— Меня к вам делегатом из четвёртого «А» послали! — выпалил он и обернулся. Из-за двери высунулись несколько мальчишек из прежнего Мишкиного класса и стали делать Анурову знаки: давай, мол, не бойся…
Толька решительно шагнул к столу:
— Наш класс вызывает ваш на соревнование!
— Какое ещё соревнование? — возмутился Вовка Сидоров. — Ты что собрание прерываешь! Мы сегодня спортивные вопросы не обсуждаем!
— Слышал звон, да не знает, где он, — захихикал Санька.
— Не знает, где он, а слышал звон, — на этот раз совсем невпопад поддакнул Эхо Наоборот.
Все засмеялись: и Клавдия Анатольевна, и пионервожатый, и даже Толька…
А Зинка строго сказала:
— В следующий раз приходи. И сначала постучаться не забудь — дома потренируйся.
Толька нахмурился.
— А вам тоже не мешает кое-чему поучиться…
— Это чему же? — спросила Зинка.
— А тому же: надо научиться выслушивать до конца, а потом уже насмехаться!
— Правильно! — крикнули из-за двери.
— Наш класс вообще вызывает вас на соревнование, — продолжал Толька. — и по спорту, если хотите.
— Верно! — опять закричали за дверью.
Четвёртый «Б» возмущённо загудел.
— А больше вы ничего не хотите?! — разволновался Вовка Сидоров, — У вас в классе пятнадцать четвёрошников! — И обратился за поддержкой к учительнице — Клавдия Анатольевна, что же это такое?
— Вас вызывают, вам и решать, — уклончиво ответила Клавдия Анатольевна.
— Ну, раз нам решать… — вскочил Санька. — Мы ваш вызов не принимаем! Так и скажите своим!
— А вот по спорту можно, — засуетился Витька Кунин. — Мы вам в хоккей таких вклепаем! — И гордо стукнул себя кулаком в грудь. — По всей улице чемпионы!
Но Толька Ануров твёрдо стоял на своем:
— Боитесь, да?
— Струсили! Струсили! — закричали за дверью.
— Это кто струсил? — помрачнел Санька.
— Да ты и струсил, — ответил Толька. — И не по хоккею вы чемпионы, а по пáрам!
Поднялся такой гомон, что Николай VI опять хотел застучать по столу, но Клавдия Анатольевна сделала ему знак — не надо, пусть.
Мишка подскочил к двери и распахнул её:
— Да если мы захотим, вас в два счёта обставим! Неделю назад наш класс только за один день двадцать шесть пятёрок и четвёрок получил! Правда, Клавдия Анатольевна?
— Обставим в два счёта, если захотим, — вторил ему Эхо Наоборот. — Двадцать шесть пятёрок и четвёрок получили за один день неделю назад! Клавдия Анатольевна, правда?
Пионервожатый не выдержал и тоже ввязался в спор.
— Вы ещё плохо наш класс знаете! — горячо доказывал он Тольке. — Верно, Свечкин?
— Верно! — запальчиво воскликнул Санька. — Ещё как верно! Боялись мы их!
— Стоит мне только начать, — хвалился Витька Кунин, — от учебников не оторвёшь!
— Значит, принимаете вызов? — спросил Толька Ануров.
— Принимаем! — крикнула Зинка.
— А мы? — Эхо Наоборот дёрнул Саньку за рукав.
— Принимаем, — неохотно сказал Санька. Отступать было уже поздно.
Глава двенадцатая
В ДОЗОРЕ
— Ничего не получается, — тяжело вздохнул Санька.
— А ты пойди погуляй, — сказала бабка. — На свежую голову сразу получится.
— Уж если мне выйти погулять, то вообще ничего не получится, — угрюмо ответил Санька. — Я себя знаю.
— А ты на немножко.
— На немножко я не умею. — Он выдрал из тетрадки лист и начал решать задачку сначала.
Бабка просто не узнавала его. Какой-то странный стал. Целыми днями сидит дома. Пишет, читает, читает, пишет. Ему говоришь: «Иди гуляй» — а он: «Некогда», и всё тут.
Приходилось пускаться на хитрости, чтобы он хоть немного бывал на воздухе. Бабка стала чаще посылать его в магазин: то за хлебом, то за сахаром, то за спичками… Санька выполнял её поручения с большой охотой. Ему страсть как хотелось выйти на улицу, а тут такой предлог — старому человеку по хозяйству помочь! — перед самим собой можно оправдаться. Но вскоре он завалил покупками весь кухонный шкаф, набрал запасов на целый месяц. Больше бабка ничего не могла придумать, чтобы хоть изредка выманить его из дому, и ему, хочешь не хочешь, а оставалось только одно — сидеть дома и заниматься. Зато совесть не мучила.
