Здание музея потряс громкий стук во входную дверь. Стоявший рядом с нами Уилл выглянул за угол и поморщился.
– Это ваша бабушка.
– О боже, – застонала я, оборачиваясь к Вигмеру. – Что я ей скажу об адмирале Сопкоуте?
– Прежде чем поехать к вам, у меня был короткий разговор с капитаном Бэконом и премьер-министром. Британия была бы слишком шокирована, узнав о том, что один из лучших ее адмиралов оказался предателем.
– А почему, как вы думаете, он стал предателем?
Вигмер печально покачал головой и ответил.
– Что портит любого человека? Жадность, зависть, тяжелые испытания. Что повлияло на Сопкоута – то, другое или все вместе, – мы не знаем. Короче говоря, было решено, что официально будет объявлено о том, что адмирал Сопкоут оказался обманутым неопознанной группой террористов, пробравшихся на борт «Дредноута», чтобы завладеть кораблем. Адмирал раскрыл их замысел, пытался задержать злоумышленников, погнался за лодкой, в которой они бежали с корабля. Назад адмирал не вернулся и в настоящее время считается либо погибшим, либо пропавшим без вести. Подлинная история адмирала Сопкоута известна лишь немногим доверенным лицам. Вы входите в их число. Дальше я полагаюсь на ваш здравый смысл и умение хранить тайны.
Вигмер сунул свою трость под мышку левой руки, а правой рукой оперся о жезл Осириса.
– Отличная вещь, – улыбнулся он, но тут же снова сделался серьезным. – Теперь мне нужно будет подумать над тем, как дальше быть с вами. Я не хочу, чтобы вы впредь подвергались опасностям. Сейчас, когда слугам Хаоса в очередной раз пришлось отступить, у меня есть на это немного времени.
Бабушка вновь застучала.
– Теперь мне лучше уйти, – Вигмер отдал Уиллу свою старую трость, и они пошли к боковому выходу. Заворачивая за угол, Уилл обернулся, чтобы бросить на меня прощальный взгляд. Вигмер шел чуть сзади, тяжело опираясь на жезл Осириса.
Я же отправилась к входной двери, размышляя о том, надолго ли теперь притихнут слуги Хаоса. Может быть, навсегда? О, как бы мне хотелось надеяться на это…
– Стилтон! Что вы делаете здесь, за углом?
– Здравствуйте, мисс Тео, – он покосился в ту сторону, куда ушел Вигмер, потом снова перевел взгляд на меня. – Я хотел убедиться, что с вами все в порядке. Вас постоянно преследуют неприятности.
Какая гадость, он подслушивал! Интересно, много ли он успел услышать?
– Ну, хорошо, теперь вы видите, что со мной все в порядке. И спасибо вам за то, что вы вызвали инспектора Тарнбулла. Он прибыл в самый нужный момент. А теперь простите, мне нужно открыть дверь. Это моя бабушка.
– Да, я слышу.
– Еще раз спасибо. Вы очень помогли мне. И поблагодарите от моего имени остальных Скорпионов, ладно?
Спеша к двери, я думала об Алоизии Троули и о том, как поведут себя рыцари Черного Солнца, когда узнают, что я больше не обладаю властью воскрешать мертвых.
Мне удалось добежать до двери раньше, чем бабушка разнесет ее в щепки.
– Здравствуйте, бабушка.
– Адмирал Сопкоут здесь? – спросила она, проходя мимо меня в холл.
– Нет, мадам. Его нет.
– А где твой отец и мать? – поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам.
– Мама поехала забирать папу из тюрьмы.
– Ну, хорошо, – облегченно вздохнула бабушка. – Значит, Сопкоут с ними.
– Боюсь, что нет. Мама уехала одна.
Бабушка побледнела.
– Я никак не могу связаться с адмиралом, – сказала она. – Надеялась, что он даст о себе знать сразу после двух часов, но до сих пор от него никакой весточки. Я уже гоняла посыльного в Адмиралтейство, узнать, не занят ли адмирал на каком-нибудь совещании, но ему ответили, что Сопкоут сегодня там не появлялся. А ведь он обещал, что поможет освободить Алистера, – и она сердито ударила по полу своей тростью.
