– Это только так кажется! – горячо заверил Питер. – Это только кажется, что ему хорошо, на самом деле ему плохо! Животное должно быть свободно!
– Питер! – строго сказал я. – Давай так. Давай Элвис останется Элвисом, хорошо? Потом ты приедешь в свою Америку и можешь там вволю похищать и освобождать опоссумов, гремучих змей, крыс, бизонов, ну, кого хочешь. Но вот эту крысу мы вернем владельцу. Этой самой Мэри. Через… – Я поглядел на часы: – Через сорок минут.
– Ладно, – кивнул Питер. – Ладно, возвращайте. Хорошо. Только вот ее дядя…
– Мы никому ничего не скажем! – выпалила Тоска.
Я поглядел на нее с удивлением. Добрая девочка.
– А какой нам смысл кому-то что-то рассказывать? – спросила Тоска. – Мы не ставим своей целью наказание, мы ставим своей целью перевоспитание. Правда, Феликс?
Ну, у меня на этот счет были свои соображения, но…
– Феликс? – Тоска поглядела на меня проникновенно.
– Правда, – сказал я. – Проку тебя закладывать у нас действительно нет.
– А как же тогда… – Питер указал на старую разрезанную клетку.
Тоска хлопнула в ладоши.
– Скажем, что похититель раскаялся в содеянном и подбросил Элвиса нам! – нашлась она.
– Ну, скажем, – согласился я.
– Вот и отлично! – обрадовалась Тоска.
– Спасибо, – сказал князь Питер. – Спасибо вам… Вы мне очень…
«Еще чуть – и он заплачет», – подумал я. Сцены бурных всеочищающих рыданий в мой сегодняшний план не входили. Поэтому я сказал:
– Поспешим. Автобус скоро отходит.
И мы поспешили.
Я лежу на диване и перебираю серебряные четки, выполненные в технике индейцев чероки. Те самые. Четки красивые и оригинальные, настоящее американское искусство, ручная работа. Кроме того что четки просто красивые, оригинальные и дорогие, они еще и непростые. Они обладают целым рядом свойств, к примеру, могут улучшать погоду, помогать в охоте и рыбалке, ну, и, разумеется, отпугивать злых духов.
Тоска с завистью на них поглядывает. Но я ей их не подарю. Потому что эти четки мне самому подарили. Мэри мне их подарила. За возвращение ее ненаглядного Мемфисского Элвиса.
И адресок подкинула. Свой, оклахомский. И Питера мы не выдали, все обставили, как сказала Тоска.
С американцами попрощались, прощание было трогательным, некоторые американцы даже слезы пустились лить… ну, я, чтобы не видеть всего этого, потихонечку свалил.
Потом мы с Тоской вернулись ко мне. Был уже поздний вечер, мы попили чаю и стали тупо смотреть телевизор. Кино какое-то. Про мумий. Разумеется, Тоска не выдержала и через некоторое время спросила:
– Как все-таки тебе удалось? Ну, в смысле, Элвиса найти?
– Это долгая история…
– Ладно, Феликс, не ломайся, рассказывай. Поведай о своем подвиге.
Я выдержал паузу.
– Его фамилия Умовски, – сказал я. – Питер Умовски.
– И что?
– Это сокращенный вариант. Первые эмигранты в США часто сокращали свои фамилии. Так легче вписаться в среду, к тому же они НКВД побаивались, а так думали, что их не найдут. Умовски – это половинка от Разумовский. Не знаю, из тех он Разумовских или нет, это не важно, к делу не относится. Вообще, должен признать, что с самого начала я зарулил несколько не в ту сторону. Ну да победителей не судят… Знаешь, когда мы не нашли Элвиса у Коростылевой, я задумался. Мы не нашли Элвиса, хотя найти его должны были по всем признакам. Я был на сто процентов уверен, что он обнаружится у нее в квартире. Но Элвиса не было и там.
– Он предупредил Коростылеву, и она перепрятала Элвиса…
– Вот и я подумал. Ну, на Питера я сразу не погрешил, просто подумал, что есть утечка информации. А откуда? Мы последнее время все втроем. Тебя я сразу исключил, значит, оставался все-таки Пит. Я проверил его. Ну, по нашим поисковым машинам ничего не нашлось, пришлось по англоязычным побродить. Там все оказалось гораздо проще. Peter Umovsky обнаружился почти сразу.
– И?
Я благосклонно улыбнулся и снова полюбовался четками. Четки были четкими.
– Питер Умовски – один из активистов радикального движения «Pet Free», ну, это…
– «Свободу домашним животным», – перевела Тоска.
