Пожала друзьям руки и ушла.
— Пойдем в рыболовный магазин, — предложил Янка. — Надоели мне все эти копья.
Генка не выразил особенного восторга, но не стал возражать. В магазин так в магазин… В рыболовный так в рыболовный. Тем более, что пора готовиться к подледному лову.
Для того чтобы попасть в главный магазин охотничьих и рыболовных принадлежностей, пришлось пройти еще квартала три по старой части города. Спортивный отдел находился на верхнем этаже огромного здания универмага. Необходимые для подледного лова принадлежности имелись в продаже в большом выборе.
У Янки просто глаза разбежались при виде всех этих сказочных рыболовных богатств. Он знал, что и Генка тоже заядлый рыбак, и поэтому был слегка удивлен, когда, восхищенно толкнув друга, заметил, что тот не разделяет его восторга.
Мысли Генки витали где-то далеко.
— О чем ты думаешь? — не вытерпев, спросил Янка. Любой бы на его месте не вытерпел: под стеклами витрины, под самым носом, лежат пакетики с импортными крючками мал мала меньше, мотки голубой лески, подводные поплавки, — а Генка ничего этого не замечает, смотрит в потолок, как будто собрался сочинять стихи. Только очень важная причина могла отвлечь его внимание. Янка стал мысленно перебирать все вероятные причины. В музее все в порядке… После музея они проводили Таню… Прощаясь, Генка был подозрительно любезен… Неужели он думает о ней? Нет, нет, так низко пасть?.. Это невозможно! Но как ни перебирал в памяти Янка все события последних часов, другой причины, которой можно было бы объяснить внезапный приступ задумчивости, не было. Толкнув друга под бок, Янка еще раз повторил:
— Генка, о чем ты мечтаешь? Неужели о Таньке?.. Но ведь мы с ней увидимся завтра же.
— Дурак, — спокойно отрезал Генка.
Янка собрался было обидеться, но следующие слова, сказанные другом, заставили его насторожиться.
— Я думаю о том, — продолжал Генка, — что надо стараться не только раскрыть преступление, но и устранить причины, его породившие.
— Устранить причины, породившие преступление?.. Но при чем здесь удочки? Я ничего не понимаю.
— Какие там удочки, — недовольно сказал Генка. Его огорчила непонятливость Янки. — Я думаю вовсе не об удочках.
— А о чем же? Ведь мы пришли в магазин… Продавщица и так уже смотрит на нас как на подозрительных.
И действительно, молоденькая продавщица, заметив, что два школьника довольно долго топчутся возле витрины, но ничего не покупают и даже не глядят на витрину, уже бросила в их сторону несколько косых взглядов.
Не обратив никакого внимания на предостерегающее замечание друга, Генка взял его за рукав, оттащил шага на два в сторону от прилавка и, нагнувшись к самому уху, прошипел:
— Запомни!.. Иностранец может украсть наконечник второй раз и спрятать его так, что больше уже не найдешь!.. Вот о чем я думал, когда говорил тебе, что надо устранить причины, породившие преступление… Понял, наконец?
Янка понял, но не так, как надо.
— Значит, ты хочешь… устранить иностранца?! — вытаращив глаза, воскликнул он.
— Ну вот еще! Зачем он мне нужен? — сказал Генка. — Я думал о том, как бы вполне приличным путем лишить его возможности повторить похищение.
Наконец-то Янка понял.
— Самый приличный путь — предупредить маму, — решительно заявил он. — Рассказать ей все! Бежим сейчас же!.. Может, он уже стянул.
— Не надо шарахаться в крайности, — осадил друга Генка. — Так быстро он этого сделать не успеет. А насчет мамы предложение неплохое. С ней надо поговорить сегодня же… Айда в музей!
Они вышли из универмага и направились к музею с таким расчетом, чтобы пройти через центральную часть города. Уже начинало темнеть. Зажглись первые огни неоновых реклам. Людей на улицах стало больше.
— Идем скорей, а то музей закроют, — торопил Янка.
— Не закроют, — успокаивал Генка, но все же прибавил шагу. Вскоре друзья опять были в музее. Бросились на выставку, взглянули на копье и облегченно вздохнули. Все было в порядке.
Теперь следовало предупредить Янкину мать, чтобы она оберегала наконечник от хищных рук иностранца. Задача предстояла довольно тонкая и довольно сложная. Как поступить? Рассказать полностью всю историю, связанную с наконечником, или только часть ее, достаточную для того, чтобы Янкина мама могла успешно выполнять свои функции бдительного стража?
