Светкина мать поставила на стол зелёную тарелочку с двумя пирожными.
— Занимайтесь, дети, занимайтесь, — нежно сказала она. — Не буду мешать. — И удалилась.
Эти пирожные на зелёной тарелочке стали традицией с того самого дня, когда Мишка появился у Анжуйского и взял шефство над Светкой. Сначала Мишка стеснялся есть пирожное. Но Светка всегда проворно хапала одно их них и бормотала с набитым ртом:
— Ешь, ешь. Чего ты?! У нас их видимо-невидимо! Правда, вкусно?
— Правда, — отвечал Мишка, скромно отщипывая кусочек.
Пирожные и впрямь были очень вкусные. И потом, чего тут плохого, раз тебя угощают?!
Мишка и Светка жевали пирожные и решали задачки.
У Светки действительно никогда ничего не получалось, потому что она ленилась подумать и всё время отвлекалась. Сделает вид, что задумалась, а сама смотрит-смотрит на своё отражение в тёмном окне, а когда Мишка склонится над тетрадкой, рожи корчит.
Или выбежит «на минутку» в другую комнату и незаметно для родителей проторчит полчаса за их спинами, уставившись в телевизор.
Или, ещё хуже, начнет дремать, зевать, тереть кулаками глаза.
— Ну как, сосчитала? — строго спросил Мишка».
Светка вздрогнула и перестала грызть ногти.
— Не сходится, — привычно заныла она.
— Ну и тупая же ты! — не выдержал Мишка.
Светка надулась и отвернулась.
«Ну, я тебе нарешаю», — подумал он. И на радость Светке с ходу решил все задачки и дал переписать. Только вид у него был почему-то очень загадочный.
Мишка возвращался домой поздно вечером. Падал пушистый снег, и на безлюдной улочке не было ни одного следа.
Снег все падал и падал. И казалось, он падает только под фонарями в чётких конусах света.
Глава восьмая
ДВА ПЛЮС ДВА — ПЯТЬ
На арифметике Мишка сидел ни жив ни мёртв. Он очень боялся, что сейчас — вот-вот сейчас! — учитель вызовет Светку к доске. И потом… Страшно даже представить!
А Светка чувствовала себя спокойно. Даже слишком спокойно. А чего ей волноваться? Это раньше ей надо было волноваться. А теперь она на буксире. А всем известно, на флоте буксир на то и буксир, чтобы вести баржу против течения. А капитан баржи может себе спать-почивать и вообще даже выключить моторы.
Учительница сделала перекличку и снова склонилась над журналом.
В классе наступила гробовая тишина. Сейчас кого-то вызовут.
«Лишь бы не Светку! — взмолился про себя Мишка, — Лишь бы не Светку!»
И он высоко поднял руку:
— Можно я?
— Мухоркин! — рассердилась учительница, — Сколько раз я говорила, что руку надо поднимать молча!
Все сразу зашушукались, заёрзали, зашелестели тетрадями — незапланированная передышка.
— Садись, — сказала учительница и опять уткнулась в журнал.
Снова наступила тишина.
Мишка взглянул на Светку и ужаснулся. Она изо всех сил тянула руку.
Что делать?
Учительница оглядела класс. Её взгляд задержался на Светке — сердце у Мишки дрогнуло! Затем — на Мишке… Мишка сразу вскочил и направился к доске.
— Ты куда? — опешила учительница.
— Отвечать, — сказал Мишка.
— А я тебя не вызывала. Что с тобой, Мухоркин?
Все засмеялись. И громче всех хохотала Зинка.
— Может, ты болен? — сочувственно спросила учительница.
Она любила у всех по всякому поводу спрашивать о здоровье.
— Здоров…
Учительница покачала головой.
— Кунин, — сказала она, и весь класс облегчённо вздохнул.
У Мишки сразу отлегло от сердца.
Но учительница вдруг снова взглянула на Светку, которая продолжала тянуть руку, и внезапно сказала:
— Погоди, Кунин. Иди, Яковлева, к доске.
Мишка даже застонал. Эх, голова-голова! Ведь спрашивала же учительница русским языком, болен он или нет. Сидел бы себе сейчас в медпункте с градусником под мышкой.
И Мишка поднял руку, словно белый флаг.
— Ты что? — спросила учительница.
— Я вас обманул, — жалобно сказал Мишка. — Я не здоров, а болен. У меня температура так и растёт, упадок сил! Можно выйти?
Весь класс грохнул.
Клавдия Анатольевна сначала засмеялась, а потом нахмурилась.
— Я тебя не узнаю, Мухоркин. Прекрати паясничать.
Мишка сел и плотно зажал уши руками. Теперь всё!
Дальнейшие события происходили перед ним, как в немом кинофильме. Светка, сначала встав на цыпочки и затем присев на корточки, покрыла доску рядами огромных цифр. И всё время заглядывала в тетрадь. Рот у неё то открывался, то закрывался. Очевидно, она, как всегда, повторяла вслух весь ход решения. Что-нибудь вроде: один в уме, умножим три на четыре, вычтем из шести пять… и так далее.
Внезапно у Клавдии Анатольевны округлились глаза и на передних партах у всех начались трястись от беззвучного смеха плечи — и Мишка почувствовал: вот оно, свершилось! Эх, была не была! И он открыл уши. И тотчас же доселе безмолвный мир заполнился звуками: хихиканьем, шёпотом, шелестом, скрипом и стуком мела по доске. Удивительно громкими звуками, как всегда после того, как на время заткнёшь уши.
Это была чепуховая задачка. Номер 880 из учебника Пчелко и Поляк за шестьдесят третий год (издание девятое). В условиях говорилось, что «в течение года в инкубатор 14 раз закладывали по 840 яиц. Из двенадцатой части всех яиц цыплята не вылуплялись».
Требовалось узнать: «Сколько цыплят вывелось за год?»
Эти несчастные цыплята, которые не вывелись — целых 980 штук! — снились Мишке даже во сне. Настолько было ему их жалко!
Вся задачка была решена правильно. Но дальше у Светки ещё стояло совсем уже лишнее: загадочное «2+2=5».
Светка удивлённо смотрела на хихикающий класс.
— Это ты сама решала? — спросила учительница.
— Конечно, сама! — гордо сказала Светка.
— А может, тебе Мухоркин помогал?
— Нет, — соврала Светка. Она была уверена, что Мишка её не выдаст.
— Так, — сказала Клавдия Анатольевна. — А что означает вот это? — И она указала на злополучное «пять».
— Это?.. — растерялась Светка.
Хихиканье в классе усилилось.
— Сколько будет: два плюс два?
Светка тревожно взглянула на доску, затем — в тетрадку: неужели ошиблась? И облегченно вздохнула:
— Пять…
Что тут началось!
— Держите меня! — тоненько вскрикивал Витька Кунин. — Софья Ковалевская!
Учительница обернулась — и сразу наступила тишина. Все глядели на неё серьёзно и сосредоточенно, только несколько девчонок вдруг не выдержали и прыснули.
— Ой! — вдруг жалобно вскрикнула Светка. — Не пять, а четыре! Четыре! Четыре! — И накинулась на Мишку — Это всё ты!.. Решать не умеешь! Даже в первом классе знают, что два плюс два — четыре!..
Этим Светка погубила себя.
— Садись, Яковлева, — сказала учительница. — Два.
— За что? — заныла Светка. — Это он!
— От лени пока лекарства, к сожалению, нет, — вздохнула Клавдия Анатольевна. — И ещё запомни: ложь никого не украшает.
Мишка был спасён.
Домой он возвращался вместе с Зинкой. На уроке она ему передала записку, что им надо поговорить.
— Какая ж я была дура! — сказала она. — Ведь ты и меня мог так подвести! Эх ты, отличник!
И ушла.
И Мишка опять — в который раз! — пожалел, что связался с этим пропащим классом.
Глава девятая
СУНДУК КАПИТАНА ФЛИНТА
Во дворе у Саньки мальчишки из 4-го «Б» азартно гоняли шайбу.
— Здоров, Мишка! — крикнул Санька, завидев у ворот Мухоркина, и уверенно сказал Лёньке — Видишь, с портфелем! Списать принёс, своё дело знает.
— Знает своё дело, — поддакнул Эхо Наоборот. — Списать принёс. С портфелем.
— Ты подожди немного, — деловито сказал Санька Мишке. — Потом спишем. Ответственная встреча!
— Держи карман шире, — сказал Мишка.
— Что-о? — Санька опёрся на клюшку и выразительно подмигнул ребятам: видали, мол, такого!
— А ты на что? — удивился Вовка Сидоров. Толстый и неповоротливый Кабась был рад вынужденной передышке.
Мишка отрицательно помотал головой:
— Сами сделаете.
— Ты в нашем классе свои порядки не устанавливай! — разозлился Санька. — Завтра к нам директор придет, я слышал! А не хочешь — как хочешь. Не у тебя, так у Витьки спишем. Иди, Витька, трудись.
— У меня всегда с ошибками, — заныл Витька. Ему страшно не хотелось бросать игру и идти домой.
— Лучше с ошибками, чем ничего, — мудро заметил Вовка Кабась.
— Вот именно, — подтвердил Санька.
— Именно вот, — тут же повторил Эхо Наоборот.
— Ну, тогда идёмте ко мне, — нарочито равнодушно сказал Мишка. — Каких-то два-три часа посидим, и всё!
Но его «хитроумный» план потерпел крушение.
