– Не хватает и нашего прокуренного Клуба на Фрогнал-лайн! – добавил кудрявый.
– Фрогнал-лайн… – тихо повторила Анита, внезапно о чём-то догадавшись. – Ну да, конечно! Вот что означают эти слова – «переговоры об Эф-Эль»!
Поджигатели растерянно переглянулись.
– Обливия Ньютон вела переговоры о приобретении старинного дома семейства Мур в Лондоне! – продолжала девочка. – А зачем, как вы думаете?
– Не знаю… – пожал плечами белокурый.
– Обливия… Как ты сказала? – спросил кудрявый.
Но Анита уже бежала к дому.
– Подождите пять минут! – крикнула она. – Позову отца, и поедем! Вы непременно должны показать мне этот ваш клуб на Фрогнал-лайн! Уверена, это будет ужасно интересно!
Когда девочка скрылась в зарослях бугенвиллеи, кудрявый посмотрел на брата:
– Похоже, нас подвезут!
Белокурый кивнул:
– Слава богу. Вернёмся домой.
Глава 9. Недалеко от арсенала
Как всегда, прибытие в Венецию невероятно взволновало Рика. Прошло много времени с тех пор, когда он в последний раз был здесь, но он прекрасно помнил ту поездку. Это случилось как раз тогда, когда, набравшись мужества, он впервые поцеловал Джулию.
Томмазо, напротив, побывл здесь совсем недавно, когда убегал от поджигателей, и почти не заметил разницы с Венецией, в которой вырос. Но разволновался не меньше друга, ведь для него это было всё равно что вернуться домой.
Перед отъездом они договорились встретиться на грунтовой дороге, что вела к Дому с зеркалами. Тут их встретила большая белая сова, сторожившая дом Питера Дедалуса.
Ей явно не понравилось их появление. Особенно рассердила птицу маленькая пума, которая с любопытством обнюхивала её.
Потом ребята открыли Дверь времени Питера и, переступив порог, оказались в кафе на канале Дружбы в самом центре Венеции восемнадцатого века.
Оглядевшись, они не заметили ничего необычного. Неподалёку покачивалась на волнах механическая гондола Питера Дедалуса. А маленькая пума, увидев воду в канале, принялась скулить и фырчать.
– Наверное, теперь можешь опустить её на землю! – сказал Рик, садясь в гондолу и ставя ноги на педали.
Лодку приводило в движение хитроумное педальное устройство, придуманное гениальным часовщиком из Килморской бухты.
Томмазо тоже сел в гондолу, и когда они с Риком двинулись, маленькая пума побежала следом по берегу, и на первом же мосту прыгнула в гондолу прямо на колени венецианскому мальчику.
– Ничего не поделаешь, – вздохнул Томмазо. – Похоже, эта кошка считает, что смысл её жизни – мучить меня!
Они углубились в лабиринт каналов, направившись к дому Альберто и Росселлы Колла. Это единственное место, где они надеялись найти какие-нибудь сведения о Питере Дедалусе.
Дело в том, что в одной из тайных комнат этого дома, который некогда принадлежал семье Пенелопы, Питер устроил небольшую тайную типографию, и иногда кое-что печатал там.
Сейчас Рик и Томмазо проезжали мимо Армянской набережной, где с готических балконов, выходивших на канал, свисали огромные ромбовидные флаги, а в высоких окнах самых красивых дворцов виднелись богато декорированные потолки.
– Знаешь, что я тебе скажу… – заговорил Томмазо. – Если не считать цвета воды – а она сегодня зеленее и мутнее обычного – Венеция мало изменилась за двести лет.
Рик улыбнулся, промолчав.
Они миновали целый лес деревянных причальных шестов, торчащих из воды, и продолжили путь всё более узкими каналами, проходя под бесчисленными мостиками.
В какой-то момент их настиг чудесный запах свежевыпеченного хлеба, и мальчикам очень захотелось отклониться от маршрута.
Ещё два-три поворота, и Томмазо перестал крутить педали.
– Приехали! – сказал он.
Однако в конце узкого прохода, куда выходил фасад дома супругов Колла, их ожидал неприятный сюрприз.
– Стой! – вдруг приказал рыжеволосый мальчик. – Скорее назад, назад!
– Что случилось? – испугался Томмазо, но тут же развернул гондолу, и они укрылись за большой баржой, гружённой какими-то товарами.
Рик, не отвечая на вопрос, выбрался из гондолы на берег, и, пробежав по узкому тротуару, заглянул за угол.
Он не ошибся: возле дома Колла толпились какие-то люди в серых плащах до пят, чёрных шляпах и в масках с длинным птичьим клювом.
– Тайная сыскная полиция дожа, – усмехнулся Рик, узнав старых врагов.
