Взглядом он отыскал Атона.
- Пожалуйста, прости меня,- прошептал он - Я... вынужден был так поступить. Я знаю, что доставил тебе этим, но я... я не могу больше ждать так долго. Три тысячи лет - это слишком много. Никто не смог бы вынести такую кару, и я тоже не могу.
Странно - Атон ощущал лишь бесконечное разочарование и столь же безграничный страх перед обоими божествами, все так же стоявшими позади Яссира, и перед тем, что они сделают с ним. Но только гнева и злобы на египтянина он не испытывал совершенно. Он не мог себе представить, что это такое - быть вынужденным существовать более чем три тысячи лет, но одна мысль об этом переполняла его ужасом, описать который словами было невозможно.
Взгляд его, оторвавшись наконец от Яссира, скользнул в направлении обоих богов. Гор в этот момент пристально разглядывал Удъят-глаз, а когда он взглянул на Осириса, то увидел, что тот, протянув руку, указывает прямо на него.
Атон шагнул было по направлению к ним обоим, но отец, резко схватив его за плечо, рванул назад, загородив дорогу,- при этом сам он, желая защитить сына, встал между ним и Гором.
- Нет,- с решимостью в голосе произнес он.- Его вы не получите.
Но Гор продолжал смотреть на него, не произнося ни слова. Атон не сомневался, что он способен стереть в порошок его отца без видимого усилия, как может человек раздавить досадившее насекомое,- но по какой-то причине он этого не делал, а продолжал изучать его своим тяжелым взглядом огромной птицы. Отец его задрожал, а через несколько секунд, не выдержав, шагнул в сторону.
- Все в полном, порядке,- спокойно промолвил Атон.- Мы, проиграли. Не бойся, мне они ничего не сделают. Они вовсе не желают моей смерти.
Он улыбнулся отцу, повернулся вновь к Гору и Осирису и сделал еще один шаг, но тут Птах, одним прыжком оказавшись рядом с ним, рванул его назад. Одной рукой он крепко схватил его за руки, а другой приставил к его горлу острие того самого ножа, которым он только что вырезал Удъят-глаз из плеча мальчика.
- Нет,- решительно заявил он.- Вы его не получите. Еще один шаг - и он умрет.
Осирис и Гор не двинулись с места - и Атон теперь сам мог почувствовать, как их зловещие силы полностью сконцентрировались на египтянине. Птах задрожал точно так же, как прежде отец Атона. Но, в отличие от него, Птах отразил эту атаку.
Атон не отваживался вздохнуть. Все произошло настолько быстро, что он и сообразить толком не успел, что с ним стряслось и почему. Рука Птаха так тряслась, что нож слегка оцарапал кожу Атона, и несколько теплых капелек крови выступили у него на шее.
- Боже мой, Птах! - прохрипел его отец.- Что вы делаете?!
- У меня нет выбора! - отчаянным голосом выкрикнул Птах.- Поймите же! Без Атона глаз этот не представляет собой никакой ценности! Но в его руках никакая сила в мире не сможет остановить действие амулета. Ведь погибнут тысячи людей, если воины Эхнатона оживут!
- Но вы не сделаете этого! - простонал отец Атона.- Прошу вас, Птах! Атон же здесь ни при чем! Он никакого отношения не имеет к вашим склокам!
- Я должен на это решиться,- отвечал Птах.- Я... я не могу их остановить. Они намного сильнее меня. Но я не вправе допустить гибели тысяч людей!
- В таком случае вы ничем не лучше их.
Слова эти были произнесены не отцом Атона, а Сашей. Поднявшись на ноги, она шагнула вперед, вся дрожа, с лицом, искаженным болью и усталостью. Но взгляд ее, направленный прямо в глаза египтянину, исполнен был удивительной силы.
- Но он всего лишь один,- отвечал Птах,- Одна жизнь взамен жизней сотен, если не тысяч. Ведь если это случится, бесчисленные горести обрушатся на мой народ. А быть может, и на ваш тоже.
- Возможно,- промолвила Саша.- Это решит судьба. Но вы не сможете остановить зло, совершая зло сами. И вы прекрасно знаете, что в этом я права.
Птах задрожал еще сильнее.
- Этого... не... должно... случиться,- простонал он.
- И вы не должны убивать Атона,- тихо произнесла Саша.- Жизнь каждого человека - огромная ценность.
Атону казалось, будто время остановилось. Острие ножа у его шеи не шевелилось. Птах не нанес смертельный удар, но и не опустил оружие. Атон чувствовал, что следующая секунда будет для него решающей - останется он жить или погибнет. Но страха он почему-то не испытывал.
