Подошли все остальные.
— Ах как красиво! — прошептала Люся.
— Едва ли этот рюкзак отстирается.
Скрипучий возглас Магдалины Харитоновны вытащил нас из царства сказок. И еще я вспомнил, что вечером мне предстоит рассказывать о своих «путешествиях». И сразу у меня засосало под ложечкой.
Мы вздохнули и двинулись дальше. Спустились в долину, голубой город Скрылся, а когда поднялись на новый холм и увидели город вблизи, он потерял свое таинственное очарование.
Теперь Любец был просто живописен. Стены и башни кремля уже не казались голубыми; они были воздвигнуты из белого камня. Ярко выделялась освещенная солнцем стена, спускающаяся по горе немного наискось, от башни до башни. Возле кремля лепились домики, сзади торчали две фабричные трубы. Громадный, очень глубокий овраг, весь в зеленых садах, шел сбоку кремлевской стены. Под горой текла синяя речка с кружевным железным мостом. По мосту сновали взад и вперед автомашины. На лугу паслись коровы. С речки доносились крики купающихся ребятишек.
Люся остановила отряд. Ребята спрятали в рюкзаки свои куртки, повязали на белые рубашки и блузки пионерские галстуки, почистились, девочки переплели косы, отряд построился и начал спускаться к реке.
Я оглядывал город справа налево и слева направо. Множество домов пряталось в яблоневых садах. Где же искать портрет? За последние годы наверняка понастроили целые кварталы, и домик на окраине стал домиком в центре.
Перешли через мост, поднялись к самому кремлю. Вблизи приземистые белые башни выглядели внушительно, с узкими окнами-бойницами, с острыми шпилями на старых, ржавых крышах.
Люся подскочила ко мне:
— Знаете что? Я чувствую, я убеждена — портрет где-то там, в кремле, — страстно повторила она.
Витя Большой подошел, деловито спрятав руки в карманы, насупив свои густые брови.
— Я тоже подозреваю: а не спрятан ли портрет там, внутри? — И он показал на одну из древних башен.
— А может быть, в этой? — И Галя робко показала тоненьким пальчиком на другую башню и вопросительно поглядела на меня.
— Тоже выдумали! — презрительно процедил сквозь зубы Володя. — В музее висит, и все.
Мы двинулись вдоль стены и подошли к островерхим белым с каменной резьбой воротам. На воротах была надпись: «Кремль 1531 года. По указу великого князя Василия Ивановича III «поставленъ бысть градъ бълокаменъ у Николы у Любецкаго». С XVI века стал пограничным городом Московского княжества и являлся защитой от нашествия крымских татар».
Мы вошли внутрь. Там стояли небольшие домики, а позади почерневших от времени берез, обвешанных грачиными гнездами, высился темный старинный пятиглавый собор. Над массивной железной дверью собора была прибита вывеска: «Любецкий краеведческий музей», а еще выше находилась проржавленная надпись: «Сооружен в 1661 году по грамоте царя Алексея Михайловича, данной из приказа Большого дворца».
— А может быть, — предположил я, — действительно портрет девушки просто-напросто находится в картинной галерее музея?
— Ну, это совсем неинтересно, — вздохнула Галя. — Так мы никогда не станем изыскателями.
— Только никого-никого не спрашивайте, — умоляла Люся, — сами должны отгадать.
Она отбежала в сторону и совсем другим, звонким голосом скомандовала:
— Пионеротряд, строем в музей!
Глава шестая
НУМЕРОВАННЫЕ ИЗЫСКАТЕЛИ
Мы вошли в прохладное помещение музея. Высокий сутулый старик с седыми моржовыми усами, в очках на толстом носу поднялся со стула и прокашлялся:
— С кем имею честь говорить?
— Туристы из Золотоборского дома пионеров, — начала Магдалина Харитоновна, — тридцать человек. Прибыли в город Любец с целью ознакомления с краем, а также в поисках…
— Магдалина Харитоновна! — Люся не постеснялась и дернула за рукав разговорившуюся руководительницу.
— Гм!.. гм!.. — внушительно кашлянул старик. — Юные пионеры? — Своими колючими глазами он подозрительно оглядел меня и Магдалину Харитоновну, очевидно ища красные галстуки на наших шеях. — Гм!.. гм!.. — кашлянул он еще раз, нахмурился и начал отсчитывать билеты. — В нашем музее имеются: отдел биологии, отдел исторический, отдел современный, картинная галерея. Я — заведующий музеем и буду вести экскурсию сам. Начнем с отдела биологии.
— А имеется у вас отдел геологический? — спросил Витя Большой.
— А если начать с картинной галереи? — выскочила вперед Люся.
— Девушка и юноша, — твердо ответил заведующий, — во-первых, геология входит в состав отдела биологии, во-вторых, порядок осмотра музея установлен раз и навсегда.
Люся вспыхнула и закусила губу, Витя Большой надулся и отошел.
— Это что? Геологические молотки? Сейчас же положите их сюда, вместе с рюкзаками, — еще что-нибудь разобьете! — Заведующий сердито ткнул пальцем в угол.
Все двинулись в первый зал.
«Сколько же тут окаменелостей! И какие красивые! Как бы восхищался мой Миша!» — думал я.
— Аммониты, белемниты, брахиоподы, мшанки, фузулины, — равнодушно называл старик таинственные имена когда-то живых существ, а сейчас просто желтеньких и сереньких камешков с узорчатыми отпечатками, аккуратно разложенных по стеклянным ящикам.
— Где вы их достали? — воскликнул один из близнецов.
— Вот бы нам такие! — вторил другой.
— В древних каменоломнях, — монотонным голосом продолжал заведующий, — где добывали белый известняк строители кремлевских стен, можно разыскать подобные экземпляры.
— Где каменоломни? — спросили близнецы.
— Перейдем в следующий зал, — вместо ответа сухо бросил заведующий.
На столах были расставлены чучела птиц и животных, маленьких и больших: синички и коршуна, крота и волка и многих, многих других.
Я оглядел комнату и вздохнул — нет, здесь портрета не будет!
— Вот волк, — начал заведующий скучным голосом (видно, уж много лет он повторял заученные фразы), — в наших лесах до сих пор изредка попадаются эти хищники. Волки похищают телят и овец. Это чрезвычайно вредные животные… Товарищи, не трогайте, не трогайте экспонаты!..
Одни ребята смотрели на чучела с интересом и всё норовили их погладить, а другим не терпелось идти в следующие залы. Люся не хотела смотреть ни на животных, ни на птиц и все заглядывала в соседнюю комнату.
— Какая скучища! — повторяла она.
— Все это мне давно известно, — самоуверенно ворчал Витя Большой.
— Товарищи, без меня не ходите никуда, — строгим голосом предупреждал заведующий. — А теперь подойдите все, все. Встаньте вот тут; молодой человек, отойдите от света. Вот экспонат, которого нет даже в самых больших чучелохранилищах мира: ни в Московском зоологическом музее, ни в Британском королевском. — Голос его сделался до того торжественным, словно он говорил речь на школьном выпускном вечере; его указательный палец протянулся к стене, и мы увидели на этажерке стеклянный колпак, а под колпаком — песочно-желтое птичье крыло. — Это крыло жар-птицы, — еще более торжественно закончил он.
Мне показалось, будто из-под его очков мелькнули задорные искорки.
— Не может быть, сказки! — запальчиво бросил Витя Большой.
— Витя, со старшими так не говорят! — сделала ему замечание Магдалина Харитоновна.
— К сожалению, может быть, — продолжал заведующий все тем же невозмутимо-размеренным голосом. — В других городах оно отсутствует, а в Любце имеется. И существуют неопровержимые доказательства, что в любецких окрестностях и раньше водились эти редчайшие существа. Да, да, в сказке о Коньке-горбунке Ивану-дураку досталось перо жар-птицы, а мы достали крыло и теперь сможем оказаться единственными на всем земном шаре обладателями самого чучела.
Соня и Галя стояли впереди обнявшись. Они протиснулись вплотную к старику и, заикаясь и смущаясь, спросили его:
— Но мы читали… А почему оно не светится?
— А это уж действительно сказки. Жар-птица вот такая желтенькая, и все.
Нет, на самом деле: в глубоко запрятанных глазах этого ворчуна играли искорки. Он даже чуть-чуть улыбался.
— Простите, — обратилась Магдалина Харитоновна к нему, — мы ведем дневник похода, и полагается все наиболее интересное — увиденное, услышанное или найденное нами — заносить в этот дневник. Так как же мы запишем?
— Долго рассказывать, — ответил тот. — Так мы никогда не закончим осмотра музея. Живет в нашем городе один высокоуважаемый, несколько чудаковатый старичок, некто Номер Первый — мой предшественник по заведыванию музеем, ныне пенсионер. Он и герой и виновник этой злосчастной эпопеи с жар-птицей. Если хотите, обратитесь к Номеру Первому.
— Простите, как вы сказали? — удивленно переспросил я: мне показалось, что я просто ослышался.