Томмазо догнал его минуту спустя с пумой на плече, тоже заглянул за угол и решительно заявил:
– Я запросто могу сойти за одного из них. – Он указал на свой рюкзак. – Костюм у меня с собой!
Он имел в виду маску и плащ, которые украл у поджигателей несколько дней назад, когда бежал из венецианского Арсенала.
Рик оценил идею, но всё же отверг её.
– Слишком рискованно, – заключил он.
Томми вздохнул с сожалением и признал, что друг прав.
Они постояли некоторое время, наблюдая за сыщиками и стараясь не выдать себя. И тут увидели, что охранники вынесли из дома какое-то массивное сложное устройство и зубчатые колёса и выбросили всё это в канал. Выходит, тайная типография Питера обнаружена.
Ребятам не оставалось ничего другого, как удалиться, причём немедленно.
Они вернулись к гондоле в полной растерянности оттого, что не знали, куда идти и что делать.
Им не хотелось возвращаться в Килморскую бухту с такой плохой новостью, но они понятия не имели, как разыскать Питера.
Мрачные мысли одолевали юных друзей, но всё же они быстро крутили педали.
– Я придумал! – обрадовался вдруг Томмазо.
Он вспомнил, что в той книге Улисса Мура, где события разворачиваются в Венеции, шла речь о старике, владельце магазина – о каком-то Зафоне, который продавал записные книжки и вроде был знаком с Улиссом, Леонардо и их друзьями.
– Думаешь, удастся найти его? – спросил Рик.
Томмазо кивнул и уверенно ответил:
– Это недалеко от Арсенала.
Сойдя на берег около главной верфи Светлейшей республики, как называлась в восемнадцатом веке Венеция, ребята стали искать набережную, где могла находиться лавка Зафона.
Точного адреса у них не было, поэтому некоторое время они искали лавку наугад, заглядывая во все переулки. Даже потеряли было друг друга, но встретились на одной из типичных для Венеции площадей с колодцем посередине, которые неожиданно обнаруживаются в этом городе между тесно стоящими домами и для которых куда больше подошло бы название «пятачок», настолько они крохотные.
На этой площади тоже имелся колодец, похожий на капитель массивной колонны.
Вдруг пума испуганно зашипела, глядя в сторону колодца.
– Что с тобой, киска? – удивился Томмазо, растерянно глядя на неё и опуская на землю.
– Должно быть, почуяла что-то такое, что ей очень не нравится, – решил Рик, подойдя к колодцу и заглянув в него.
Стороны квадратного колодца украшали барельефы в виде амфоры с изображениями львов. Сверху его закрывала железная решётка, а внутри на глубине нескольких метров темнела вода.
Ничего странного, одним словом.
Ребята пожали плечами и направились к следующей набережной. А пума обежала «пятачок» по кругу, держась подальше от колодца.
– Нашли! – вдруг обрадовался Томмазо.
Он узнал узкий сырой переулок и покосившуюся вывеску, на которой значилось:
ПОКУПКА И ПРОДАЖАЗАФОНЮные друзья побежали к лавке и не заметили, как из колодца у них за спиной появилось что-то вроде длинного и тонкого перископа, который повернул пару раз свой неживой стеклянный глаз и, осмотрев улицу, исчез под железной решёткой.
Глава 10. Смотри и делай как я!
– Пойдём! – обратился переводчик к Фреду Засоне, как только госпожа Блум ушла. Он проследил по видеодомофону, как она уходит, и ещё некоторое время осматривал улицу. – Путь свободен. Но всё же лучше воспользоваться чёрным ходом.
– А куда пойдём? – поинтересовался Фред.
– Отведу тебя домой, – ответил переводчик. – Теперь, когда Боуэн обнаружил тебя, тебе нет никакого смысла оставаться тут.
– Прекрасно! Я уже давно мечтаю о пирожных из «Лакомки»! – обрадовался служащий отдела регистрации бракосочетаний мэрии Килморской бухты. И тут же помрачнел – Но сколько же теперь мне придётся переделывать разных документов! И как быстро мы вернёмся?
Переводчик покачал головой, не зная ответа. Он вдруг почувствовал некоторое беспокойство. И хотя Эко и другие поджигатели теоретически не представляли больше никакой угрозы, он всё-таки сомневался, что им с Фредом удастся спокойно выбраться отсюда. У него по-прежнему оставалось неприятное ощущение, будто кто-то следит за ним и кому-то очень нужно, чтобы он перестал переводить дневники Улисса Мура. Особенно теперь, когда работа практически уже завершена.
Переводчик прошёл вдоль стеллажа с книгами, занимавшего всю стену в коридоре, и проведя рукой по корешкам книг, с досадой произнёс:
