Тема работы может быть любой. Скажем: «Как вы провели каникулы?»
А вот и наш герой. Он начинает свою работу с призыва — шепотом, но весьма драматичным, он обращается к соседу по парте:
— «Каникулы» пишется с большой буквы? С маленькой? А почему, они ведь были большие?! Наклонись немного, я ничего не вижу! И пиши покрупнее, чтобы я мог разглядеть… Когда начались каникулы? Тридцатого? Нашей эры? Ты уверен? Ох, из-за твоего плеча мне не видно целых три предложения.
Несколько мгновений он молчит, насупившись, потом снова идет в наступление:
— Чего ты пишешь там про Плоешть? Про нефтяные источники тоже надо? Скажи мне, пожалуйста!.. Ну ладно же! Я больше с тобой не разговариваю. Не дождешься! (Снова просительно.) Ну скажи, пожалуйста! (Гневно.) Ладно, попробуй еще прийти ко мне за насосом для велосипеда! (Кротко.) Ну, пожалуйста, покажи! Я тебе и велосипед для насоса дам.
Мальчик напряженно и жалостно вытянул шею и похож теперь на жирафа, заболевшего ангиной.
— Что ты там написал, в третьей строчке? — канючит он. — Курица или улица? Красиво?… или крапива? Не скажешь? Не скажешь, да? Ну ладно, на первом же собрании я пожалуюсь на тебя всему классу. Вот увидишь, — бубнит наш герой со слезами на глазах.
Сосед спокойно поворачивается к нему:
— На что пожалуешься? Что я не дал тебе списать?
— Нет, — взрывается незадачливый плагиатор. — Что ты пишешь коряво и… и неразборчиво!
— КАК, ВАМ ОНА НЕ ЗНАКОМА?
Очень жаль!
Она развивает воображение, наблюдательность, чувство цвета, а главное — в нее можно играть где угодно. Дома, в трамвае, в школе. Тебе называют какой-нибудь цвет, а ты должен указать предмет того же цвета, причем быстро, пока не сосчитают до пяти. Иначе — ты проиграл. Волнующая игра! Ты забываешь обо всем — об учителях, об уроках и — без всякого преувеличения! — даже о переменах.
— Зеленый!
— Вот, моя ленточка.
— Желтый!
— Цепочка на шее.
— Голубой!
— Полоска на носке.
— Фиолетовый… фиолетовый раз, фиолетовый два, фиолетовый три…
— Чернильница! Ух, чуть не проворонила!
Девочка облегченно вздыхает. Учитель рисует на доске карту Африки, а в классе слышно лишь шуршание карандашей по бумаге… да шопот за партой возле двери:
— Коричневый… коричневый раз, коричневый два…
— Мои туфли…
— Они не коричневые, дорогая, а цвета кофе с молоком.
— Это все равно, дорогая. Разве кофе с молоком не коричневое?
— Коричневое, но твои туфли…
— А шнурки какие, не видишь?
— Ладно, пусть будет по-твоему. Кирпичный! Кирпичный раз, кирпичный два… три… четыре…
— Божья коровка! Вон она, забралась на парту, крошечная какая! Ух, и испугалась же я!.. Никак не могла придумать что-нибудь кирпичное…
Урок окончен. Подруги вернулись домой и учат географию.
— Хватит играть! Нужно заниматься.
— Зачем?
— А затем, что послезавтра у нас контрольная.
— Ну и что? Давай сочетать игру с учебой. Вот посмотри: где течет… Красная река?
— В тюльпанах…
— Где Белое Море?..
— На скатерти!
— Где живут серебристые волки… Серебристые раз, серебристые два…
— В кастрюльке на буфете.
— Молодец! Видишь, как интересно? Какая река впадает в Желтое море? Желтое раз…
А теперь не угодно ли вам будет посетить урок географии в седьмом классе той школы, где учатся наши подруги? Вот какая-то ученица водит указкой по карте Сибири и показывает ее реки.
Учитель одобрительно кивает и довольный что-то бормочет.
Но где же наши подружки? Они уже ответили? Посмотрим в журнале. Да, их уже спрашивали… И против их фамилий в белом журнале стоят две тройки, проставленные красными чернилами голубой ручкой учителя. А что же они сами? Сидят обе желто-зеленые на кофейного цвета парте, в то время как кирпичного цвета жучок ползет по серой обложке тетради, и в воздухе дрожат его черные усики.
ВЫ ДОЛЖНЫ НЕПРЕМЕННО И КАК МОЖНО СКОРЕЕ познакомиться с Матеем. Или с Тиликой, как его называют ребята. И не потому, что в этом мальчике — как вы сами сможете убедиться — есть что-то исключительное или хотя бы особенное: рост у него нормальный, вес тоже, рот, нос, лоб без особых примет, он в меру чист (или грязен, предпочел бы я сказать, но ведь известно, что грязным нельзя быть в меру) и т. д. И несмотря на все это, повторяю, вам нужно с ним познакомиться и, уверяю вас, вы не скоро его забудете. Но для этого следует увидеть его на уроке, когда он отвечает.
Увидеть, как он идет через весь класс к доске, просительно стреляя глазами направо и налево.
— Что нам задано, эй, что нам задано?
Потом с улыбкой — учителю:
— Как хорошо, что вы меня сегодня вызвали! — И в ту же секунду, повернувшись к классу:
— Не подводите меня, эй, не подводите!
— Ну, Матей, что вам на сегодня задано? — спрашивает учитель.
Тилика незаметно отступает к первой парте и пяткой нажимает на ногу приятеля:
— Подсказывай!
Потом, невинно взглянув прямо в глаза учителю:
— Я не понял вопроса… Подсказывай!
— Что вам на сегодня задано?
Мальчик закрывает глаза, сжимает кулаки, топчется на месте, вздыхает:
— Я… не могу выговорить… такое трудное название… Учитель делает знак девочке, тоже вызванной к доске.
— Про Василе Лупу, — говорит та.
— Я это и хотел сказать! — выпаливает Тилика, словно преодолев наконец ляпсус.
— Где правил Василе Лупу?
— Пожалуйста, повторите вопрос, я не понял как следует… — просительно тянет Тилика и, после того, как вопрос повторен, начинает уверенно: — Василе Лупу правил в… э-э… — Он тайком толкает в бок соседку. — Не могу вспомнить… на языке вертится…
— В Молдове, — говорит девочка.
— Я это и хотел сказать!
— Когда?
— В тысяча шестьсот тридцать… — начинает та.
— Не ты, пусть Матей скажет.
— Я? Василе Лупу правил в одна тысяча шестьсот тридцать… тридцать… — он тянет себя за челку, поглядывая на класс. Что там подсказывает этот, с последней парты? Кажется… шесть… Или семь?…
— Ну?
— В одна тысяча шестьсот тридцать… — и он добавляет еле слышно: …мом.
— В каком?
— Одна тысяча шестьсот тридцать шесь… мом.
— Войны он вел?
— Не-е… вел.
— Вел или не вел?
— Нннн… вел, — заявляет ученик неопределенным, слегка отрицательным тоном.
— А кто тогда правил в Мунтении?
— В Мунтении тогда правил… — начинает Тилика с подъемом, но тут же останавливается и просительно: — Я не понял вопроса…
Выведенный из себя, учитель повторяет по слогам.
— А, да… В Мунтении правил воевода Мунтении… я знаю, но не могу выговорить. Такое трудное имя.
Он тянет, мнется и снова незаметно толкает в бок девочку; та поднимает руку.
— Его зовут так же, как и тебя, — помогает учитель.
— Я так и хотел сказать, — спешит, воодушевившись, мальчик. — В Мунтении правил… Тилика-воевода!
Учитель опускает ручку в чернильницу.
— Садись. Тройка.
Мальчик упирается. Он явно обижен.
— Спросите меня еще, я ведь учил… только запутался в именах, они такие трудные…
— Трудные имена? Но ведь воеводу Мунтении звали — я сказал тебе — так же, как и тебя, Матеем!
— Я знал, но вы меня запутали, — бубнит мальчик, со слезами на глазах. — Разве я виноват? Вы, может, не знаете, а меня ребята так прозвали. Вместо Матея… кличут… Тилика-а-а!
В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ Я ЗАШЕЛ в районную библиотеку, чтобы взять что-нибудь почитать. По этому случаю мне пришлось лишний раз убедиться в том, что, читая библиотечную книгу, вы знакомитесь не только с ее героями, но и с ее читателями… Как это так? Да очень просто. Если вам хочется познакомиться с героями, вы погружаетесь в чтение и наступает момент, когда вокруг вас собираются толпой все эти Вити, Геки, Нику, Гулливеры и Гавроши.
А читатели? Вы встречаете их на последней странице. Их присутствие отмечено там самыми разнообразными чернилами и карандашами, причем не только присутствие, но и размышления, рассуждения и афоризмы, скрепленные самыми замысловатыми подписями.
Вот, например, «читательская страничка» в первом томе «Сочинений» Гайдара, из публичной библиотеки нашего района.
Синими чернилами:
«Прочитана мною сегодня, 15 апреля. Оч. оч. понравилась. Плакала на стр. 1 и др. Свидетельствую личной подписью, Пуйка».
