Я коснулась носом его носа и шепнула:
– Знаю.
И тут же отступила и пошла к кустам. Когда я оглянулась, Сиффрин стоял на прежнем месте, грустно глядя на меня.
Меня охватила тоска.
– А как же Джана? – спросила я.
Сиффрин склонил голову набок:
– Она поймет.
Я не думала, что он действительно в это верит. И колебалась, неуверенно приподняв лапу. Мои уши легонько двигались взад-вперед, пока я соображала.
– Да, – сказала я наконец и удивилась сама себе. – Идем со мной в Снежные земли.
Сиффрин просиял и прыгнул ко мне. Он положил голову мне на шею, и я вдохнула чудесный запах его меха.
– Мне действительно очень жаль, – пробормотал Сиффрин. – Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы помочь тебе найти Пайри.
У меня защекотало усы от облегчения. По правде говоря, я скучала по Сиффрину куда больше, чем мне хотелось бы признать. Мне нужно было сказать ему, что все в порядке. Я простила его за ложь о моей семье; поняла, почему он так поступил. Ведь это Мэйг приказал убить моих родных. А одинокий лис не смог бы выстоять против Карки и стаи Зачарованных.
Нет, Сиффрин ни в чем не был виноват.
Но слова не хотели срываться с моего языка. «Я потом ему скажу, – пообещала я себе. – Когда мы доберемся до Снежных земель».
Мы обошли холм. Сначала под ногами были ветки и корни лесных деревьев, потом росшая пучками трава и, наконец, хрустящая галька. Я задохнулась от изумления. Перед нами открылось широкое побережье Бурной реки.
Течение было яростным, на высоких волнах вскипали барашки. Я осторожно подошла к берегу. Вода плескалась и пенилась, насколько мог видеть глаз. Огромная птица кружила в небе, раскинув темно-коричневые крылья. Я в изумлении смотрела на нее, а она вдруг повернула белую голову и уставилась на меня хищными глазами.
Река была слишком широкой и опасной, такую не переплыть. Вот если бы я умела летать, если бы я могла прыгнуть в закат, как птица…
– И что нам делать? – спросила я.
Сиффрин протяжно вздохнул:
– Не знаю.
Он сел, глядя на воду, я притулилась сбоку от него. Кончик его хвоста задевал мою лапу.
Вдруг Сиффрин встал, встряхнувшись.
– Надо посмотреть, нет ли другой дороги, – сказал он и побежал по гальке вдоль берега.
Я наблюдала за ним и слушала шум реки. Сила маа сделала меня более чувствительной. Зов малинты умолк, но я все еще ощущала глухую дрожь земли под моими лапами, стук ее сердца, бившегося в такт с моим. Что делает сейчас Пайри?..
Я скучала по брату. Скучала по его голосу. По нашей зеленой полосе и по охоте на пчел.
«Ты никогда не была хорошей охотницей».
Я выпрямилась. Со мной мысленно говорил Пайри! Я знала, что джерра-шарм – рискованное дело. Нас могли подслушать.
– Я не могу разговаривать с тобой, Пайри. Нельзя.
«Айла, что случилось? Не убегай так быстро! Я должен дотянуться до тебя. Послушай, ты не должна меня разыскивать».
Мой нос напрягся.
– Прощай, Пайри.
«Прошу, Айла! Ты не понимаешь! Прекрати поиски. Пообещай, пока ты еще не ушла!»
– Я не стану этого обещать.
«Я бы предпочел умереть, зная, что ты жива, чем жить и думать о том, что ты попала в плен».
Я уловила дрожь ужаса в его голосе.
– Незачем умирать, – твердо сказала я. – Ни тебе, ни мне. Мы – из Великой Путаницы. Мы жили среди бесшерстных. Хуже такой жизни ничего нет. – Эти слова почему-то успокоили меня, хотя я, конечно, была далека от истины. – А сейчас нам лучше разойтись, Пайри. Прости…
«Я боюсь, Айла… Я даже не знаю, где нахожусь. Просто не вижу».
– Я стану твоими глазами.
«Я не могу двигаться».
– Я стану твоими лапами.
«Я чувствую себя таким слабым…»
– Я принесу тебе маа. Держись, Пайри. Я иду за тобой.
Крепко зажмурив глаза, я вытолкнула Пайри из своих мыслей. Пространство, в котором голос моего брата разносился как эхо, казалось огромным и пустым. Я поднялась на лапы, шатаясь от тоски. Солнце садилось за лес. Мое сердце забилось быстрее. Говорить с Пайри было очень опасно, особенно вечером. Но мы обменялись лишь несколькими фразами… слушал ли нас кто-нибудь?
Я посмотрела на берег. Сиффрин был далеко. Мгновение-другое я наблюдала за тем, как он обнюхивает землю, а его длинный рыжий хвост мотается из стороны в сторону.
А потом почуяла ядовитую вонь. И услышала топот.
Я резко обернулась.
Лисицы с красными глазами перебирались через холм. Силуэты Зачарованных вырисовывались в тускнеющем серебристом свете. Их зрачки пылали как огонь.
Зачарованные потоком хлынули по склону на траву.
– Сиффрин! – закричала я, но он не слышал меня из-за рева реки. – Сиффрин!
А Зачарованные уже скользили по гальке.
Сиффрин повернулся – видимо, почуял беду. И помчался к Зачарованным, описывая полукруг по гальке. Я видела, как открывался его рот: лис произносил заклинание.
Я застыла от потрясения, когда Сиффрин начал превращаться в темно-рыжего детеныша – детеныша с моей мордочкой.
Когда Зачарованные его увидели, он уже завершил преображение. И сразу развернулся и побежал вдоль берега, а враги рванулись за ним.
Мной овладели растерянность и смущение. Но мне было ясно, почему Сиффрин подражал мне, и мое сердце рвалось к нему. Зачарованные уже настигали его, смыкая кольцо… И виной тому была я – оттого что разговаривала с Пайри. Да, наша связь длилась всего несколько мгновений, но этого оказалось достаточно.
Эх, Айла, беспечная, глупая маленькая лиса!
Вот уже последний Зачарованный выскочил на гальку. Прежде чем я успела подумать о том, что делать дальше, на холме появились еще пять лисиц. И вместо того, чтобы помчаться за Сиффрином, они остановились и принялись озираться вокруг. Даже с такого расстояния я могла понять, что это свободные лисы. В их движениях не было той неуклюжести, что отличала Зачарованных.
Мой хвост дернулся от облегчения. Старейшины нашли нас!
Но тут я заметила кончики их белых клыков.
Это были не Старейшины.
Пятеро Нарралов крадучись направились в мою сторону. Меня скрутило от ужаса, я взвизгнула. Внутреннюю стражу Мэйга не одурачил ва-аккир Сиффрина. Они и сами были мастерами лисьего искусства. И они шли за мной.
Я в отчаянии окинула взглядом берег. Сиффрина и Зачарованных не было видно. Когда я оглянулась, Нарралы уже спустились с холма. Странное мерцание возникло в воздухе. Искры желтой пыли летели следом за Нарралами, оттуда доносилась вонь гниения. Из этой пыли вышла какая-то темная фигура. Она остановилась на вершине холма. Я уже видела этого лиса прежде, в Долине призрака, хотя тогда не знала, кто это.
Я различала острые концы его ушей, неряшливую шкуру.
И обрубок хвоста.
Глаза Мэйга вспыхнули ядовитой синевой, и над рекой пронесся низкий рев. Время остановилось. Я не могла говорить, не могла пошевелиться. Почти не могла дышать.
Нарралы уже подобрались к гальке. Меня охватил панический страх, я, спотыкаясь, попятилась к воде, облизывавшей берег. Ее ледяное прикосновение чуть не сбило меня с лап.
Голос Пайри донесся до меня сквозь рев, освободив от чар Мэйга: «Лисье искусство, Айла!»
Я вскинула голову. Огромная птица исчезла в темно-сером небе. Да, это было против всех правил, но что еще мне оставалось?
– Я – мех, что покрывает твою спину. Я – изгиб и движение твоего хвоста. Пусть я появлюсь в форме твоего тела: никто не сможет догадаться, кто я; другие испугаются; не смей подходить ближе! – Я с силой втянула воздух сквозь зубы и продолжила: – Я – Айла. Я меняюсь. Я – огромная птица.
Посмотрев на свои лапы, я убедилась, что черный мех на них все так же постепенно, снизу вверх, переходил в темно-рыжий.
Не действует!
Нарралы присели, готовясь прыгнуть.
Я взвизгнула от страха, выдохнула и изо всех сил постаралась подавить панику. Закрыв глаза, начала снова:
– Я мех, что покрывает твою спину…
Я представляла, каково это: быть птицей, которая пугает голубей и воробьев, хватает рыбу острыми изогнутыми когтями, разрывает ее клювом… Живет свободной одинокой жизнью высоко над миром. Пробуждает страх в существах, копошащихся внизу. Видит, как земля уносится вдаль с каждым взмахом крыла…
Мое тело напружинилось, сильное и яростное. Маа Старейшин неслась в моей крови.
– Я – Айла. Я меняюсь. Я – огромная птица!
И оно пришло, это ощущение. Я стала другой.
Мои глаза открылись – и я задохнулась.
Вместо задних лап у меня были птичьи, со страшными когтями. Вместо носа появился клюв – клюв, способный раздробить кость. Мое тело стало сгустком мышц и перьев. Я расправила гигантские крылья…
Нарралы попятились, повизгивая от страха, и рванули назад к лесу.
Я взмахнула крыльями, ожидая, что они без усилий поднимут меня в небо. Но ничего не произошло. Меня снова охватил страх. Как птица делала это?
Так, необходимо успокоить мысли. В Серых землях я видела голубей, бивших крыльями перед тем, как взлететь. Может, огромная птица делает так же?