Птах медленно опустил нож и отпустил мальчика. Атон отшатнулся в сторону, схватился рукой за горло, пытаясь глубоко вздохнуть. Отец шагнул было к нему, но Саша остановила его: к Атону уже приближались Гор и Осирис.
Атон в последний раз оглянулся на Птаха. Лицо его теперь не выражало никаких эмоций, превратившись в маску, подобную золотым лицам в саркофагах, но в глазах отражались разочарование и страх. И все же Атон понимал, что египтянин поступил верно. Саша была права: зло победить ответным злом было невозможно.
Рука Гора коснулась его плеча, и в этот момент гробница и лица окружающих начали бледнеть перед его глазами.
Глава Тридцатая
НЕИСПОЛНИВШЕЕСЯ ПРОКЛЯТИЕ
Было очень холодно. Хотя вокруг была пустыня и картина бесконечного пейзажа, состоявшего только из камня и песка, заставляла думать лишь о засухе и раскаленном воздухе, все же с наступлением ночи прохлада распространилась вокруг. Повеял легкий ветерок, принесший с собой хоть немного свежести и влаги, так что Атон умудрился даже продрогнуть.
Атон сидел на корточках посреди кучи песка и пытался восстановить в своей памяти события, произошедшие в течение последних нескольких часов. Однако его ориентация во времени была нарушена, как и его способность вспомнить отдельные детали. В воспоминаниях его всплывали смутные образы, зловещие звуки, и... создания, внезапно появлявшиеся из мрака. То, что здесь происходило, не имело ничего общего с миром людей, с их способностью к размышлениям, с их логикой и законами человеческого существования. Кроме того, он был свидетелем событий, никоим образом не предназначавшихся для человеческих глаз. Быть может, он и на самом деле погиб, если бы во всех подробностях увидел то, что здесь произошло. К тому же он вовсе не был уверен в том, что Гор и Осирис вполне сознательно умалчивали от него правду, чтобы спасти его жизнь. Лишь одно он чувствовал определенно: Птах ошибался. Оба божества были не такими жуткими злодеями, каковыми он их описывал. Они обладали поистине невероятными силами, и, кроме того, гнев их мог быть безграничен. После нескольких тысячелетий вынужденного бездействия и забвения в Царстве Теней они стремились теперь к жизни. Но главной причиной такого их поведения была вовсе не страсть к разрушению. Прежде всего они хотели продолжить свое существование.
Атон, устало подняв голову, взглянул на небо. Ночь была ясной, как и большинство ночей в пустыне.
Вокруг него во всех направлениях простиралась пустыня, и в ночи она казалась не более чем черной поверхностью без каких-либо четких контуров. Лишь на востоке поднималась из мрака огромная черная тень плотины, казавшаяся куда большей, нежели стены, ограничивавшие ущелье, где в свое время погиб Эхнатон. Совсем недавно ночь была полна странных звуков, какое-то зловещее движение происходило в темноте, но теперь вокруг царила абсолютная тишина.
Атон погрузил свою руку в нежный белый песок, а когда он втащил ее обратно, на ладони его поблескивал Удъят-глаз. Теперь он действительно был не более чем просто украшением. Магическая сила была исчерпана раз и навсегда, так что для ужасных богов он не представлял больше никакого интереса - впрочем, и для Атона тоже. Теперь при взгляде на маленькое произведение древнего искусства его посещала мысль о том, какой же в действительности незначительной ценностью обладали все мирские сокровища и драгоценности. Повинуясь внезапному импульсу, он хотел было выбросить никчемный амулет, но затем все же передумал и засунул его в карман. Взгляд его вновь устремился вдаль. Вокруг него простиралась лишь спокойная, величественная пустыня, мирная и девственная, как и три тысячелетия назад. Но Атону казалось, будто он чувствует, как глубоко-глубоко под нею происходит невидимое пока глазу движение. Они явятся сюда, и это он знал. Когда взойдет солнце, этот клочок земли явит миру нечто с виду подобное жизни. Но на деле несущее всему живому Смерть.
Атон задумался - быть может, он не должен вот так, в полном бездействии сидеть здесь: необходимо бежать к плотине, предупредить людей - рабочих, инженеров, да и местных людей, живших в маленькой деревеньке на берегу озера и ничего абсолютно не подозревавших об опасности, нависшей над их головами. Но нет, мысль эту пришлось отбросить. Плотина лишь казалась расположенной близко, но впечатление это складывалось за счет огромных размеров бетонной стены. В действительности же до нее необходимо было преодолеть несколько километров, да еще сделать порядочный крюк, чтобы обогнуть стену. Так что попасть туда до восхода солнца шансов не оставалось. Даже если ему это и удалось бы - кто ему поверит?
