Генкин вопль погас между деревьями, а через мгновение откуда-то из глубины раздался высокий протяжный вой.
– Не хочу быть Робинзоном… – прошептал Генка.
– Что же мы будем делать? – спросил Жмуркин.
Они сидели на небольшой полянке и ели землянику. Земляники на полянке наросло много, однако вся она была мелкая и незрелая. Но ребята ничего не ели со вчерашнего дня, и земляника оказалась как раз кстати. Генка отправил в рот очередную горсть ягод и сказал:
– Наша ситуация сложная, но не безнадежная. Изложу все наглядно.
Он расчистил небольшое пространство на земле и стал рисовать прутиком схему.
– Вот эти линии – железные дороги. Вот эта точка – наш город. Полоса – Волга. Таким образом, куда бы мы ни пошли, рано или поздно мы уткнемся либо в реку, либо в железную дорогу. Заблудиться невозможно. Проблема заключается в другом. До Волги, а она на западе, ближе всего – около двухсот километров. Но в этом направлении болота, так что туда нам идти нельзя. Остаются север и юг. В этих направлениях железные дороги и, возможно, поселения.
– А сколько километров? – спросил Витька.
– Около трехсот. На востоке тоже железная дорога, но до нее еще больше.
– Далеко… – вздохнул Витька.
– Чемоданово находится в ста двадцати километрах от города. Мы еще километрах в двадцати от него. Сказать, где точно, нельзя… Мы даже не знаем, где юг, а где север.
– А как же там всякий мох на деревьях с северной стороны? – спросил Жмуркин. – Все эти премудрости…
– Мох на деревьях растет с той стороны, с какой тень, – ответил Генка. – Это даже по телевизору говорили.
– В полдень солнце, кажется, на юге, – сказал Витька.
– У нас часов нет, это во-первых, – Генка посмотрел на небо. – А во-вторых, сегодня облачно и солнца не видно. Я вчера днем прогноз слушал – еще пару дней будет облачно и сухо.
– Как же мы тогда определим направление? – Жмуркин посмотрел на Генку с надеждой.
– Не знаю, – ответил тот. – Если бы у нас была иголка, то направление было бы легко определить. Кладешь иголку на сухой листик и на воду опускаешь. Иголка поворачивается по полюсам[4], один конец на север, другой на юг, это еще в школе рассказывают. Но иголки у нас нет. Поэтому придется идти наугад. Хотя…
Генка посмотрел в небо, потом в землю.
– Все реки у нас текут на запад, к Волге, – сказал он. – Но речки извилисты – точное направление опять же не определить. Так что попремся наугад. Будем надеяться, что наткнемся на какую-нибудь дорогу или на деревню. Но сначала проведем осмотр вещей – что у кого есть полезного. Кстати, Жмуркин, где твои очки?
Жмуркин потрогал пальцем переносицу.
– Потерял, кажется. Не помню даже когда. То ли вчера, то ли ночью сегодня… Зато камера на месте!
Жмуркин погладил висящую на груди кинокамеру.
– Так. – Генка посмотрел на камеру опытным техническим взглядом. – Камера – это хорошо. Сколько метров пленки?
Жмуркин не ответил, только перевесил камеру с живота на спину.
– Больше ничего нет? – спросил Генка.
– В рюкзаке все было, – ответил Жмуркин. – Но рюкзак я вчера там, на поляне, бросил. Вот только котелок прихватил. Не знаю даже как…
– Котелок – это хорошо. – Генка осмотрел котелок. – Только лучше бы топор.
– Топорик у меня есть. – Витька сунул руку куда-то за спину и вытащил чехол с небольшим блестящим топориком. – Прихватил на всякий случай.
Генка тут же отобрал у Витьки инструмент. Взвесил в руке и проверил остроту лезвия.
– Пойдет. – Генка заткнул топорик себе за пояс. – Топорик – это уже кое-что. Еще что есть?
– Нет, – ответил Витька.
– Отлично. – Генка привесил котелок к поясу рядом с топором. – У нас есть: туристический топорик, подержанная кинокамера и мой швейцарский ножик. Котелок еще.
– Твой ножик целую мастерскую заменит, – сказал Витька. – У тебя же там все – и пила, и ножницы, и отвертка…
– Это точно. – Генка любовно погладил свой ножик. – Сколько я на него копил, во скольком себе отказывал…
– Генка, мы эту историю уже тысячу раз слушали, – сказал Витька. – Может, не будешь повторяться?
– Ладно, ладно, – опомнился Генка. – Только в лесу ни пила, ни отвертка не пригодятся. Тут только нож пригодится. Да и то… Ладно, пора двигать.
– Может, еще земляники поедим? – спросил Жмуркин.
