Буханкин обитал в ней. Видимо, биополе родственников воздействовало на него пагубно.
– Странно, – сказала Тоска по поводу избушки. – Окон нет. Почему, как думаешь?
– Все просто, – ответил я. – Буханкин опасается.
– Чего он опасается?
– Ну как чего? Что Мегатропер – император планеты Зюйст, подмявший под себя большую часть обитаемой Галактики, просканирует его мозг ментальным триггером. Поэтому окон и дверей нет. Не удивлюсь, если он еще и стены фольгой облепил…
Все это я сказал нарочито серьезно. И так же серьезно – я даже не понял, поверила она или нет – Тоска спросила:
– Зачем?
– Что – зачем? – не понял я.
– Зачем ему сканировать мозг Буханкина ментальным триггером? Неужели в нем что-то есть? В мозгу, я имею в виду.
– Вот ты его об этом и спроси, – сказал я.
И дернул за проволоку. Внутри безоконного строения бамкнул колокол.
– И что? – спросила Тоска.
– Ждем-с, – ответил я.
Ждать пришлось недолго, через минуту в потолке строения откинулся люк.
– Лестница сбоку, – послышался негостеприимный голос. – Влезайте…
Я отыскал лестницу, приставил к избушке. По лестницам джентльмены поднимаются первыми – этикет-с, поэтому я первым и полез.
– А зачем нужна фольга? – продолжала любознательничать Тоска.
Я запрыгнул на крышу, протянул Тоске руку.
– Милый друг, – сказал я проникновенно, – сколько раз говорил тебе, что надо читать преимущественно познавательную литературу. На крайний случай фантастику. А ты читаешь только про поцелуи, про принцев да про кронпринцев…
– Не жлобствуй, Куропяткин, а? К тому же про принцев я не читаю уже давно…
– А если не жлобствовать, то каждый уважающий себя спирит и уфолог знает, что фольга не пропускает торсионное излучение[3].
Лепи фольгу на стену – и никакой Мегатропер твой мозг не просканирует.
– Какое еще излучение?
– Хорош болтать, детективы, – буркнул снизу Буханкин, – залезайте уж.
Я спустился в буханкинскую берлогу, помог спуститься Тоске.
Мы огляделись.
– Ого, – сказала Тоска. – Тут целая резиденция…
Я улыбнулся и похлопал по стене. Я оказался прав. Изнутри стены хибары были довольно неаккуратно оклеены фольгой. Так что казалось, будто ты находишься не в жилище человека, а внутри лимонадной банки. И пахло у Буханкина тоже так, по-лимонадному как-то.
Первая вещь, что бросилась мне в глаза после фольги, – широко известный по широко известному же сериалу плакат: накренившееся НЛО над лесом и надпись, уверяющая, что надо только верить, а все остальное срастется. Редкий плакат, но у предводителя «Русского Розуэлла» такой плакат должен наличествовать.
– Ну, Буханкин, – я плюхнулся на койку, – проведи экскурсию, однако…
– Я думал, вы по делу…
– Это и есть по делу, – соврал я. – Нам очень важно составить твой психологический портрет.
– Зачем? – насторожился Буханкин.
– Затем, чтобы определить…
Я не знал, что определить. Выручила Тоска, молодчина:
– Чтобы определить степень твоей виктимологической конвергентности.
Не знаю, что такое «виктимологическая конвергентность», но Буханкина это объяснение удовлетворило. И он провел краткую экскурсию по своему жилищу.
Мы внимали.
Кроме американского полиграфического раритета, в обиталище Буханкина имелось много интересных вещей.
Имелся метеорит, купленный Буханкиным на последние деньги на одном из интернет-аукционов. Метеорит был похож на обычный ноздреватый булыжник, но Буханкин уверил, что это не просто булыжник, а часть взорвавшейся звезды из созвездия Лисички.
Имелся (тоже купленный на последние деньги) сертификат на восемь акров поверхности планеты Меркурий.
– Меркурий ближе всех к Солнцу, – пояснил Буханкин. – Там гигантские залежи гелия-3. Одной чайной ложкой гелия-3 можно весь год отапливать наш город.
Имелся автограф Рея Брэдбери. Его, правда, Буханкин не показал, заявив, что автограф для него слишком ценная ценность и хранится в особом месте. Показывать же кому попало он его не намерен.
Об обширной коллекции специализированной уфологической литературы, видеозаписей с достоверными съемками летающих тарелок и свидетельствами очевидцев, специальных дисков с фантастическими фильмами и говорить нечего. Их было в избытке.
Была картотека, в которую Буханкин скрупулезно заносил все необычные явления, случавшиеся в нашей области и в областях сопредельных.
Был прибор, позволяющий детектировать пришельцев в заданном объеме пространства. Больше всего прибор был похож на вантуз с лампочкой.
– Если лампочка загорается – то вы пришелец, – объявил Буханкин.
Навел этот вантуз сначала на меня, затем на Тоску, лампочка не загорелась, мы оказались самыми кондовыми землянами. Буханкин был разочарован, впрочем, не очень.
Самое почетное место в этой кунсткамере занимало свидетельство РАН об открытии Буханкиным клеща и присвоении этому клещу имени открывателя.
Да, еще был аквариум. С давешним аксолотлем. Аксолотль лениво перебирал своими мерзкими лапками и пучил глаза.
Буханкин устроился в кресле под дипломом, закинул ногу на ногу и с чувством объявил:
– Давно хотел тебе сказать, Куропяткин, – ты профанатор и мракобес! Твои методы отдают серой!
Тоска хмыкнула в кулак.
– И нечего хихикать. – Буханкин был совершенно серьезен. – Ничего смешного. Я собрал тут кое-что…
Буханкин наклонился и извлек из тумбочки папку подозрительного желтого цвета. На обложке папки красовался черный мультяшный кит.
– Тут все про вас, дорогие мои. Кто владеет информацией, тот владеет миром. Итак, в две тысячи… не будем называть конкретных дат, в две тысячи таком-то году вы организовали псевдоагентство «КиТ», что, видимо, означает Куропяткин и Тоска? Остроумно, весьма остроумно. Только лучше бы вам назвать ваше бюро не «КиТ», а «ТиК». Тик!
Буханкин мелко задрожал и перекосил физиономию как бы в тике.
Тоска фыркнула и скосилась на меня. Я пожал плечами. Подумаешь! Стереотипы мышления.
– И за время своей деятельности вы много чего наворочали! – рассказывал Буханкин. – Масштаб вашей черной практики грандиозен! И большая часть ваших приключений мне известна…
– Послушай, ты, контактер вшивый, – сказал я. – Избавь нас от своей паранойи! Иначе ты меня разозлишь. И я тебя в Интернет вставлю! И еще по морде!
Я был миролюбив, как старик Кофи Анан[4].
Буханкин спрятал желтую папку и достал красную.
– Правильно, – кивнул я, – давай о деле.
– О деле так о деле, – быстренько перестроился Буханкин. – В последние полтора месяца в нашем городе отмечаются необъяснимые явления…
Начало было многообещающим, но не оригинальным.
– Итак, в нашем городе происходит странное. Вообще-то, в нем всегда происходит странное, это потому, что он стоит на разломе геологических платформ, через миллион лет тут будет океан…
– Я слышал, что через миллион лет океан будет в районе Байкала, – сказал я.
– Там тоже, конечно, будет, – заверил Буханкин, – но и здесь… Короче, странности у нас регулярно происходят. И я, как руководитель добровольческого объединения «Русский Розуэлл», должен на эти странности реагировать. Вообще-то, я такой ерундой не занимаюсь, моя организация…
«Как ласкает слух словосочетание «моя организация», – подумал я. – В нем есть что-то масштабное, отдающее площадями и факельными шествиями… Впрочем, отвлекся».
– Моя организация не занимается подобной чепухой, и я не стал подключать ее ресурсы и своих людей к решению этой, больше чем уверен, пустяковой проблемы…
Мы с Тоской переглянулись. Перед нами сидел не мелкий придурок Буханкин, перед нами сидел Гелий Исидорович Буханкин, серьезный руководитель среднего звена, политический деятель областного масштаба. Молодой человек с определенными перспективами.
– Поэтому, чтобы сохранить секретность и не вызывать паники у населения и излишнего ажиотажа, я взялся за расследование персонально, не привлекая к нему возможностей моего объединения. К тому же этому была и другая причина – первое нападение свершилось в отношении моего брата Радия…
«Ну и семейка, – подумал я. – Один Гелий, другой Радий, не хватает сестры Сурьмы и младшенького Дубния[5]. Дубний Исидорович – это мощно».
Буханкин заглянул в папку:
– Первое нападение случилось пятнадцатого июня, почти месяц прошел. Пострадавшим стал мой брат, как я уже говорил. Радий.
Буханкин зачем-то предъявил фотографию брата. Радий на Гелия был не похож.
– Он отправился искать круглую белую гальку для дорожки и заодно взял удочку половить ершей. И на него произошло нападение, – рассказывал Буханкин. – Он уронил в речку ножик и попытался его из воды достать. В результате на руке обнаружилось три укуса.
– Может, это ерши? – предположила Тоска.