Генка исходил из того, что лишних лиц никогда в тайны посвящать не следует. Надо, ничего маме не говоря, просто попросить, чтобы она внимательно приглядывала за той нишей, где висит копье Черного принца, особенно когда на горизонте покажется иностранец.
— Так она ничего не поймет, — сказал Янка, отвергая это предложение. — Еще обидится… Как будто она и без нас не знает, что надо внимательно следить за тем, чтобы ни один экспонат не украли.
— Тогда ей нужно рассказать все, — после некоторого колебания согласился Генка. — Пусть она наполнится негодованием к похитителю и повысит бдительность.
— Я боюсь, что она наполнится негодованием не к тому, к кому следует, — задумчиво почесав затылок, заметил Янка. — Ей наверняка не понравится, что мы хозяйничаем в музее, как будто это наш собственный музей, а не государственный… Ведь про Таньку тоже придется рассказать, про то, как она помогала нам восстанавливать справедливость…
— Что же ты предлагаешь? — спросил Генка.
— Я предлагаю… — начал было Янка, но не успел закончить свою фразу. В дальнем конце коридора с грохотом открылась дверь, и гулкий коридор сразу наполнился шумом голосов.
В этом шуме наметанное ухо Генки сразу уловило всхлипывания Рыжего, быструю речь возмущенного иностранца и вежливый, даже подобострастный голос Симгая.
Шум приближался. Друзья не раздумывая шмыгнули в соседний зал. И вовремя. На пороге комнаты, откуда они только что вышли, показалась живописная группа: рослый милиционер, державший за руку заплаканного Рыжего, гневно пыхтящий иностранец и Симгай со щеткой.
— Я не брал, дяденька милиционер! Честное слово, не брал! — вопил Рыжий.
— А вот сейчас мы все выясним, — степенно отвечал милиционер, не выпуская, однако, руку Рыжего. — Так где здесь директор? — обратился он уже к сопровождавшему их Симгаю.
— А вот сюда, будьте любезны, — забежав вперед, ответил Симгай. — Его кабинет — за этим залом.
Вся группа пересекла зал и скрылась в маленьком коридорчике, в который выходила дверь директорского кабинета.
Генка с Янкой вышли из своего убежища.
— Вот это да! — выпалил Янка. — Рыжий!..
Генка был удивлен не меньше Янки. Но к его удивлению сразу же примешалась настороженность. Почему именно Рыжий каким-то непостижимым, каким-то загадочным образом оказался связанным с «их» иностранцем? Тут было над чем поломать голову.
— Ты слышал, как он оправдывался? — продолжал удивляться Янка. — Видно, иностранец обвиняет его в краже.
— А мы знаем, что иностранец сам жулик, — добавил Генка. — Получается что-то странное… Одним нам тут нипочем не разобраться… Пошли лучше, послушаем.
В практике сыщиков могут возникнуть самые различные ситуации. Надо быть готовым к любой неожиданности. Если где-нибудь по-соседству преступники ведут между собой беседу, — замри и не дыши столько, сколько будет надо, пока они не кончат свои кровавые откровения; если встретишься с кем-либо из них на узкой тропе, — не отступай, а смело бросайся вперед, предварительно повторив в уме все знакомые приемы самбо. Если найдешь клочки разорванного письма, того самого письма, от которого зависит судьба ложно обвиненного, — сиди и склеивай по кусочку, пока оно все не предстанет перед тобой в своем документальном всеоружии.
А иногда требуется попросту отойти в сторонку и ждать, что будет дальше.
Так вышло и на этот раз.
Они юркнули в маленький коридорчик и, затаив дыхание, остановились возле двери директорского кабинета, стараясь уловить хотя бы отдельные обрывки слов.
Глава четвертая
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ
В кабинете директора иностранец попытался было заговорить на ломаном русском языке; потом, когда из этого ничего не получилось, произнес длинную фразу по-английски и под конец потребовал, чтобы пригласили «толмеджа» — переводчика.
Янкина мама сбегала за Сергеем Петровичем, который хорошо знал английский язык. Иностранец, увидев «толмеджа», обрадовался и заговорил так быстро, что даже Сергей Петрович в первую минуту ничего не мог понять.
Милиционер, заметив, что Сергей Петрович находится в состоянии легкого замешательства, решил начать объяснения сам.
— Дело тут такого рода, — начал он неторопливо и степенно, но Рыжего все не отпускал. — Гражданин иностранец задержал у себя в номере вот этого мальчика. Означенный мальчик показал, что он якобы явился предупредить иностранца о замышляемой краже… Только вот относительно объекта кражи я не совсем допонял: какого-то принца у вас из музея собирались похитить…
