— Далеко? — поинтересовалась золотоволосая Маринка Королева.
— В заморские края.
— Чего болтаешь? — не вытерпел Ванюшка.
— Теперь у нас республика, — похвалился Цветок, не обращая уже никакого внимания ни на Ванюшку, ни на Купчика, упиваясь своим красноречием. Вошло у него в привычку козырять каким-нибудь недавно услышанным словом.
Сообразив, что Маринка с гужеедихами не совсем разбираются в этом сложном политическом вопросе, Цветок счел нужным разъяснить:
— Верховодит теперь у нас не Царь, а публика.
— Ну и умен же ты стал, — удивился давнишний друг Цветка рослый светлоглазый крепыш Спирька Орел, услышав разъяснение.
— Что скажешь. Орел, не так? — осторожно спросил Цветок.
Спирька неопределенно пожал плечами. Собственного взгляда на многие вещи он еще не установил.
Ванюшка не стал злословить про Царя, не имел такой привычки. Видя, что Цветок надолго застрял у соседей, любезничает с голубоглазой Королевой и панибратски разговаривает с Орлом, Ванюшка с Купчиком вернулись домой.
— Куда ходили? — сразу же набросились на них Фроська, Дунечка Пузина и другие девчонки.
Оставив Купчика объясняться с девчонками, Ванюшка твердо взглянул Фроське в глаза и, засунув руки в карманы штанов, отправился дальше по своим делам.
«Царя спрашивай, — мысленно говорил он. — Я тебе не подвластен и командовать собой больше не разрешу. Так и знай».
Фроська была чем-то встревожена. Она даже окликнула его, но Ванюшка не остановился. Ходил он по двору и думал: правильно ли поступает, что не разговаривает с Фроськой? «Проучить ее все же нужно...» — оправдывал он себя.
К вечеру у него возник новый план.
Решив внести ясность в свои взаимоотношения с Фроськой, Ванюшка переменил тактику. Два дня подряд он испытывал ее: то и дело молча подходил к Фроське, не глядя на нее, небрежно посматривал по сторонам и с озабоченным видом удалялся.
Фроська смотрела на Ванюшку с удивлением. Девчонкам она говорила:
— До чего же мне Чайник надоел!
Катюшка. тяжело вздохнув, советовала:
— А ты отгоняй его прочь.
— Терпеть не могу я мальчишек, — добавляла и Дунечка Пузина.
— И Серегу? — с невинным видом спрашивала Фроська.
Дальше шел секретный разговор про мальчишек, содержание которого не подлежало разглашению.
На третий день Ванюшка подошел к Фроське и ласково осведомился:
— Царь не вернулся?
Та насторожилась.
— Что, соскучился?
— А ты? — Ванюшка решил не отступать.
— Нисколечко, — с явной насмешкой ответила Фроська.
— Уж очень ты подружилась с ним.
— Ничуточки...
— А со мной ты хочешь дружить? — уже прямо спросил он.
— Ни крошечки... — и лукаво взглянула на Ванюшку.
Тот растерялся. А потом дрогнувшим голосом сказал:
— Прощай!
— До свиданьица! — глядя ему прямо в глаза, ответила Фроська.
А Ванюшка все еще стоял, чего-то ожидая. Он хотел еще что-то сказать, но помешал Цветок.
— Бо-на-парт! — произнес он, широко растопырив ноги и указывая пальцем на Ванюшку.
Фроська засмеялась, а Ванюшка, побагровев, не сразу нашелся что ответить.
— Смотри, — пригрозил он, — пришью я тебе язык к пяткам, будешь у меня по ниточке ходить. — Так и не поняв, какой он «Бонапарт» и что вообще означает это, без сомнения, бранное слово, Ванюшка с гордым видом ушел к себе на кухню. Нужно было как-то развеять плохое настроение. Последнее время бильярдная пустовала, и хромоногий маркер Терентий дремал на стульях у стены, подложив под курчавую голову вместо подушки собственные кулаки.
— Поиграй, — разрешил он Ванюшке, не поднимая головы.
Ванюшка немедленно вынул из ящика несколько шаров, расставил на зеленом поле бильярда. Вспомнив, как недавно играл Терентий, он решил последовать его примеру. В центре поставил шар под номером двенадцать.
— Будешь Фроськой, — шепотом предупредил он шар.
Рядом разместились номерами поменьше «Серега» и «Купчик». Следующий шар оказался двойкой, и за ним шар под номером пятнадцать. Подумав немного, двойку он окрестил Цветком, а самый большой шар с некоторым сожалением назвал Типкой Царем.
Расставив шары, Ванюшка выбрал не особенно увесистый кий, тщательно намелил.
— Начнем? — вслух спросил он у «скобарей».
Ванюшка прицелился во «Фроську», но в решающую секунду пожалел и только слегка придвинул к лузе.
— Стой как вкопанная, — приказал он. — А вы, — обратился он к «Сереге» и «Купчику», — никого не подпускайте к ней.
Весь свой гнев Ванюшка обрушил на злосчастного «Цветка». Гонял он его беспощадно от одного борта к другому, вдоль и поперек. Под конец измученный «Цветок» попытался спрятаться за «Серегу».
В наказание Ванюшка отправил «Серегу» в лузу, а вслед, в соседнюю лузу, угодил и «Цветок».
— Не будешь ехидничать, — предупредил его Ванюшка.
— Скучаешь? — спросил он «Купчика» и ловким ударом направил тоже в лузу. На зеленом поле бильярда остались «Царь» да «Фроська».
Предстояло разлучить их.
Ванюшка с минуту подумал, обходя с кием в руках бильярд.
— Парень ты хороший, — обратился он к «Царю», — только зачем ты дружишь с Фроськой?
Предупредив «Царя», что характер у Фроськи злющий, Ванюшка прицелился, намереваясь загнать своего соперника в левый угол. Но случилось нечто неожиданное. Кий у Ванюшки сорвался, и «Царь», стукнувшись о «Фроську», нахально толкнул ее в среднюю лузу и сам тоже свалился в эту же лузу.
Исход игры ошеломил Ванюшку.
Убрав шары, Ванюшка вышел на двор в еще более мрачном настроении.
И первым, кто попался ему на глаза, была Фроська.
Сидела она возле забора на лавочке рядом с Царем. Тот что-то ей рассказывал, широко разводя руками, а Фроська слушала.
«Вернулся», — подумал Ванюшка.
Жизнь снова осложнялась.
НА ПЛОЩАДИ ФИНЛЯНДСКОГО ВОКЗАЛА
— Долго ты гостил! — шумно удивился Володя Коршунов, когда Типка Царь появился у него в комнате. — Раздевайся, брат, раздевайся! Про тебя и Максимов уже спрашивал.
— П-павел Сергеевич? — обрадовался Типка, вешая свою шинель на гвоздь и оглядываясь кругом.
— Мамаша у меня на все лето в деревню уехала. Так что втроем будем жить, — пояснил Володя.
В комнате уже стояли кровать и этажерка с книгами Максимова. Вскоре пришел и он сам. Дружелюбно протянул Типке руку и осведомился:
— Говорят, ты в Царском Селе был? Как там?
— П-плохо.
— А что?
— Старорежимники там живут. Новую власть ругают, прежние порядки хвалят. Муторно слушать.
Максимов засмеялся и довольно похлопал Царя по плечу.
— Начинаешь разбираться, Антип! Это хорошо. Февральская революция многим мозги прочистила. Как же ты теперь намереваешься жить?
— Не знаю, — грустно признался Царь, несмело присаживаясь на край табурета.
— Надо его на работу устроить, — посоветовал Максимов Володе. — Сможешь?
— Займусь, — пообещал Володя.
Максимов, переодевшись, ушел. А у Володи в комнате собрались посторонние — ребята с завода.
Разгорелся спор о Временном правительстве.
Скромно притулившись в углу за этажеркой, Царь с удивлением слушал. Временное правительство ругали в семье Кохманского, это понятно. Они старорежимники. Но Временное правительство ругал и Володя Коршунов.
— Это буржуйское правительство, — горячо доказывал он.
— Министры — все капиталисты. Вот Совет — это наше, рабочее правительство.
— А Керенский? — возражали ему. — Он социалист.
— Керенский, что Керенский? — громко волновался Володя. — Власть-то у капиталистов.
Царь тоже стоял за Временное правительство и считал себя сторонником Керенского. Нужно было разобраться. Володе он верил. Но Керенскому тоже верил.
На другой день утром, когда Максимов и Володя собирались на работу, Типка слышал, как Максимов предупредил:
— Сегодня Ленин приезжает. Встречать пойдем.
Царь сразу навострил уши. От Максимова Царь уже слышал о Ленине, что тот стремится объединить всех рабочих и землю отдать крестьянам. О Ленине и хорошее и плохое он слышал — и когда ехал в поезде в Царское Село, и когда возвращался обратно.
Днем Володя пришел с работы раньше обычного. Залпом выпил стакан холодной воды, он предложил Типке:
— Айда с нами Ленина встречать!
Типка сразу же согласился.
Из Скобского дворца вместе с Володей и Максимовым пошли встречать Ленина еще несколько рабочих. Царь как равный шел вместе с ними по набережной, вдыхая влажный апрельский воздух, немного горчивший от фабричного дыма. Весна растопляла остатки почерневшего снега на замусоренных улицах Петрограда. По Неве грохотал ледоход.
Быстро доехали они на трамвае до Петроградской стороны. На Каменноостровском пересели на другой трамвай и оказались на Выборгской стороне. На площади Финляндского вокзала собирался народ. Подходили колонны рабочих со знаменами и кумачовыми стягами. На площадь въехал броневик. На нем тоже развевался красный флаг. Типка стоял в толпе рабочих совсем недалеко от броневика.
