Вот оно.
Я машу Лимону рукой и показываю на Эйба. Лимон сразу все понимает, подбегает к киоску и что-то говорит Эйбу. Через десять секунд он подходит к горке.
— Удачи, — говорит он. И бросает мне баллончик с краской.
Я действую быстро, автоматически. Отрываю кусок изоленты, приматываю баллончик к фримерангу, а сверху прикрепляю другой фримеранг. Все вместе похоже на огромное печенье с аэрозолем вместо начинки.
Затаив дыхание, я прицеливаюсь. Собираюсь. Сгибаю запястье, завожу руку… и кидаю.
Фримеранг врезается в коробку. Баллончик лопается. Ящик отрывается от столба и летит на крышу карусели, где он приземляется и взрывается, как бомба — настоящая бомба, а не та, которую продают в Кладовой для эффективного, но безопасного хулиганства.
Земля сотрясается. Горка дрожит. Я стараюсь ухватиться за перила, но рука соскальзывает, и я с глухим стуком падаю вниз.
Я уверен, что умер. Но потом мне удается приоткрыть один глаз.
И я вижу, как по щеке Анники стекает слеза.
— Поздравляю, Симус, — шепчет она. — Ты успешно выполнил Итоговое хулиганское задание.
Штрафных очков: 5000
Золотых звездочек: 830
Анника протягивает мне руку, и я хватаюсь за нее. Она помогает мне подняться, и теперь я могу рассмотреть весь парк. Пять Добрых Самаритян уже тушат дрожащее пламя, охватившее карусель. Члены команды радостно кричат. Айк, Гудини, Уайетт, Дэвин, Самара, Ферн, Лиззи и даже мистер Громер выстроились возле железной арки. Все, кроме мистера Икста, хлопают в ладоши.
Анника подводит меня к карусели. На нашем директоре длинный снежно-голубой плащ с капюшоном, перчатки в тон, белые сапоги с мехом и пушистая белая шапка. Волосы мягкими волнами спускаются на плечи. Я никогда не видел ее такой красивой — но кое-что меня смущает.
— Я плачу, — говорит она. — Ты заставил меня плакать.
— Простите, — автоматически отвечаю я.
— Не надо. — Она шмыгает носом и слегка касается уголков глаз. — Я так горда тобой.
Я смотрю на нее, затем оборачиваюсь и гляжу на бедных игрушечных лошадок. У них сгорели носы, глаза, ноги и хвосты. Вокруг них потрескивает огонь и вьется дым.
— Вы плачете, потому что гордитесь мной? — спрашиваю я. — Не потому, что вам грустно?
— С чего бы мне грустить? Для меня этот парк не более чем плохое воспоминание. Теперь я буду думать о нем как о месте, которое помогло нескольким очень талантливым хулиганам продвинуться в карьере.
Она машет рукой преподавателям. Те расступаются, и я вижу стол, заставленный серебряными блюдами, ведерками со льдом и фужерами для шампанского.
— Что это? — спрашиваю я.
— Рыбные палочки, игристый сидр и любимые закуски твоих союзников. — Она машет Лимону, Габи и Эйбу. — Не волнуйтесь! Пусть Симус и в ответе за окончательное уничтожение карусели, мы понимаем, что без вас он бы этого не добился.
— Так мы выполнили задание? — спрашивает Эйб.
— Конечно, — отвечает Анника. — Вы получили меньше штрафных очков, чем ваш предводитель, но все равно отлично справились.
Эйб и Габи с радостным возгласом дают друг другу пять и направляются к столу с закусками. Лимон с улыбкой следует за ними. Я остаюсь рядом с Анникой, пытаясь осознать происходящее.
— Как вы так быстро сюда добрались? — спрашиваю я. — Тут же нет камер слежения. И к тому же никто из нас всерьез не думал, что нам удастся все это провернуть, — по крайней мере до самого последнего момента.
— Симус. — Анника улыбается и подмигивает. — У меня свои источники.
Именно это сказала Элинор, когда помогала мне сбежать из одиночной камеры. И кстати… где же Элинор? Ее нет ни рядом с членами альянса, ни рядом с учителями. Рядом с Добрыми Самаритянами ее тоже не видно.
— Похоже на стеклянный шарик.
Анника направляется к столу, а я резко оборачиваюсь направо. Сквозь дым и снег едва виднеется фигура, которая лежит на земле у основания карусели.
— Элинор! — Я бегу к ней. Падаю на колени. Чувствую, как кровь отливает от лица. — Нет, нет… что… как…
Она касается моей руки ладонью, покрытой волдырями, и поднимает голову.
— Разве нет? — тихо спрашивает она. — Как будто мы внутри стеклянного шарика со снегом…
С неба густо сыплется снег, вокруг сверкают огни костров, кто-то возле стола включил музыку, и сейчас действительно кажется, будто «Пик Анники» накрыт стеклянным куполом. Но мне не до того. Я могу думать только о правой руке Элинор. Варежка и рукав сгорели, и открылась кожа, похожая на розовую пузырчатую пленку.