Я смотрела на бедную бабушку, которая полюбила предателя, продавшего свою душу Хаосу и ставшего врагом Британии. Как же она заблуждалась! Разумеется, я не могла сказать ей всю правду.
– Бабушка…
– Ну, что еще? – лицо у бабушки было суровым, но я понимала, что сердита она не на меня, а… Ну, просто сердита, вообще.
– Боюсь, случилось чрезвычайное происшествие.
– Чрезвычайное происшествие? Где? С кем? Откуда тебе об этом известно?
Откуда известно… Именно это и труднее всего объяснить.
– Я случайно подслушала разговор инспектора Тарнбулла.
Я ожидала, что бабушка сейчас раскричится, начнет выговаривать мне о том, как это неприлично – подслушивать чужие разговоры, но она лишь спросила:
– И что он сказал?
– Он говорил, что сегодня на «Дредноуте» произошла перестрелка. Оказалось, что адмирал Сопкоут сопровождал не абиссинскую делегацию, а группу террористов, прикинувшихся абиссинцами. Они хотели захватить корабль.
Бабушка ахнула и поднесла руку ко рту, словно не веря, что из него мог вырваться такой непривычный для нее звук.
– Адмирал Сопкоут раскрыл обман и пытался задержать злоумышленников. В одиночку, – для пущей важности подчеркнула я. – Террористов было намного больше.
– Почему остальные члены экипажа не помогли ему?
– Сначала никто из них не мог понять, что происходит. А потом было слишком поздно.
– Слишком поздно? – повторила бабушка.
Я кивнула, а затем как можно осторожнее сказала:
– Они предполагают, что, защищая свой корабль, адмирал погиб или был захвачен в плен.
Бабушка еще сильнее побледнела и теперь выглядела очень старой и беззащитной, растеряв свою обычную самоуверенность. Я вспомнила, что она уже потеряла одного любимого человека, моего дедушку, а сейчас теряет второго.
Не в силах смотреть в лицо бабушке, я попыталась слегка приукрасить подвиги адмирала.
– Говорят, он вел себя очень храбро. И бесстрашно.
По большому счету, это даже не было ложью, только храбрым и бесстрашным он выступал не на нашей стороне.
Входная дверь с грохотом распахнулась, и в нее, пританцовывая, вбежали папа и мама. Папа выглядел уставшим и слегка помятым, мама же сияла, как рождественская елка.
– Смотрите, бабушка, папа вернулся. Разве это не замечательно? – сказала я, пытаясь хоть немного поддержать и утешить бабушку.
И мне это удалось. На какую-то секунду ее лицо просветлело.
Папа раскрыл руки мне навстречу. Я хотела броситься к нему, но что-то удержало меня.
Я оглянулась на бабушку – она была грустной и потерянной.
Не думая о том, что делаю и почему, я схватила бабушку за руку, слегка опасаясь по привычке, что за такую вольность она может огреть меня своей тростью. Но та лишь удивленно смотрела на мою руку.
Черт побери! Почему так получается, что я должна все улаживать?
– Пойдемте, – тихо произнесла я. – Поздравим папу с возвращением.
А тут и папа подошел и обнял меня, и я просто передать вам не могу, как это было приятно. И стоявшая рядом со мной бабушка нисколечко мне не мешала.
Мы долго стояли обнявшись, потом оторвались друг от друга. Бабушка порылась в своем ридикюле, вытащила носовой платок и поднесла его к глазам.
– Послушай, Алистер, ты должен поговорить со своими работодателями. Здесь столько пыли – дышать нечем. Это вредно для здоровья.
Мы деликатно отвернулись, чтобы не смотреть, как она вытирает платком слезы.
– А ты, – сказала бабушка и взглянула на меня сухими и снова ставшими сверлящими, как буравчики, глазами, – как ты смеешь подслушивать, о чем говорят полисмены? Может быть, хватит уже с нас семейных скандалов?
– Да, бабушка, хватит, – смиренно склонила я голову, но, сказать по правде, такая «железная бабушка» нравилась мне гораздо больше, чем та старая надломленная женщина, которую я видела перед собой несколько минут назад. Признаюсь, мне очень захотелось обнять ее, хотя я знаю, что моя бабушка терпеть не может таких, как она выражается, «телячьих нежностей».
Пусть я не обняла ее, но ведь хотела же. А уже одно это, должна вам сказать, дорогого стоит!
