Худой человек поднял брови, такие же густые, как его тонкие черные усики.
— Не повезло, — сказал он.
— Помогите мне, пожалуйста, господин.
— Бог поможет, — сказал худой и внушительно сплюнул уголком рта. — В этой жизни, пацан, ты либо полковник, либо покойник. Вот оно как: один приходишь в этот мир и один из него уйдешь.
— Так вы мне не поможете?
— Помогу? Хе, — сказал худой и улыбнулся, показав золотой зуб. — Перебьешься. Или не перебьешься. Меня не колышет.
— А как вас зовут, господин?
— Меня зовут Гомес Элеганте, если кто не боится произносить мое имя. А это мой сын, Гомес Чико. Запомни его лицо. А теперь хиляй отсюда.
— Это как?
— Вали. Мотай. Катись. Канай. Слова понимаешь, или тебе картинку нарисовать?
— Пахан тебе говорит: исчезни, — пояснил худой мальчик в темных очках.
Но Кассиан уже шел через рощу к детской.
Из-за дерева опасливо высунулось веснушчатое лицо Мальчика-дикаря Дина.
— Он ушел? — прошептал Дин.
— Кто?
— Он.
— Гомес Эле…?
— Не говори! — прошептал Дин, от страха вращая глазами.
— Элег…
— Нее-ет! — застонал Дин и снова умчался, взрывая босыми ногами песок.
Итак, Гомес Элеганте носил костюм миллионера, туфли миллионера и усики, которыми Кассиан хотел обзавестись как можно скорее. Но повадки у него были совсем не миллионерские. Он смахивал, скорее, на грабителя, только без грабительской сердечности и любви к веселью — а ведь именно из-за этого с ними, с грабителями, было так легко и приятно общаться.
Кассиан решил последить за Гомесом Элеганте. Он пообедал и отправился в дозор. Публика наблюдала за спектаклем «Скачки малышей» в исполнении двух карликов-конокрадов.
Были там и Гомес Элеганте с сыном — оба по-прежнему держались в тени. Гомес Чико задумчиво отрывал ножки муравью. Старший Гомес увлеченно беседовал с другим человеком. Этот другой был в зеленых резиновых сапогах и в зеленом резиновом фартуке, из кармана которого торчали зеленые резиновые перчатки.
Хорошо знакомый Кассиану человек: папа Крошки, бывший Президент «Гигантов Крошки», Директор Корабельных Уборных собственной персоной. Папа Крошки с большим интересом слушал Гомеса Элеганте.
И это удивляло: ведь единственным, что по-настоящему интересовало папу, были деньги.
* * *
Солнце село на западе. Гости отплыли восвояси. Инспекционные отряды обходили остров и собирали мусор. Заключенные воспитанники мирно посапывали у себя за решеткой. Вечерок выдался славный.
Когда догадливый читатель натыкается на такую фразу, ему сразу же становится ясно — тут недалеко до беды. Читатель, ты очень умен и попал в точку. Тучи сгущались.
Надвигался шторм.
* * *
Инспекционная группа распахнула дверь лагерного туалета. И тут же, кашляя и отплевываясь, захлопнула ее обратно.
— Что там? — ласково осведомилась Примула.
Инспекционная группа на секунду перестала кашлять, чтобы вытереть слезящиеся глаза.
— Там… по правде сказать, не совсем чисто.
— Какой ужас! — воскликнула Примула.
Неслышной кошачьей походкой к туалету приблизилась Капитан:
— Дайте мне посмотреть! — И застыла в дверях, не мигая. — Где папа Крошки? — спросила она мягко.
Инспекционная группа передала ее вопрос дальше. Никакого ответа не последовало. Обыскали весь остров. Папа Крошки как сквозь землю провалился.
— Где же он может быть? — спросила Капитан.
Кассиан выступил вперед:
— Он разговаривал с Гомесом Эле…
— Не произноси это имя! — завопил Мальчик-дикарь Дин.
— Действительно, — сказала Примула. — Я видела, как они смеялись над каким-то анекдотом.
— Так, может, они вместе и уехали, — предположила Маргаритка.
Четверо детей посмотрели на Капитана. Капитан вздохнула, будто сокрушаясь по грабителю, сбившемуся с истинного пути. Потом села и грустно протянула руку к своему коктейлю.
— Может быть, я слишком строго с ним обошлась, — сказала она.
— Как это? — не поняла Примула.
— Ранила его гордость, уборка клозетов… Наверное, это было несправедливо. Он несомненно сбежал.
— Гадкое поведение, — сказала Маргаритка и поджала губы.
Капитан покачала головой и накрыла ладонью ее руку.
— Есть добро, и есть зло, и есть место, где все мы живем, и оно где-то посередине, — сказала она. — Со временем ты поймешь.
Чуть позже над лагуной разнеслись печальные звуки рояля. Капитан играла блюз.