– Ага. Они крадут зверей и выпускают их в природу, поливают краской знаменитостей в мехах, мешают эскимосам китов ловить. Ну, короче, бесятся себе понемножечку с жиру. Не знаю, случайно он попал в компанию с Мэри или это все было подстроено, тут трудно сказать. Короче, они оказались вместе, все было хорошо, пока Мэри не продемонстрировала всем своего ненаглядного Элвиса Тридцать Восьмого. И, увидев, как несчастное животное томится в клетке и подвергается бесчеловечному откорму орехами, печеньем и шоколадом, Питер не выдержал. И решил Элвиса освободить.
– А как же Коростылева? – спросила Тоска.
– Они были или раньше знакомы, или Питер связался с ней по Интернету. Так или иначе, они встречались еще до приезда в наш город.
Я показал Тоске распечатку с Интернета.
– Это в Волгогорске, – сказал я. – От нас двести километров. Встреча в тамошней школе. Клуб русско-американской дружбы. Они встретились и спланировали операцию. И все было бы гладко…
– Стоп! – перебила меня Тоска. – А как она перепрятала его к тебе в квартиру?! Она что, через балкон к тебе влезла?
– Нет. Коростылевой в моем доме не было. Все было не так. Питер дождался, пока все пойдут в актовый зал, и сам пошел тоже. Когда свет погас и началось кино про американскую глубинку, он преспокойно из зала выскользнул – ну мало ли зачем? Проследовал в незапертую учительскую, вскрыл клетку заранее приготовленными ножницами по металлу, достал Элвиса. После чего он усыпил его… тут я не знаю чем, скорее всего какой-то инъекцией, наверняка эти любители животных знают толк в инъекциях. Он спрятал его вон в тот контейнер…
Я указал на небольшой пластиковый футляр с дырками.
– Затем погрузил в карман и отправился к выходу из школы…
– А почему он его просто не выпустил? – перебила Тоска. – Почему он крысу не выпустил? Зачем было все так усложнять? Зачем вообще было передавать его Коростылевой, освободил бы во дворе.
– Не, просто выпускать нельзя. На это есть две причины. Первая – если бы он выпустил его во дворе, то любая ищейка легко смогла бы взять след крысы, и Элвиса быстро бы нашли. Вторая причина другого, я бы сказал, гуманитарного свойства. Лабораторные крысы не выживают в условиях природы, я тебе уже много раз про это говорил. Они даже в условиях города не выживают. Их надо обучить поведению в естественных условиях. Этим и должна была заняться Короста. Питер уже направлялся к выходу из школы, как тут его встретили мы. И он не смог передать футляр ей.
– Но он ведь мог оставить футляр с крысой у себя… – возразила Тоска.
– Не мог, – помотал я головой. – Не мог. Он же умный похититель. Он предположил, что мы привлечем собаку. И что эта собака первым же делом найдет этот футляр. Нет, ему было важно избавиться от него при первой же возможности. Антонина, будь другом, принеси из холодильника квасу.
Тоска безропотно отправилась на кухню, вернулась с графином и стаканами.
Я сделал большой глоток. Квас был крепкий, так что у меня даже в ушах зачесалось. Надо научиться такой квас самому делать – квас-вырвиглаз.
– Вообще-то это здорово, – сказал я. – Питер молодец. Спрятать похищенный предмет в квартире сыщика! Там, где его никто точно не найдет. А мы лопухи, конечно. Хотя… Когда ты на этого Питера смотрела, у тебя были такие глаза…
– Хватит! – оборвала меня Тоска.
– А что хватит? Это тебе урок, милая моя. Что не надо относиться с пиететом к западным…
– Хватит, я говорю! – Тоска грохнула стакан о подлокотник кресла.
– Ладно, ладно, больше не буду. Просто ты должна сделать выводы…
Тоска зарычала.
– Все! – рявкнул уже я. – Все. Рассказываю дальше. Так вот. Я рассуждал логически. Я лежал на диване, удрученный неудачей нашего представления в квартире Коростылевой, размышлял обо всех этих обстоятельствах, проигрывал в голове разные сценарии… Ну, потом проверил Питера через Интернет и понял, что главный подозреваемый – все-таки он. Оставалось выяснить – куда он спрятал Элвиса. Я уже говорил, что ему было нужно избавиться от футляра в первую очередь – на улице жарень, а он в свитере и широченных штанах. Да и собаки… Передать Коростылевой не удалось – ты потащила его ко мне. Он оказался в моей комнате. Сама видишь – в моей комнате царит присущий творческим личностям беспорядок…
– Бардак, – поправила Тоска. – В твоей комнате царит обычный бардак.
– Это вопросы терминологии, – отмахнулся я. – Питер увидел этот бардак… то есть беспорядок. И решил, что лучшего места для временного пристанища футляра с Элвисом не найти. И, когда я отлучился на кухню за шпротами, а ты прибежала ко мне, он спрятал футляр за комод, здраво рассудив, что уборки в ближайшее время не будет. И пока мы как бешеные носились по всему городу в поисках Элвиса Тридцать Восьмого, он преспокойненько лежал за комодом у меня дома. Конечно, пришлось тут немного порыть…
