— Конечно, — усмехнулся старик и придвинул чайную чашку, — остолбенели, когда увидели сделанный шалаш. Эх, балуем ребятишек. Живут на всем готовом. Приучать надо их, приучать, — нахмурился он.
Мелко, дробно засмеялась тетя Аглая, взглянула на насупившегося мужа и тихо сказала:
— Научатся, Николаша, не волнуйся. Никуда не денутся.
— Чего удумала? — подозрительно взглянул на нее старик, — ты же всегда защищаешь их.
— Ребятишки-то повзрослели, — сказала тетя Аглая, улыбаясь, — ты по-своему их муштруешь, с утра до вечера гоняешь. И я решила, чтобы три дня не прохлаждались зря на готовых харчах, а немного поработали, если кушать захотят. Взяла и положила только хлебушек, соль, всякой травки и сырые овощи. Голод — не тетка. Никуда не денутся. Хоть картошку, но сварят, лишь бы сытыми быть.
— Ну, матушка, — гулко расхохотался старик, — ну, выдумщица! Надо же такое учудить. А я подумал еще, что мешок-то слишком большой с продуктами. Решил ополовинить, да забыл. Представляю лица юношей, когда они в него посмотрят. Особенно — Серёженькино. Слабоват паренек. И духом, и телом слабоват.
— Были бы кости, а мясо нарастет, Николаша, — сказала тетя Аглая. — Наблюдаю за ними и вижу, что крепчают ребятки. То, что в начале каникул с трудом выполняли, сейчас легко справляются. Силушка прибавилась и не малая. Хорошие ребята, серьезные. Умнички! А то, что балуют иногда, так возраст же такой. Из детства вышли, а во взрослую жизнь еще не вошли. Не ругай их, Николаша, не надо. Не заслужили они. Все будет хорошо, все.
— Я специально ворчу, — сказал дядя Коля, с шумом отхлебнув горячий чай, — нельзя юношей баловать. Они обязаны все тяготы переносить. Не слабовольными войти в жизнь, а с характером закаленным. Тогда и будет толк. Тогда и вспомнят нас добрым словом, что на правильный путь их наставляли. А баловство… Пройдет со временем. Столкнутся с трудностями, опасностями — сразу повзрослеют. Главное, чтобы не испугались, не сломались, если судьба приготовит им испытание на прочность. Согласен, Аглаюшка, серьезные ребятишки, хорошие. Дай бог, чтобы и по жизни такими пошли, — и размашисто перекрестился.
— Все будет, как задумали, — тихим голосом произнесла тетя Аглая, — доброе и нужное вложим, а шелуха сама отпадет. Ничего, Николаша, справимся. Я пойду ужин готовить, а ты чем-нибудь займись, пока ребят нет. Что-то косточки побаливают. Видать, гроза приближается, — и, взглянув на безоблачное небо, добавила: — на душе как-то неспокойно, словно беду чувствует…
— Не придумывай, Аглаюшка, — перебил ее дядя Коля, — не успел увезти ребят, ты заскучала. Да, Грэйка? Где наши мальчишки?
Услышав, что говорят про ребят, собака вскочила, заметалась по беседке и, выскочив в сад, громко завыла, подняв голову.
— Тьфу, ты! — пробормотал старик и скомандовал: — Грэй, молчать! На место, шельмец!
Но собака продолжала носиться по саду, принюхиваясь к следам, и громко лаяла, словно звала за собой.
— Сердце — вещун, Николаша, — покачала головой тетя Аглая, — вон, и Грэйка мечется…
— Перестань, — медленно, с расстановкой произнес дядя Коля, — ничего с ними не случится. Дождем в речку не смоет, не волнуйся. Готовь ужин, а я схожу в монастырь, посмотрю, как работа продвигается, да заскочу на заводик, помогу вагонетки в сушилку загнать. Хорошо работают наши мужички. Не успеваю лес для них заготавливать. Юноши вернутся, определю на практику. Полдня, но будут работать. Все пойдет на пользу. Хватит, матушка, хватит волноваться. На тебе лица нет. Успокойся. Ладно, завтра съезжу, проведаю ребят. Ничего с ними за одну ночь не случится.
— Дай-то бог, дай-то бог, — тихо сказала тетя Аглая, поднимаясь. — Ты же знаешь, сердце никогда меня не обманывает. Может, сегодня поедешь?
Дядя Коля досадливо закряхтел, взглянул на вечернее небо и покачал головой:
— Нет, матушка. Пусть переночуют возле реки да костерка, а утречком лошадку запрягу и поеду. Все, занимайся домашними делами, а я схожу в монастырь. Грэйка, на место! Хватит, набегался, — и грузно шагая, направился к калитке…
Саша проснулся от оглушительного раската грома и яркой вспышки молнии. Раздался протяжный треск, и он увидел, как взметнулось пламя над сухим деревом, стоявшим возле реки. Саша посмотрел на ребят, которые продолжали спать, не обращая внимания на гром и блики огня, отвернувшись к плотным стенкам шалаша.