— Помогите! — кричу я, хватаясь за рюкзак. — Она ранена!
Я копаюсь в боеприпасах. Музыка тем временем становится громче. Не знаю, что я ищу. Изоленту? Огнетушитель?
— Пожалуйста, помогите! — зову я. — Элинор обожглась! Ей нужна помощь!
Я переворачиваю рюкзак вверх дном и вытряхиваю содержимое на снег. Пока я роюсь в своих пожитках, музыка становится еще громче. Я оглядываюсь и вижу, что все смеются, разговаривают и едят, как ни в чем не бывало.
— Элинор. — Я склоняюсь к ней и осторожно убираю волосы у нее с лица. — Не двигайся, ладно? Я сейчас пойду за подмогой.
Она пытается улыбнуться. Удостоверившись, что она достаточно далеко от медленно затухающего пламени, я мчусь к столу.
— Нужна помощь, — выдыхаю я, сшибая со стола айпод. В парке наступает тишина. — Элинор ранена. Сильно.
Вот чего я жду: сейчас Анника, учителя и Люди Икст побросают тарелки и со всех ног побегут к нашей раненой хулиганке. Добрые Самаритяне их опередят и немедленно начнут перевязывать ее ожоги. Анника вызовет вертолет, который за считаные секунды прилетит на пик и заберет Элинор в ближайшую больницу. Некоторые учителя, может, даже сама Анника, полетят с Элинор, чтобы она знала, что она не одна. Когда они отправятся в путь, оставшиеся потушат огонь и вернутся в кампус, где будут с нетерпением ждать вестей.
Вот что происходит на самом деле: Лимон, Габи и Эйб бросают тарелки и со всех ног бегут к нашей раненой хулиганке. Учителя обмениваются взволнованными взглядами, но не двигаются с места. Анника, нахмурившись, смотрит куда-то мимо меня, потом достает из складок плаща планшет. Она быстро что-то печатает, кладет его на место и улыбается мне:
— Спасибо, Симус. С Элинор все будет в порядке.
Я оборачиваюсь. Один из Добрых Самаритян — даже не все пятеро — трусцой подбегает к Элинор, присаживается рядом с ней на корточки и достает из сумки пластыри.
— И все? — спрашиваю я. — Она серьезно ранена. Здесь мороз. Ее надо унести с горы. Сейчас же.
Анника все еще улыбается, но выражение ее лица меняется. Она плотно сжимает губы. Сужает глаза. Берет со стола высокий стакан, протягивает мне и говорит ровным голосом:
— Все под контролем. Почему бы тебе не выпить сидра и не расслабиться?
Я открываю рот от изумления. Такая реакция на любого раненого студента была бы не слишком достойной… но Элинор — племянница Анники. Та должна сейчас бегать и отдавать команды — и при этом так нервничать, что это будет даваться ей с трудом. Как она может быть такой равнодушной к собственной семье?
Я качаю головой и отступаю назад. Сначала медленно, потом быстрее. Я даю Аннике возможность передумать и все исправить. Но вместо этого она поднимает с земли плеер и снова включает музыку.
Так что я оборачиваюсь и бегу. Когда я подбегаю к Элинор, она уже сидит на земле. Ее рука заклеена пластырями. Люди Икст стоят на коленях в снегу рядом с Элинор. Лимон ждет, пока Самаритянин уйдет за повязками, потом наклоняется ко мне и шепчет:
— Я с ожогами знаком не понаслышке. Эти жизни не угрожают, но нуждаются в немедленном лечении. Надо отвести ее к скутерам. Мы сможем усадить ее в коляску и спустить к подножию, а оттуда уже попросим помощи.
Я сглатываю и киваю. Это все, что я могу сделать.
Мы двигаемся быстро, но осторожно. Я не знаю, собираются ли взрослые вмешаться, но, к несчастью — а может, и к счастью, — все они слишком заняты своим маленьким праздником. Элинор шагает между Лимоном и Эйбом — каждый из них ее поддерживает. Они огибают киоски и палатки и торопливо минуют железные ворота.
Я остаюсь на месте. Отчасти потому, что я до сих пор в шоке, но в основном — чтобы остановить взрослых, если они заметят, что дети ушли, и решат что-нибудь натворить.
Мой планшет, который выпал из перевернутого рюкзака и все еще лежит в снегу, вдруг начинает жужжать. Не отрывая взгляда от празднующих, я поднимаю его. Нажимаю на экран и открываю новое сообщение.
…
Дорогой Симус!
Мне очень жаль, что я так долго тебе не отвечала. Я совсем недавно вернулась из долгого отпуска и только-только села проверить почту.
В любом случае хочу тебя сказать, что меня очень порадовали твои сообщения и мне было очень приятно читать все, что в них написано. Быть учителем непросто, и я знаю, что учеником быть вдвойне сложнее.
