Поэтому не было ничего удивительного в том, что в день открытия ярмарки у Анники, завтракавшей на кухне, от нетерпения дрожали бантики, а Томми давился бутербродом с сыром. Мама спросила детей, не хотят ли они вместе с ней отправиться на ярмарку. Но Томми и Анника, несколько смутившись, сказали, что если мама не обидится, то они предпочли бы пойти туда с Пеппи.
— Сама понимаешь, что с Пеппи всё получается интересней, — говорил Томми Аннике, когда они бежали к вилле «Курица».
Анника не могла с ним не согласиться.
Пеппи была уже готова к выходу, она стояла на кухне и ждала своих друзей. Она нашла наконец свою большую соломенную шляпу, которая всё же оказалась в чулане для дров.
— Я забыла, что я её на днях носила, — сказала Пеппи и надвинула шляпу на глаза. — Ну как я вам нравлюсь? Хороша, да?
Да, с этим Томми и Анника не могли не согласиться. Пеппи подвела брови углём и намазала красной краской ногти и губы. На ней было платье до пят, с большим вырезом на спине, в котором виднелся красный лифчик. Из-под платья торчали её огромные чёрные туфли, но и они выглядели празднично: Пеппи приделала к ним зелёные помпоны — Пеппи носила эти помпоны в особо торжественных случаях.
— Я считаю, что, когда идёшь на ярмарку, надо выглядеть как настоящая дама, — заявила она и пошла по дорожке, подражая, насколько ей это удавалось в её огромных туфлях, походке городских модниц. Она придерживала край волочившейся юбки и каждую минуту произносила не своим голосом, явно подражая кому-то: — Очаровательна! Просто очаровательна!
— Кто это «очаровательна»? — удивился Томми.
— Как кто? Я, конечно, — с довольным видом ответила Пеппи.
Томми и Анника не стали спорить — на ярмарке, по их мнению, всё очаровательно. Они весело проталкивались в толпе на рыночной площади от одного лотка к другому и с увлечением разглядывали все те сокровища, которые там разложены. Пеппи подарила Аннике в память о ярмарке красный шёлковый платок, а Томми — фуражку с козырьком, такую, о которой он давно мечтал, но никак не мог выпросить у мамы. В другом ларьке Пеппи купила два стеклянных колокольчика с крошечными цыплятами из розового и белого сахара.
— Ой, какая ты милая, Пеппи! — прошептала Анника и прижала свой колокольчик к груди.
— Ну конечно, я просто очаровательна, — подхватила Пеппи, придерживая край юбки, чтобы не упасть.
Людской поток направлялся к балаганам. Пеппи, Томми и Анника присоединились к толпе.
— До чего же здорово, — восторженно воскликнул Томми, — играет шарманка, вертится карусель, все вокруг шутят и смеются!
У тиров было особенно оживлённо — каждому ведь охота показать свою меткость.
— Давайте подойдём поближе, посмотрим, как стреляют, — заявила Пеппи и потащила за собой Томми и Аннику.
Неприятная женщина, которая выдавала ружья, поглядела на подошедших детей и тут же отвела глаза, решив, что они недостойны её внимания. Но Пеппи, ничуть не смутившись, с большим интересом разглядывала мишень — нарисованного на листе картона смешного старика в синей куртке с шароподобным лицом и очень красным носом. Вот в нос-то как раз и надо было попасть. А если не в нос, то хотя бы в лицо — всё остальное считалось промахом.
Дети не уходили, а хозяйка тира всё больше злилась: ей нужны были клиенты, которые стреляли бы и платили, а не эти трое бездельников.
— Вы что, прилипли, что ли? Что вы здесь делаете? — зло спросила она наконец.
— Как — что? Гуляем по площади и грызём орехи, — с серьёзным видом ответила Пеппи.
— Нечего здесь торчать без толку да глазеть! — закричала женщина, окончательно выйдя из себя.
Как раз в эту минуту к тиру подошёл новый клиент — холёный господин средних лет, с золотой цепью посреди живота. Он взял ружьё и с видом знатока взвесил его в руках.
— Для начала — десять выстрелов, — заявил он с важным видом, — только для пристрелки.
Он огляделся вокруг, чтобы увидеть, есть ли зрители. Но в этот момент никого, кроме Пеппи, Томми и Анники, поблизости не оказалось.
— Ну, хоть вы, дети, поглядите, что значит классный стрелок. На меня стоит посмотреть!
С этими словами он поднёс ружьё к плечу. Первый выстрел — мимо, второй — тоже, третий и четвёртый — тоже не попал. Пятая пулька угодила в подбородок картонному старику.
— Да разве это ружьё? Рухлядь какая-то, а не ружьё, — пробормотал раздосадованный господин и гневно бросил его на прилавок.
Тогда Пеппи взяла ружьё и прицелилась.
— Попробую-ка я свои силы, — скромно сказала она. — Если не попаду, поучусь у дяди.
Панг, панг, панг, панг, панг! Пять пуль подряд уложила Пеппи картонному старику прямо в нос, потом сунула хозяйке тира золотую монету и пошла дальше.
Карусель вертелась так весело, что Томми и Анника, подойдя поближе, от восторга запрыгали на месте. Дети сидели на чёрных, белых или рыжих конях с настоящими гривами, которые развевались на ветру, и кони эти выглядели совсем как настоящие, к тому же на них были сёдла и сбруя. И коня можно было выбирать по своему вкусу. Пеппи купила билетов на целую золотую монету — их оказалось так много, что она едва засунула их в свой большой кошелёк.
— Если бы я прибавила ещё монету, они дали бы мне целый рулон билетов, — сказала она Томми и Аннике, которые её ждали в сторонке.
Томми облюбовал себе чёрную лошадь, а Анника — белую, Господина Нильсона Пеппи посадила тоже на чёрную, которая выглядела особенно дико. Господин Нильсон тут же стал перебирать ей гриву, ища, видимо, блох.
— Как, Господин Нильсон тоже будет кататься на карусели? — с удивлением спросила Анника.
— А почему же его лишать такого удовольствия? — в свою очередь удивилась Пеппи. — Если бы я знала, что здесь карусель, я взяла бы с собой и свою лошадь, ей ведь тоже нужно какое-нибудь развлечение. А лошадь, катающаяся на лошади, — что может быть веселее?
Тут Пеппи вскочила на рыжую лошадь, и секунду спустя карусель завертелась, а шарманка заиграла: «Вспомни наше детство и те весёлые забавы…»
Кататься на карусели — это просто замечательно, так считали Томми и Анника. У Пеппи тоже был очень довольный вид: она стояла на голове, упираясь руками в седло, и болтала ногами, а её длинное платье обвивалось вокруг шеи. Люди, проходившие мимо, видели только кончики рыжих косичек, зелёные штанишки и длинные тонкие ноги Пеппи в разных чулках: на одной ноге — коричневый чулок, на другой — чёрный, причём ноги весело мотались взад-вперёд.
— Вот как настоящие дамы катаются на каруселях! — заявила Пеппи после первого круга.
Дети не слезали с карусели полчаса, и в конце концов Пеппи призналась, что у неё закатываются глаза и что она видит не одну карусель, а целых три.
— Мне теперь трудно решить, на какой из этих трёх каруселей надо кататься, поэтому, чтобы не ломать себе голову, нам лучше, пожалуй, пойти дальше, — сказала она.
Но у Пеппи осталась ещё целая куча неиспользованных билетов, и она раздала их детям, которые толпились вокруг, но не могли кататься, потому что у них не было денег.
Возле балагана стоял молодой парень и выкрикивал:
— Торопитесь, торопитесь! Наше представление начнётся ровно через пять минут. Торопитесь, а то опоздаете. Захватывающая драма под названием: «Убийство графини Авроры, или Кто притаился в кустах?»
— Если кто-то в самом деле притаился в кустах, то надо поскорее выяснить, кто же это, — заявила Пеппи. — Пошли, Томми и Анника! Не могу ли я купить билет за полцены? — спросила она у кассирши в непонятном приступе скупости. — А я обещаю смотреть представление только одним глазом.
Но кассирша почему-то и слышать не хотела о таком предложении.
— Я что-то не вижу ни кустов, ни притаившихся там людей, — проворчала Пеппи, когда она вместе с Томми и Анникой села в первом ряду перед закрытым занавесом.
— Так ведь представление ещё не началось, — объяснил Томми.
Но тут как раз раздвинули занавес и на сцену вышла графиня Аврора. Подойдя к рампе, она стала ломать руки и разными жестами изображать свою печаль. Пеппи следила за ней с огромным интересом.
— У неё наверняка случилось какое-то горе, — шепнула Пеппи Аннике. — А может быть, просто расстегнулась английская булавка, и она её колет.
Но скоро выяснилось, что у графини Авроры и в самом деле случилось горе. Она закатила глаза и стала сетовать:
— Какая я несчастная! Какая я несчастная! Нет никого на свете несчастнее меня! Детей у меня отняли, муж таинственным образом исчез, а сама я окружена мошенниками и бандитами, которые хотят меня убить.
— Ах, как ужасно это слышать! — воскликнула Пеппи, и у неё покраснели глаза.
— Ах, лучше бы мне умереть! — не унималась графиня Аврора.
Тут Пеппи разразилась рыданиями.
— Милая тётя, прошу тебя, не убивайся так! — крикнула она, не переставая всхлипывать. — Все ещё может исправиться: дети твои, может быть, найдутся, и замуж ты можешь ещё раз выйти. Ведь столько есть на свете женихов, — утешала её Пеппи сквозь слёзы.