Поднявшись, Саша осторожно, чтобы не разбудить мальчишек, присел возле входа, надев куртку, и вздрагивая при особо сильных ударах грома да ярких вспышек, с волнением и восторгом наблюдал за разбушевавшейся стихией.
На мгновение наступила тишина.
Затем пронесся вихрь ветра по верхушкам деревьев. Опять наступило небольшое затишье. Саша почувствовал влажный запах, услышал ровный приближающийся гул и увидел, как плотная стена ливня закрыла горящее дерево и обрушилась на их стоянку, затушив сразу тлеющий костер.
— Ничего себе, — тихо пробормотал Саша, отодвигаясь от входа. — Ух, силища!
Обняв колени, он сидел, наблюдая за ливнем, тугие струи которого сбивали листву с деревьев и кустарника, смешивая их с раскисшей землей, не успевающей впитывать в себя потоки воды, с шумом падающих с ночного темного неба, укрытого плотными грозовыми облаками.
Вдруг Саше показалось, что сквозь плотную пелену ливня и густые заросли кустов, мелькнул тусклый луч света. Снова приблизившись к выходу, он внимательно стал всматриваться в ночную мглу, освещаемую лишь яркими всполохами молний. Думая, что ему показалось, хотел уже вернуться на место, но снова заметил желтоватый свет, пробивавшейся через кусты. «Неужели дядя Коля решился в такую погоду добраться до нас?»- подумал он, быстро разыскал в рюкзаке фонарик и только хотел в ответ просигналить и крикнуть, как сквозь ливневый шум донесся чей-то чужой разговор двух человек. Затаившись, Саша стал вслушиваться, стараясь понять, что за люди здесь появились и о чем у них идет разговор.
Голоса начали доноситься громче. Все чаще луч фонаря, метаясь из стороны в сторону, освещал кусты, за которыми находился шалаш ребят. И тут Саше показалось, что он уже когда-то слышал эти голоса. Не обращая внимания на ливень, он осторожно выбрался из шалаша, пригнувшись, добрался до кустов, раздвинул ветви и чуть не вскрикнул от неожиданности, увидев при вспышке молнии лица чужаков.
Это были Хрип и Седой…
Чувствуя, как быстро заколотилось сердце, Саша напугался, что его заметят, и медленно отпустив ветки, не удержался на ослабевших ногах и сел на раскисшую землю, слушая, о чем говорят бандиты, которые за ними охотились, когда они искали сокровища старого графа. Саша не мог понять, откуда они объявились снова в этих краях, если их арестовала милиция. Отпустили? Нет, не должны. Дядя Коля говорил ребятам, что бандитов надолго упрятали, как он в тот момент выразился. Значит сбежали? Зачем и с какой целью они сюда опять вернулись? Задумавшись, Саша очнулся от короткого хрипловатого смеха.
— Глянь, Седой, как с погодкой нам повезло, — донесся голос бандита. — Главное, что следов не оставим. Бахнет взрывчатка, и никто не поймет, что это был взрыв. Снесем крутояр и пусть думают, что из-за ливня обвалился. Молодчина, Немтырь, что метки нарисовал, где подземный тоннель проходит. Жаль, с нами не сорвался. Пускай теперь на баланде сидит, а мы, если он, верно, указал, закладуху заберем и втихаря слиняем отсюда. Стоп! Почему здесь гарью пахнет?
Саша застыл, услышав, что бандиты остановились совсем рядышком с ним — за кустами.
Заметались лучи фонарей, затем раздался голос:
— Хрип, всегда что-то тебе кажется. Вон, глянь, дерево молнией разбило. Еще дымится. Здорово его хлестануло! Поканали дальше. Нам еще в берлогу нужно вернуться да денек — другой отлежаться. Понаблюдаем, засекли нас менты в этой глухомани или нет. Все, хватит базарить, двигаем отсюда, пока ливень не закончился.
И тихо разговаривая, они стали подниматься на крутояр.
Стараясь не шуметь, Саша вернулся в шалаш, вздрагивая от сырой одежды и испуга. Скинул с себя футболку и трико. Достал из рюкзака сухую одежду и быстро ее надев, осторожно стал будить ребят.
— Сережка, вставай, — тихо, шепотом произнес Саша, — проснись…
— А-а-а, что? Отстань, — сонно пробормотал Сергей, — спать хочу…
— Поднимайся, — затормошил его Саша, — бандиты объявились.
— Уйди, — громко сказал Сергей, поворачиваясь на другой бок, — не мешай…
— Тихо, Сережка, — прошептал Саша, зажимая ему рот, — не кричи, услышат.
— Ну, чего ты пристал? — забубнил Сергей. — Ночь, а ты не даешь спать. Уйди…
— Бандиты, бандиты, — повторил Саша и, повернувшись к брату, начал его трясти за плечо. — Славка, подъем! Проснись…
— Что? — спросонья дернулся Славик. — Чего пристал? Спи…