Все теперь старались, будь здоров! Даже осунулись. А тут ещё этот зловредный 4-й «А» объявляет один конкурс за другим: на самый чистый класс, на лучшую самодеятельность, на лучшую стенгазету и т. д. Особенно с мытьём полов пришлось намучиться. Вымоешь — всё так и сверкает, любо-дорого посмотреть. Но комиссия из 4-го «А» глазам не верит. Вынет Толька Ануров из кармана беленький платочек, по полу мазнёт, а потом всем показывает и торжествует — глядите, мол, пятнышко. Но 4-й «Б» им тоже спуску не давал, по три раза заставлял полы перемывать. И к стенгазете Толька Ануров цеплялся. Не понравилось ему, видите ли, что они в своей собственной стенгазете не на свой класс, а на 4-й «А» карикатуры рисуют. «А зачем же мы это будем на самих себя рисовать?! — удивился Вовка Сидоров. — Мы же с вами соревнуемся!» А Толька сказал: «Это нечестно». После этого 4-й «Б» такой номер выпустил, вся школа ахнула! Всех до одного из своего класса раскритиковали: этот тогда-то соврал, тот пожадничал, та не выучила уроки и так далее. Про каждого нашлось что сказать. А чтобы 4-й «А» не зазнался, Вовка Сидоров как ответственное лицо — как-никак председатель отряда! — внизу на газете приписал: «Идеальных людей не бывает».
Санька задумался и уставился в окно. Нет, задачка совершенно не получалась. Ну, никак не мог он высчитать, в какой точке сойдутся два поезда, которые выехали навстречу друг другу из пунктов «А» и «Б». Саньке всё время лезла в голову какая-то чепуха. Он никак не мог сосредоточиться и почему-то раздумывал над тем, зачем это поезда выехали навстречу друг другу — ведь они могут запросто столкнуться, если машинисты не будут смотреть в оба. А потом он наконец понял, что они выехали навстречу друг другу по разным рельсам. Ведь на ином железнодорожном полотне по нескольку путей проложено, так что навстречу друг другу могут выехать не то что два, но даже три, а может, и четыре поезда. Санька вначале обрадовался, когда сделал это открытие, но потом опять приуныл, потому что к решению задачки его открытие не имело никакого отношения.
Но тут, к счастью, прозвенел звонок. Это пришёл Мишка. Санька метнулся, распахнул дверь и втащил его в комнату.
— Ох, и загружают же вас сердечных, — проворчала бабка, когда ребята склонились за столом и заскрипели перьями.
Мишка решал задачку, закрывшись локтём от Саньки, который сидел рядом и всё время пытался к нему заглянуть. Но Мишка, наученный горьким опытом, не давал ему списывать и шипел:
— Сам решай! Сам!
Санька понял, что списать не удастся, и по привычке заныл:
— Помощь называется…
Но Мишка ничего не отвечал.
Санька повертелся немного и миролюбиво спросил:
— Погода хорошая?..
Мишка молчал. Он трудился. У него не было времени разговаривать о погоде — за этот вечер надо было обойти ещё человек десять.
Саньке стало скучно, и поэтому он снова уткнулся в учебник.
— Из пункта «А» в пункт «Б» выехали навстречу друг другу… — забормотал он и задумался.
— Ну, как? — вдруг спросил его Мишка. Он уже решил.
— Сейчас, сейчас… — отмахнулся Санька, покрывая лист столбиком цифр. Он всерьёз увлекся решением задачки.
Прошло около получаса.
Мишка попытался заглянуть в Санькину тетрадь, но Санька машинально закрылся локтем и проворчал:
— Сам решай, сам…
Мишка засмеялся. А бабка ничего не поняла и строго сказала:
— Нечего на других надеяться. Ты подумай сам хорошенько, тогда, может, и у тебя получится. А ты, Саня, не давай ему списывать, не приучай.
— Вышло! — внезапно воскликнул Санька. — Сошлось!
— Так держать, — скупо похвалил его Мишка и деловито спросил: — А по русскому у тебя как?
— По русскому у меня лучше некуда, — заявил Санька.
Мишка проверил у него упражнения, заменил букву «и» на «е» в слове «прекрасно» и начал одеваться:
— А устные как?
— То, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя… — забубнил Санька стихотворение Пушкина, которое задали выучить наизусть.
— Хватит, — сказал Мишка. — Знаешь.
Следующий визит Мишка нанёс Вовке Сидорову. Кабась, как всегда, полёживал на диване и почитывал толстенную потрёпанную книгу.
— Луи Жаколио. «Пожиратели огня». Читал?! — воскликнул он, увидев Мишку, и лихорадочно перевернул страницу.
Мишка хмуро посмотрел на книгу.
— Кофе хочешь? — спросил Вовка. Родителей не было дома, они работали на телецентре и пропадали там целыми днями, и поэтому он сам дома хозяйничал.
