куда и зачем они идут. Далеко-далеко, на Украине, в партизанском лагере, тяжко страдая от ран, лежал их друг и старший товарищ Митя.
Внезапно Васёк остановился.
— Ребята!.. — В голосе его ещё звенели слёзы, но глаза были ясные и чистые, словно промытые весенним дождём. — Вы слышали, что сказал Васин командир? — Васёк сдвинул брови, стараясь точно припомнить слова командира: — «Не плакать нужно о погибшем товарище, а почтить его память большими и славными делами». Такие слова, ребята, на всю жизнь запоминаются. И мы тоже запомним их для себя. — Васёк поглядел на товарищей и твёрдо сказал: — Пойдёмте работать. По расписанию в четыре часа мы должны быть на работе!
Глава 39
ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ СОБРАНИЕ
Собрание было назначено на шесть часов. Васёк поручил Белкину сделать список учеников шестого класса. По остальным классам перепись школьников взял на себя семиклассник Толя Соколов.
— Трубачёв! А эти двое — Тишин и Петрусин — тоже к нам в шестой попали. И Кудрявцев тоже, — хмуря светлые брови, зашептал Белкин. — И вообще я не знал, куда писать тебя, Мазина, Одинцова, Синицыну… ну, тех, кто с тобой… в пятый или в шестой?
— Конечно, в шестой! — пожал плечами Васёк.
— Вот чудак ты, Лёнька! — засмеялся Мазин. — Не знал, куда писать! Что же мы, второгодники, что ли?
— Ну, я так и написал! А то, думаю, как же это получается? Все наши ребята будут в шестом, а председатель совета отряда — в пятом! Ерунда какая-то!
— Тем более, что Елена Александровна предложила, чтобы каждый класс был отдельной бригадой. А у нас бригадир уже есть! — сказал Одинцов.
Собрание проходило на свежем воздухе. Ребята притащили ящики, перекинули через них доски, вытащили старый, залитый чернилами школьный стол, соорудили для взрослых скамью. За стол сели Елена Александровна, два Мироныча, Грозный, кровельщик, он же маляр, и новая, только что появившаяся пожилая учительница младших классов Федосья Григорьевна. Место председателя занял Леонид Тимофеевич. Немного поодаль от стола сидели и стояли, сгруппировавшись по классам, ученики будущей школы. В седьмом их было всего трое, и, чувствуя себя старшими, они держались ближе к столу, а Толя Соколов, поднимаясь на цыпочки, то и дело покрикивал ломающимся баском:
— Потише, потише! Соблюдайте дисциплину, ребята!
Шестой класс был почти весь в сборе. В центре его стоял Трубачёв и прежние ученики четвёртого класса «Б». Из новых было всего несколько мальчиков; среди них выделялся высокий, стройный Алёша Кудрявцев, около него — складный, краснощёкий Петрусин с бегающими по сторонам глазами и хмурый, глядевший бычком Тишин.
— Школы ещё нет, но штат учащихся уже почти заполнен, — пошутил Леонид Тимофеевич. — Ну, стягивайтесь все сюда поближе, и начнём наше производственное собрание. Я очень рад, что все вы так любовно и дружно работаете вместе по ремонту своей школы. И скажу вам откровенно, что, взявшись за такое трудное дело, как восстановление этого дома, я совершенно точно рассчитал, что помощники у меня будут. Один, как говорится, в поле не воин…
— Ура Леониду Тимофеевичу! Ура! — весело выкрикнул Толя Соколов.
— Ура! Ура! — дружно подхватили ребята.
— Ребята! Скажем спасибо нашему директору! Три-четыре!
— Спа-си-бо Ле-о-ни-ду Ти-мо-фе-е-ви-чу! — хором выкрикивали по складам школьники.
— Стойте! Стойте! — замахал руками директор.
Но шум не унимался. Елена Александровна неторопливо постучала молотком по столу.
— Установите тишину, Леонид Тимофеевич говорит. — Голос у печника был звучный, ребята уловили в нём резкие, повелительные нотки и переглянулись.
Леонид Тимофеевич вытер платком лысину, снял очки:
— Я хочу вам сказать, ребята, что ещё рано кричать «ура». Кричать «ура» мы ещё успеем. А пока я просил Елену Александровну собрать вас всех для того, чтобы уточнить нашу работу. Когда вас было мало, каждый делал то, что мог делать в меру своих сил, то-есть оказывал свою помощь везде, где она требовалась, без определённого плана. Но работать без плана сейчас нам трудно. Каждый класс уже может представлять собой отдельную бригаду и отвечать за порученный ему участок. Понятно?
— Понятно!
— Так вот, до открытия школы, то-есть до первого сентября, осталось немногим больше чем полтора месяца. Основной ремонт дома ещё не закончен, а внутренняя отделка комнат, ограда нашего участка и окончательное устройство займут тоже немало времени. Вот как раз здесь присутствуют наши специалисты — плотники Иван Миронович и Фёдор Миронович. — Леонид Тимофеевич мягким жестом указал на чинно сидящих рядом Мироновичей. — Попросим их рассказать, что нам ещё предстоит сделать.
Ребята захлопали.
Старик Мироныч закивал головой и, привстав, попросил слова. Младший тоже привстал, но слова не попросил и, ощупав ящик, уселся на нём поудобнее.
— Я, ребята, так вам скажу: работа, конечно, ещё есть. Нам от работы не бегать, и ей за нами не гоняться! Без отделки комната не будет комнатой, а без парт и класс не будет классом. Верно я говорю? — Дедушка Мироныч подмигнул ребятам, сгрёб в правую руку седую бороду и лукавым, смеющимся глазом указал на Елену Александровну: — Печник у нас есть. Да… Ну, вот как бы ни было, а печи будут. Как вы скажете, печи будут, ась? — хитро спросил старик.
Ребята с весёлым любопытством смотрели на Елену Александровну.
— Печи будут, — спокойно сказала она, закидывая за спину тонкие руки и без улыбки глядя на Мироныча.
— Ну вот! Заявка, значит, сделана! — заторопился старик. — Теперь ещё вопрос, чтобы уточнить, значит, официально. Вот наш товарищ кровельщик имеет также квалификацию маляра. Верно я говорю? — обратился он к кровельщику. — Он, конечно, свою заявку вам тоже сделает официально.
Кровельщик, широкоплечий, черноглазый, с небольшой лысинкой, прикрытой зачёсом, деловито сказал:
— За мной дело не станет. Как Леонид Тимофеевич скажет, так и сделаю. Где под шёлк, где под мрамор, можно с отделкой под бронзу. Одним словом, классы и зал, например, имеют между собой разницу в отделке. Это факт. Давайте точный план, а я своё дело знаю.
— Ну вот, опять же квалификация. Значит, дело наше верное, — закивал головой Мироныч.
— Ну и садись, коли верное, — мрачно сказал Мироныч-младший, со скрипом ворочаясь на своём ящике. — Время лишней болтовни не любит. Садись, говорю.
Мироныч-старший с неохотой полез за стол.
— Ну вот, все силы руководящие у нас, так сказать,