– Не увлекайся, – посоветовал Генка, – а то живот заболит. Надо попробовать сегодня шалаш поставить, надоело на дереве спать. А до этого надо пройти километров двадцать… В путь, медузы двустворчатые!
Генка резко вскочил с земли. Витька и Жмуркин тоже поднялись. Генка посмотрел налево, потом направо.
– Если все равно куда идти, то пойдем туда. – И Генка первым пошагал в конец земляничной полянки.
Лес был вполне проходимый, деревья росли далеко друг от друга, совсем как в хорошем парке.
– По лесу надо ходить громко, – говорил Генка. – Чтобы медведи, волки там всякие успевали от тебя убежать. Звери летом на людей не нападают…
– А снежный человек нападает? – спросил Жмуркин.
– Только когда очень голоден. – Генка щелкнул зубами. – Как медведь…
– Медведь – очень хитрый зверь, – сказал Витька. – Самый опасный. Особенно если человеческой крови попробовал. Тогда он начинает на людей охотиться. Идет экспедиция по лесу, а медведь выроет подо мхом на тропинке яму, туда залезет и ждет. По нему двадцать человек пройдет – и никто даже не подумает, что тут под ногами медведь. А когда последний человек будет проходить – так только лапа из-под мха выскочит, и все – утащил. Так что нельзя ни в коем случае идти последним…
– А я и не последний. – Жмуркин сразу же с опаской посмотрел под ноги, но ничего, кроме желтой прошлогодней травы, под его ногами не обнаружилось.
– Все так говорят… – равнодушно сказал Витька.
Жмуркин наклонился и подобрал с земли тяжелую палку.
– Такие штуки медведя только раздражают. – Витька кивнул на палку. – Против медведя нужна рогатина. Ее упирают одним концом в землю, а другой конец втыкают в медвежье брюхо…
– Кстати, о брюхе. – Генка постучал себя по животу. – Надо чего-нибудь поесть. А то и дуба дать можно…
– Если встретим реку – рыбу можно будет поймать… – предложил Витька. – Попробовать…
– Витька рыбу ногами умеет ловить, – перебил друга Генка, повернувшись к Жмуркину. – Пальцами ног.
– Это если только пляж есть и пескари водятся, – уточнил Витька. – А если пляжа нет, можно верши[5] сплести…
– Чего сплести? – не понял Жмуркин. – Это вроде лаптей, что ли? Ты, Витька, у нас что, лапотник?
– Верши, – повторил Витька. – В деревне такие делают, чтобы рыбу ловить. А сплетешь их ты, Жмуркин.
– Почему это я?! – возмутился Жмуркин.
– Потому что ты у нас специалист по плетению всякой фигни, – объяснил Витька. – Только бы до реки дойти…
– Тут речек полно, – сказал Генка. – Если на карту смотреть – вся как будто в трещинах. Скоро мы наткнемся на речку, могу поспорить.
Но на речку ребята наткнулись лишь к вечеру. Весь день они шли по совершенно одинаковому сосновому бору, лишь два раза останавливаясь на привал. Один раз у Жмуркина развязались его самодельные ботинки, а во второй раз Витька обнаружил, что натер большую мозоль на левой ноге – пришлось искать подорожник[6]. Несколько раз они слышали позади себя подозрительный хруст – снежный человек явно шел по их следам, но при свете дня показываться опасался.
Речка была небольшая, совсем как Генка и говорил. Даже не речка, а скорее ручей. Прозрачный, с холодной водой и песчаным дном.
– Что делать будем? – Генка лег на живот и стал пить. – Шалаш строить или рыбу ловить?
– Есть хочется, – сказал Жмуркин. – Сильно…
– Если будем ловить рыбу, шалаш построить не успеем. – Витька просто опустил в ручей голову.
– А может, успеем? – Спать на дереве Жмуркину не хотелось.
– Я, как верши плетут, не знаю точно, я их только видел… – Витька по-собачьи отряхнулся. – Так что времени на их изготовление много уйдет… А рыба, если и будет, так только к завтрашнему утру…
– Есть и вправду охота. – Генка сломил веточку и отмахивался ею от комаров. – Да и кровопийцев полно – на земле не уснешь. Раньше чем через день мы к комарам не привыкнем…
– Значит, ловим рыбу, – поставил точку Витька. – Тогда идем вдоль берега и ищем иву, она воду любит. Ивовые ветки гибкие – из них можно все что угодно сплести. Лапти, корзины всякие…
– Как скажешь, великий лапотник. – Генка достал из-за пояса и расчехлил топорик. – Мой томагавк[7] быстр!
Иву нашли на первом же повороте ручья. Витька велел Жмуркину и Генке спуститься к воде и нарезать побольше тонких и длинных веток.
– Верши – навроде корзины, плести их легко, – сказал сам себе Витька, хотя ни одной корзины в жизни не сплел.
