ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Новые наследники. — Сличение почерков. — Татуировка. — Выкопанный покойник. — Гек убегает. — Король нападает на Гека. — Чем кончилась ссора.
Король и герцог в тот же день устроили аукцион и продали все имущество покойного Вилкса. Им ничего более не оставалось, как бежать с вырученными деньгами, и я сильно опасался, что они убегут в ту же ночь. Но случилось нечто такое, что расстроило все их планы.
Когда все уже было продано и осталось только продать семейное место на кладбище, на улице вдруг послышался шум, и со стороны пристани, к которой только что причалил пароход, повалила толпа народа. Толпа горланила:
— Вот еще наследники Питера Вилкса! Свеженькие! Выбирайте любых!
Среди толпы шли двое джентльменов очень приличного вида, один постарше, другой помоложе. У младшего правая рука была на перевязи. Толпа кричала и хохотала, а я смотрел и думал, что нам-то теперь не до шуток. Я взглянул на моих плутов, ожидая, что они хоть побледнеют, но ничуть не бывало: герцог гугукал и мотал головой с самым счастливым лицом, а король устремил на новоприбывших такой скорбный взгляд, точно у него сердце заболело от человеческих подлостей. Удивительный был он актер!
Толпа разделилась, и большая часть ее окружила короля, чтобы показать, что она за него. Пожилой джентльмен был, видимо, озадачен. Однако немного погодя он он пришел в себя и заговорил, и я тотчас заметил, что он говорит совсем не так, как король, а как настоящий англичанин.
— Я, — сказал он, — никак не ожидал такого сюрприза. Нас задержали несчастия, случившиеся с нами дорогой. Брат сломал себе руку, а потом наш багаж выгрузили ночью по ошибке в другом городе. Дня через два, когда получится багаж, я докажу, что я настоящий Гарвей Вилкс, а покамест мы остановимся в гостинице и будем ждать.
Но толпа снова загоготала:
— Сломал руку! Потерял багаж! Знаем мы эта штуки!
Молчали только немногие, в том числе доктор Робинсон и какой-то востроглазый господин с большим ковровым саквояжем, который только что приехал на пароходе. Он разговаривал с Робинсоном вполголоса, и оба они поглядывали в сторону короля и кивали головами. Востроглазый, оказалось, был адвокат Леви Белл, только что вернувшийся из Луисвилла. Еще какой-то высокий мужчина с корявым лицом внимательно прислушивался к тому, что говорил старый джентльмен, и пристально посматривал на короля.
— Послушайте! — сказал он наконец, обращаясь к королю. — В какой день вы сюда приехали?
— Накануне похорон, любезнейший, — ответил тот.
— В какое время дня?
— Под вечер. Я приехал на пароходе «Сусанна Поуэл», из Цинциннати.
— Под вечер? Так каким же образом вы могли быть утром в этот день у мыса?
— Я не был в то утро у мыса.
— Вы лжете!
Многие сердито закричали корявому, чтобы он был вежливее с почтенным старцем и к тому же священником.
— Какой он, к чорту, священник, он лжец и обманщик, вот он кто! Он был в то утро у мыса. Я там живу и видел его собственными глазами в лодке с Тимом Коллинзом и каким-то мальчишкой.
— Узнали бы вы этого мальчика, Гэнс, если бы вам его показали? — спросил Робинсон.
— Пожалуй… Хотя не ручаюсь… Да вон он стоит!
И он указал на меня.
Тогда доктор обратился к толпе:
— Соседи, я не знаю, обманщики ли эти новые наследники, что сейчас приехали, но в том, что первые — прохвосты и жулики, я твердо убежден. Мы должны задержать их всех, чтобы разобраться толком в этом деле. Сведем их всех в ближайшую таверну и там хорошенько допросим.
Все охотно согласились и двинулись к таверне. Доктор взял меня за руку и держал крепко, хотя и не грубо. Мы все вошли в большую комнату, зажгли несколько свечей и пригласили вновь прибывшую пару.
— Я ничего не имею против этих двух человек, — начал опять доктор, указав на короля и герцога, — но мне сдается, что они обманщики. Быть может, у них есть даже сообщники, которым они успели уже передать деньги Питера Вилкса. Если я ошибаюсь, пускай они принесут эти деньги и оставят их в наших руках до полного выяснения дела.
Я уже думал, что наши жулики окончательно влопались, но король и тут не потерялся. Он печально покачал головой и сказал:
— Джентльмены, я с радостью отдал бы вам деньги, чтобы ничто не мешало полному разъяснению этого грустного дела, но, к несчастью, этих денег более нет у меня. Вы можете послать кого-нибудь обыскать нашу комнату.
