– Весь город опутан сетью тайных лабиринтов, – как всегда издали начал он. – Подземные пути ведут в храмы, в дома, в крепостные башни, даже в колодцы с питьевой водой. Мы знаем об амазонках всё. Мы слушаем их разговоры в саду, за обедом, во время заседаний, на посту, да где угодно. Мы слышим каждое их слово, каждый вздох. Но в башню Порция для нас хода нет. Ни одна наша пила, ни одно наше долото не берёт в тех местах камень, настолько он прочен. Проникнуть в таинственную башню можно только с улицы или с крепостной стены. Но там повсюду караулы. Ты, брат Чародей, и шагу не сделаешь, чтобы не повстречать амазонок.
– Выходит, дело совсем табак, – уныло заключил матрос Табачок.
– А давайте возьмём башню боем, – предложил коротышка Бац.
– Самый верный способ остаться незамеченным, не выходить из подземелья вовсе, – не обращая на них внимания, вёл старик дальше. – А если уж есть такая необходимость, то лучшей маскировки, чем платье моей старухи Марции, вам не найти.
– Как это? – не поняли матросы.
– Переоденьтесь в старух, – пояснил Той. – Все наши старухи – это амазонки на пенсии. Многие из них остаются прислуживать в городе. Другие отправляются в долину и обзаводятся мужьями. Никто их не преследует, ведь и нынешние амазонки рано или поздно состарятся и уйдут в отставку.
Доводы старика были убедительны, и отряд свернул направо в долину. А вскоре капитан и вся команда не могли сдержать своего восхищения. Если раньше стены подземелья были тёмно-зелёного цвета, то теперь они стали небесными с изумительными разводами.
– Это залежи бирюзы, – погладил стену старик, – обработку мы делали вручную.
– Бесподобно, – признался Чародей.
– Мы мастера каменных дел, – с гордостью сообщил Той. – Испокон веку пилим, режем, сверлим, граним и шлифуем.
– При таком классе, в кухонном деле вас бы запросто взяли шеф-коком на какой-нибудь лайнер, – заметил Бубульк. – Это же сколько земли пришлось перекопать.
– Земли тут маловато, в основном залежи полудрагоценных пород камня: малахита, яшмы, мрамора, лазурита, аметиста, нефрита, жадеита, сердолика, оникса, родонита… Вся долина состоит из них.
Старика Тоя окружили матросы.
– В самом городе вокруг усадьб имеется насыпная земля, – продолжал он, – на которой высажены сады. Да ещё на склонах гор кое-где растёт лес.
– А куда девался камень, который вы доставали при прокладке подземных галерей?
– Из него построены крепость и город, даже дороги вымощены полудрагоценным камнем.
– Вы не боитесь, что из-за этого на остров нападут грабители?
– Уже пробовали и не один раз, – усмехнулся старик. – Но одних прогнали амазонки, другие бесследно исчезли в Смертельной петле, а третьи бежали в ужасе перед великаном Суиллием.
И Той рассказал морякам о чудовище огромного роста.
Штурмана поместили на втором этаже башни Порция. Убранство его спальни составляли: кровать орехового дерева, такой же шкаф, малахитовое бюро и массивный трон вместо кресла. Как и дворцовый, он был целиком отлит из золота. В гостиной за стеной располагался камин из сиреневого аметиста, который при нагревании становился бесцветным, да янтарный стол, выполненный в форме неполной луны.
Внизу за узким зарешеченным окном башни глухо шумела на крутом изгибе река Леда. Фиолетовый мост находился несколько левее – руку протяни. А далеко справа, там, где грохотал водопад, клубилась над рекой водяная пыль.
– Кто таков Порций? – поинтересовался Тополёк, когда следующим утром Ипполита пришла пригласить его на воскресный обед к царице Тесее.
– Первый и последний правитель нашего государства.
– Можно предположить, что именно из-за него мужчины оказались у вас под запретом? – усмехнулся штурман.
– Так и есть, – подтвердила амазонка. – Предания гласят, что кровавый Порций уничтожил почти всех мужчин. Из-за этого и произошло восстание. За оружие взялись женщины.
– И? – вопросительно посмотрел на неё Тополёк.
– И царь бесследно исчез.
– Вот, – показала девушка на трон, – когда Порция не стало, тёмно-красные рубины и кровавые турмалины, украшавшие этот трон, превратились в сапфиры.
Действительно, трон был щедро усыпан необычайно красивыми драгоценными камнями фиолетового цвета. Штурман подошёл поближе, пощупал подлокотники, постучал по спинке. Не верилось ему в чудесное превращение. Вероятно, тут был скрыт какой-то механизм. И точно, на внутренней стороне одной из ножек трона оказался крохотный рычаг, выполненный в виде выпуклого рыбьего глаза. Тронув его, он почувствовал, что рычаг сдвинулся с места, но и только. Далее рыбий глаз наткнулся на невидимое препятствие и застыл, как впаянный. Тогда Тополёк поставил на него ногу и нажал сильней. Раздался скрип, рычаг медленно и неохотно пошёл вниз. Трон задрожал. Наблюдавшая за всем этим Ипполита, заволновалась.
– Не надо беспокоить дух тирана, – наконец, не выдержала она. – Следуйте за мной.
Штурман повиновался.
– Куда мы идём?
– Я покажу вам город, – ответила Ипполита, спускаясь вниз по винтовой лестнице.
Покинув башню, они направились в сторону дворца. На правах невольного, но всё же гостя, штурман спрашивал фиолетовую девушку обо всём, что его интересовало. А интересовала моряка буквально каждая мелочь.
– Что за разноцветные камни у нас под ногами? – удивился Тополёк, едва они ступили на уличную мостовую.
– Яшма.
– Но ведь они все разного цвета. Вот этот почти зелёный, другой – жёлтый, те два – белый с серым, а вон там – коричневый и красно-бурый.
– Ну и что же, – недоуменно посмотрела на него Малая Медведица. – Яшма бывает самых разных цветов и оттенков, это зависит от её месторождения.
Во дворце стояла звенящая тишина. Только стража время от времени бряцала оружием. Минуя тронную залу, Ипполита повела гостя далее по длинному коридору. В первом же покое Топольку бросилось в глаза обширное панно из сверкающих самоцветов. Занимало оно всю стену и потолок, на котором, как настоящие, сияли высокие лазурные небеса. Перед штурманом же по зеленовато-голубой волне летел под полными парусами корабль.
– Да это же «Разящая»! – воскликнул он.
– На свете много похожих кораблей, – не согласилась Малая Медведица. – Этой мозаике несколько сот лет. Тогда даже деревьев, из которых построена ваша бригантина, не существовало.
– Лучше полюбуйтесь камнями. Море выложено из аквамаринов. Корпус корабля и мачты янтарные. Паруса составлены из жемчуга. Небо бирюзовое, облака из белоснежного агата. Солнце собрано из рубинов и розовых алмазов…
– Вон там, на капитанском мостике, – указал штурман на человеческую фигурку, наполовину составленную из изумрудов. – Ведь это Чародей в своём зелёном бархатном камзоле.
– Мало ли капитанов так одевается, – не сдавалась девушка.
– А пробоина на второй палубе, которую нам сделал пират, а сломанный штормом рей, – не сдавался штурман. – Наконец, Бубульк…
– Бубульк? – не поняла амазонка.
– Наш кок, – ткнул моряк в едва заметную деталь картины. – Его смыло за борт и вот здесь видно, как боцман Михайло с командой вытягивают его канатом на палубу.
Девушка с фиолетовыми волосами недоумённо пожала плечами и прошла в следующую комнату.
– Кто автор этой мозаики? – нагнал её Тополёк.
– Мужчины, – ответила она нервно, – они только и способны фантазировать.
– Похоже, кто-то из них обладал даром провидения и знал всё заранее, – заключил штурман, останавливаясь перед следующим панно.
На нём была изображена крепостная башня, наверху которой стояли обнявшись двое. Фиолетоволосая амазонка прижимала к своей стальной груди мужчину, очень похожего на штурмана.
– Этого быть не может! – вспыхнула Ипполита, и краска смущения залила её лицо.
– А как устроены ваши дома? – спрашивал штурман на обратном пути. – Чем отапливаются?
– Они похожи на наши дворцы. Извольте убедиться сами, – и Малая Медведица открыла дверцу в мраморной стене, что отделяла улицу от зелени садов.
Тополёк шагнул за Ипполитой и оказался среди зарослей мандарина вперемешку с кустами лавра. Шли недолго. Сад закончился, и на салатовой лужайке очам штурмана предстало небольшое прямоугольное здание с двускатной крышей и входом в виде портика с колоннами.
– Знакомьтесь, – улыбнулась амазонка, – это мой дом.
Тополёк ступил на порог и только теперь рассмотрел, что колонны, как и весь портик, покрыты благородным белым опалом.
Внутри стены дома были отделаны дымчатым агатом с прекрасным затейливым золотистым рисунком. Пол устилал сочно-зелёный малахит. А потолок…
– Матерь Божья, – Тополёк даже зажмурился.
