невольно улыбнулась наивной попытке добродушного парня завязать разговор. — С чего вы это взяли?
— А как же! — обрадовался шофер, увидев, что его слова не остались без ответа. — Вы же едете к морю, а что делать там, как не купаться?.. Правда, — добавил он, — можно просто выйти к обрыву и долго-долго смотреть вдаль… Туда, где небо сходится с водою…
— Да, вы правы, — оживилась Агата. Она вдруг вспомнила тот день, когда они с Францем стояли на площадке над обрывом… Внизу под скалой море было загадочно-темным… Франц говорил, что там рождаются ветры, которые летят на восток. Почему Франц с такой горькой иронией говорил об этих ветрах? Это было давно-давно. Задолго до того дня, когда Франц сказал ей, что любит ее…
Машина легко скользила по голубому, дышащему жаром асфальту шоссе. Город уже остался позади. Начались повороты: один… другой… третий… Наконец за одним из очередных поворотов показалась знакомая вилла. Агата повернулась к шоферу:
— Вот мы и приехали. Знаете что? — вдруг, неожиданно для себя самой, сказала она: — Подождите меня здесь. Мне почему-то кажется, что я очень скоро вернусь. — Порывшись в сумочке, она вытащила крупную ассигнацию, почти не глядя сунула ее шоферу и, натянуто улыбнувшись, повторила: — Обязательно подождите.
Машина стояла метрах в пятидесяти от ворот виллы. Агата легко выпрыгнула на дорогу и быстро, мелкими шажками, засеменила к воротам.
Наверное, в поведении девушки было что-то такое, что показалось странным водителю. Напрасно некоторые думают, что шоферам такси нет никакого дела до их пассажиров. Это заблуждение — они очень наблюдательны, эти немногословные люди; просто работа у них такая, что выражать свои чувства им не положено.
Шофер подал машину вперед, догнал девушку, бросил ей на ходу: — Я развернусь! — и поехал дальше, туда, где у обочины шоссе стоял дорожный знак, предупреждающий о крутом повороте. Сам поворот начинался метрах в ста за виллой господина Антона. Проехав еще метров двести, водитель развернул машину, направил ее опять к вилле и остановился у кустов так, что машину за поворотом не было видно. Выключил мотор, спрятался за куст и принялся наблюдать за пассажиркой.
А та тем временем подошла к знакомой решетчатой ограде. Первое, что бросилось Агате в глаза, был черный лакированный «бьюик» господина Антона. Машина стояла во дворе. Агата облегченно вздохнула — значит, Франц дома.
И она почти спокойно дернула за ручку старого колокольчика. Сейчас выбежит Франц, и то чувство смутной тревоги, которое не покидало ее все эти дни, сразу исчезнет.
Но на крыльце показался сам хозяин. Не спеша он проделал путь от крыльца до калитки, открыл ее и, наведя на Агату свои похожие на пистолетные дула глаза, сказал с плохо скрытым раздражением:
— А-а! Наконец-то!
Агата заметила, что хозяин далеко не так тщательно следит за собой, как обычно. Он вышел к ней небритым, чего никогда не бывало раньше; светло-коричневый мешковатый пиджак был измят, ворот бледно-зеленой сорочки расстегнут…
Впрочем, она обратила на это внимание лишь мельком. Пропустила мимо ушей и язвительное замечание хозяина. Ее занимала все та же мысль: где Франц?
Она собиралась задать этот вопрос вслух, но господин Антон уже успел подавить свое раздражение и продолжал любезно, как всегда, когда хотел быть любезным:
— Однако, чего мы тут стоим? Идемте в комнаты!
Агата сделала два шага по дорожке и остановилась. «Сейчас он запрет калитку… Если Франца нет на даче, то мы останемся вдвоем!» Эта мысль испугала ее, хотя раньше Агате не раз приходилось оставаться на вилле вдвоем с хозяином.
— Нет! — решительно заявила девушка. — Я никуда не пойду, пока не узнаю, где Франц!
Хозяин удивленно поднял брови или по крайней мере сделал вид, что удивился.
— Франц? А почему это вас так интересует?
— Где Франц? — уже громче повторила Агата. Она боялась, что сейчас разразится та самая беда, предчувствие которой не покидало ее все эти дни.
И беда разразилась.
— Франца нет! — ответил хозяин.
— Как нет? Где он? — крикнула Агата.
— Тише! — испуганно прошипел господин Антон и скользнул настороженным взглядом по шоссе. Там все было тихо. — Я переезжаю отсюда, — уже спокойнее продолжал он. — Франц поехал приводить в порядок новую квартиру.
— Неправда! — воскликнула Агата. — Он бы обязательно заехал ко мне!
— Ах, вот как! — уже по-настоящему удивился господин Антон. — Я и не знал, что ваши отношения приобрели такой характер.
Агата вспыхнула, смущенная и вместе с тем разгневанная.
— Я больше не хочу работать у вас! Я уйду… уйду сейчас же! — Она повернулась к распахнутой калитке. Господин Антон сердито схватил девушку за рукав тонкого летнего платьица.
— Погодите!
Агата вырвалась резким движением и выбежала за калитку, на шоссе.
— Стойте! — угрожающе крикнул вслед господин Антон. — Стойте, или… — Тут он удивленно выпучил глаза: из-за поворота шоссе вынырнула легковая машина и остановилась возле самой виллы. Шофер, здоровенный лобастый детина, открыл дверцу и, не обращая никакого внимания на господина Антона, коротко бросил Агате:
— Садитесь!
Одной рукой он легко втащил девушку в машину. Хлопнула дверца. Агата ткнулась в угол и зарыдала, давая волю слезам. Машина тронулась.
Все это произошло в течение какой-нибудь минуты. Господин Антон с проклятиями бросился к своему «бьюику».
— Врешь, не догонишь! — ухмыльнулся шофер. — Пока ты его выведешь со двора, мы уже будем далеко. — И продолжал, обращаясь к плачущей пассажирке:
— Простите за грубость, мадам, но ваш муж — свинья! Я все видел.
— Мой муж? — Агата от неожиданности перестала плакать. С любопытством подняла мокрые, блестящие глаза. — Почему вы решили, что это мой муж?
— Мне так показалось, — смущенно пробурчал шофер. — А если не муж — тем хуже! Не подоспей я вовремя, он мог бы вас ударить… Если хотите, я скажу все это в полиции.
— Нет, нет, не надо в полицию, — сразу испугалась Агата. — Тогда Францу может быть еще хуже!
— Францу? — Шофер понимающе улыбнулся. — Значит, это была просто ревность?
Агата отрицательно покачала головой. Шофер показался ей симпатичным парнем. После всего пережитого она чувствовала непреодолимую потребность поделиться с кем-нибудь своими тревогами, своими мыслями, своими сомнениями относительно судьбы Франца. Наклонившись к спине сидевшего перед ней шофера, она в полузабытьи принялась путанно и сбивчиво рассказывать историю своих отношений с господином Антоном. Она совершенно не думала о том, к чему это может привести.
Машина мчалась уже по Стокгольму. Шофер сворачивал с одной улицы в другую, не спрашивая адреса. Он боялся прервать рассказ пассажирки. Сказав в заключение, что она очень тревожится за жизнь Франца, Агата всхлипнула и умолкла.
— Грязное дело, — после некоторого раздумья проговорил шофер. — Я догадываюсь, какой породы эта птица!.. Счастье, что вы сели в мою машину. Вы встретили человека, который способен помочь вам.
— Помочь мне? — Агата радостно встрепенулась. — Найти Франца?
— И его, — ответил шофер, — и… вообще! Если хотите, я сейчас повезу вас к людям, которые постараются разоблачить вашего хозяина! Да и вам эти люди помогут найти настоящий путь в жизни!
— А где эти люди?
— Они? Всюду, где надо бороться за хорошее, за настоящее, за честное… Они — мои товарищи, коммунисты!.. Друзья той страны, которой пакостит ваш хозяин.
Наступило молчание. Машина влилась в оживленный поток центральных улиц и замедлила ход. Агата видела в зеркальце над рулем высокий лоб и умные глаза человека, который вел машину.
— Хорошо… Везите меня к ним!
Шофер еще некоторое время испытующе смотрел в зеркальце на свою пассажирку. Агата твердо выдержала этот взгляд.
— Поехали, — наконец сказал шофер и добавил шутливо: — Только вытрите слезы. Тот, к кому мы едем, не любит плакс.
Машина свернула с оживленной городской магистрали, оставила за собой несколько мостов — Стокгольм расположен на островах — и вскоре оказалась в приморском рабочем районе. Чистенькие островерхие здания плотно жались друг к другу. На узких улицах играли дети. Магазинные витрины стали более скромными. Владельцы лавок, стоя в дверях, перебрасывались шутками с проходящими мимо знакомыми. Возле одного дома, с виду ничем не отличавшегося от своих соседей справа и слева, шофер затормозил.