— Где же они?
— Не зная негров, я полагал, что они так же честны, как и наша английская прислуга, а потому спрятал деньги у себя под матрацем, считая это место вполне надежным. Но негры украли мешок. Я заметил это уже тогда, когда негры были проданы и увезены. Мой слуга подтвердит вам, джентльмены, мои слова.
— Враки, — сказал доктор. И я видел, что многие вполне согласились с ним.
Меня спросили, видел ли я, как негры крали деньги.
— Нет! — ответил я. — Я видел только, как они выходили на цыпочках из комнаты господина, и подумал, что они боятся разбудить его.
— А вы тоже из Англии? — спросили меня.
— Из Англии! — ответил я.
Все засмеялись. Допрос продолжался.
Король украдкой взглянул на меня. Я понял этот взгляд и стал рассказывать об английском городе Шеффильде и о том, как живут там английские Вилксы.
Доктор засмеялся и сказал:
— Довольно, мой милый! Ты, как видно, еще не напрактиковался во лжи.
И я был очень рад, что меня оставили в покое.
Доктор обратился тогда к адвокату и сказал:
— Если бы ты был в городе с самого начала, Леви Белл…
Но король перебил его, подошел к адвокату и протянул ему руку.
— Как! Вы старый друг моего бедного брата Питера, о котором он мне столько писал?
Они пожали друг другу руки. Адвокат любезно улыбнулся, и у них начался разговор. А потом адвокат сказал вслух:
— Мы так и сделаем. Вы с вашим братом подпишетесь под документом, и я пошлю его по назначению. Тогда увидят, что все в порядке.
Принесли бумагу и перо. Король сел, взял перо, свесил голову набок, высунул кончик языка и нацарапал какие-то каракули, а потом передал перо герцогу. Тот как будто почувствовал себя в эту минуту не совсем хорошо, однако взял перо и также что-то написал. После этого адвокат обратился к новоприбывшему джентльмену и сказал:
— Потрудитесь и вы тоже написать строчку и подписать ваше имя и попросите о том же вашего брата.
Джентльмен написал, но никто не мог разобрать его почерка. Адвокат сделал удивленное лицо.
— Странно! — сказал он, достав из кармана пачку старых писем и сличая почерки. — Вот письма Гарвея Вилкса, но ни один из этих трех почерков не похож на почерк брата покойного.
Король с герцогом оба скорчили растерянные рожи: они поняли, что адвокат их надул. А пожилой джентльмен сказал:
— Позвольте мне объясниться. Так как у меня неразборчивый почерк, то все мои письма переписываются братом Вильямом. Старые написаны его рукой, а не моей.
— Хорошо, — сказал адвокат. — У меня есть также и письма за подписью Вильяма Вилкса. Попросите вашего брата написать что-нибудь, чтобы сличить.
— Он не умеет писать левой рукой, — возразил пожилой джентльмен, — а правой он сейчас не владеет. Но сличите его собственные и переписанные им мои старые письма, и вы убедитесь, что я говорю правду.
Адвокат сличил.
— Действительно, почерки схожи — сказал он. — Прекрасно! Кажется, мы напали на след истины. Достоверно, по крайней мере, то, что старые письма писаны не этими субъектами. — И он мотнул головой в сторону короля и герцога.
Но кто бы мог поверить: старый плут и тут нашелся! Он начал уверять, что брат его, Вильям, отъявленный шутник и ему, наверно, пришло в голову выкинуть какую-нибудь шутку, когда он взялся за перо. И король принялся, что называется, заговаривать зубы — рассказывать разные смешные анекдоты про своего младшего брата.
Пожилой джентльмен прервал его.
— Есть здесь кто-нибудь, — спросил он, — кто помогал класть в гроб моего покойного брата?
— Есть: я и Эб Торнер, — ответил кто-то из толпы. — Он здесь налицо.
Тогда пожилой джентльмен обратился к королю:
— Не можете ли вы сказать мне, какие знаки нататуированы на груди у покойного?
Толпа притихла, и все глаза впились в лицо короля.
«Ну, теперь он пропал!» подумал я.
На этот раз он немного побледнел, но, к удивлению моему, все-таки не сдался.
«Должно быть, — подумал я, — он старается держаться до тех пор, пока толпе не надоест эта история. Он надеется найти случай улизнуть».
Как бы то ни было, он улыбнулся и сказал:
— Конечно, я знаю, какой знак был у него на груди: это была маленькая, едва заметная синеватая стрела. Но ее можно было видеть, только внимательно всматриваясь.