— С Капитаном что-то не так, — сказала Маргаритка, хмуро разглядывая свои ногти.
— Расскажи, что, — пристально глядя на нее, сказала Примула.
— Она наша мать, — сказал Кассиан.
— Да-а, — сказала Маргаритка. — Но что это значит?
— Процесс размножения — увлекательное дело, — сказал Кассиан. — Возьмем, к примеру, птичку. Или пчелку. Они…
— Фу, — сказали сестры, смотря на него с осуждением. — Ты что, не понимаешь?
— Чего не понимаю?
— Слушай, — сказала Примула. — Папа сбежал, и мама киснет. Так?
— Но она заставляла его убирать сортиры!
— Он это заслужил, — отрезала Маргаритка.
— Допустим, — сказал Кассиан. — Просто я не удивляюсь, что он сбежал. Я бы так же сделал. А вы — нет?
— Надо же! — одновременно сказали сестры, потом сложили руки на груди и с каменными лицами уставились в противоположных направлениях.
Кассиан почувствовал себя неловко, как это почти всегда с ним бывало, если дело не касалось шестерен, котлов и поршней.
— Не понимаю, что она в нём нашла, — вымолвила наконец Примула. — Вот Пит гораздо симпатичней…
— Папа — отец ее детей, то есть нас, — сказала Маргаритка, — Это огромная ответственность.
Она опять поджала губы. Наступила короткая пауза, какая случается, когда очень большое пушечное ядро уронят на очень маленькую лягушку.
— Мы должны его найти, — сказала Маргаритка. — Дин, ты что-то притих.
— Если ваш папа уехал с этим… одним человеком, нам всем лучше будет притихнуть. Если вообще хотим дышать. — И Мальчик-дикарь поплелся прочь, судя по всему, в глубокой задумчивости.
Примула смотрела ему вслед и хмурилась. Потом побрела следом.
Она шла позади, незаметно для Дина. Увидела, как он поднялся на гору, миновал остатки Домашней Лавины, а потом взобрался по лестнице к двери дедушкиной квартиры. Дверь была приоткрыта. Дин вошел.
Примула еще немного похмурилась. Может, он просто скучает по деду, бедный Мальчик-дикарь. Хотя, может, и нет…
Она поднялась по лестнице и вошла в дом.
Все книги были сброшены с полок, содержимое кухонных шкафов валялось на полу. Окна разбиты, занавески сорваны. Диванные подушки выпотрошены. Из матраса торчали пружины.
— Какой кавардак! — сказала она.
— Кто это?! — Голос у Дина был тонкий и испуганный.
— Я, — сказала Примула.
— Уф! — выдохнул Дин с облегчением, от которого у Примулы заметно потеплело на сердце.
Мальчик-дикарь Дин сидел на останках кресла, схватившись за голову.
— В чём дело? — спросила Примула.
— Он забрал, — ответил Дин странным, отсутствующим голосом.
— Что забрал?
— То, что всегда хотел.
— Кто чего хотел?
— Гомес Эл… Не-е-ет! — вскричал Мальчик Дин. — Он меня услышит! Его имя нельзя произносить! Будь он проклят! Будь он…
— Да перестань, никто ничего не услышит, — оборвала его Примула. — Он отплыл на своем ночном горшке вместе с мерзким ребенком. Кончай ругаться, Дин. Пойдем, я сварю тебе какао, ты успокоишься и всё мне расскажешь.
Мальчик-дикарь Дин пошел с ней на кухню, выпил какао и в самом деле немного успокоился. Но о разгроме и Гомесе Элеганте не сказал больше ни слова.
* * *
Утром в лагуну примчался быстроходный катер, бросил якорь, и черный раб в белой матросской форме вручил Капитану конверт с хохолком. Капитан подошла к Крошкам и Мальчику Дину, когда те завтракали.
— Я получила послание от некоей Блаа де Клаа, — сказала она. — По некоторым сведениям, баронессы. Их няня выпрыгнула из окна и, по-видимому, ее кто-то съел. Баронесса спрашивает, не можем ли мы ей помочь?
— Конечно, можем, — сказала Маргаритка.
— Нет проблем, — сказала Примула.
— А я начну подыскивать корабль, — сказал Кассиан.
— На всякий случай, возьмите с собой Пита, — посоветовала Капитан.
— И Мальчик-дикарь Дин нам тоже пригодится, — сказала Примула. — Правда, Дин?
Но Дина на месте не было. Они обегали весь остров; особенно бегала Примула. Но Мальчик-дикарь как в воду канул.
Вывеска на конторе Хирама Фиша гласила: ХИРАМ ФИШ, ПОДЕРЖАННЫЕ СЕТИ И ТРАУЛЕРЫ. В настоящий момент Хирам Фиш сидел за столом и гавкал в телефонную трубку:
