– Раньше времени не радуйся, – буркнул Филя, осторожно вытаскивая удочку.
Важно было не коснуться ею края щели.
Старушка еще раз подтвердила свою странность. Как только Филя вытащил ключ и стряхнул его с удочки, Нина Петровна опередила всех. Как какая-нибудь Аська, она шустренько метнулась к ключу и подняла его.
– Попался, голубчик! – проворчала она, словно поймала наконец какое-то живое существо, долго не дававшееся в руки. – Обиделся на старуху, что покидает она тебя, потеряться хочешь…
Ребята недоуменно переглянулись. Еще никогда не слышали они таких разговоров с вещами.
– Ну, пойдем, пойдем домой, – продолжала баюкать ключ старушка. – Последний раз квартирку мне откроешь…
Нина Петровна всхлипнула и вытерла слезу.
– А вы разве не хотите переезжать? – спросил Филя.
– А кто меня спрашивает? – вздохнула старушка. – Сейчас не то время, чтобы стариков слушали. Молодые решают. А по мне, лучше пусть и во вредном доме жить, зато в своем, привычном.
У ребят прямо-таки уши зашевелились от удивления! Первой, конечно, открыла рот Аська:
– Почему это во вредном? В каком смысле?
Старушка посмотрела на них и оглянулась – так делают, когда боятся, что кто-то может подслушать.
«Не в себе бабулька, – окончательно решил Филя. – С ключом разговаривает, дом обзывает вредным…»
– Хорошие вы, хорошие, – таинственно зашептала старушка. – И я вам открою тайну. Только ко мне пойдемте, а то здесь кто-нибудь услышит. Мне дочка настрого запретила об этом рассказывать. А уши даже у стен имеются.
Филя услышал, как Аська шепнула сестре:
– Тебе не кажется, что все происходит как в сказке?
Аня в ответ закивала. А Филя не удержался, ляпнул Аське:
– Сейчас тебя в лягушку превратят.
И не стал даже смотреть, как она испуганно затаращила глаза. Филе было обидно, что ребята так к нему отнеслись. Захотели – обошлись без него, понадобился – позвали. Как будто не друг он им, а посторонний человек. Из-за своей обиды он и сказал про лягушку. И это еще цветочки! Ягодки, то есть серьезный разговор, впереди. Не в присутствии же этой странной старушки выяснять отношения с друзьями!
– У меня и тортик остался, вот и угощу своих спасителей, – бормотала Нина Петровна. – Хоть душу отведу напоследок, да и добром отплачу. Нельзя такую беду от соседей таить… Не права моя дочка, нельзя это скрывать.
«О какой такой беде она бормочет?» – все больше настораживался Филя.
Вредный дом, беда… И обо всем этом дочка Нины Петровны запретила рассказывать. Странно… Хорошо еще, что есть на свете непослушные старушки!
На третьем этаже ребята молча вышли за Ниной Петровной из лифта.
– Ты мой хороший, ключик мой дорогой, и кому ты будешь служить после меня? – приговаривала Нина Петровна, вставляя ключ в замок.
«Кошку надо иметь, а не с ключом разговаривать», – подумал Филя, когда они вошли в пустую, без мебели, квартиру и стало понятно, что никакой живности здесь нет.
Словно прочитав его мысли, Нина Петровна пожаловалась:
– Целыми днями дома одна, поговорить не с кем. Даже кошку нельзя завести, аллергия у дочки.
– У моей мамы тоже аллергия, но она будет таблетки пить, – сказала Аська. – Чтоб к Барсику привыкнуть.
«Бедная Аськина мама! – весело подумал Филя. – Еще, наверное, ничего не знает про таблетки. Как, впрочем, и про Барсика».
На кухне стоял стол с остатками чаепития.
– Чашечки-блюдечки еще не все увезли, вот сейчас поставлю и отпразднуем мой отъезд, – сказала Нина Петровна. И сразу опять всхлипнула: – Хотя какой уж тут праздник…
Аська не стала дожидаться блюдечка. Вместо него она отлично приспособила свою ладошку, на которой поместился большой кусок торта.
– А почему наш дом вредный? – спросила она, не забывая поглощать торт.
– И ничего он и не вредный! – ответила старушка. – Я вот прожила в нем столько лет, а никакого такого вреда и не почувствовала.
Аська так и застыла с открытым ртом:
– А что же вы собирались нам рассказать?
– Да-да, – поспешил поддержать ее Филя, – вы хотели нам какую-то тайну открыть. За то, что мы ключ вытащили.
Он боялся, что старушка уже передумала, поэтому и напоминал о своем благородном поступке. Мол, долг платежом красен, давайте, Нина Петровна, выкладывайте вашу тайну, раз обещали!
– Не дом вредный, а вредный этот человек. Он во всем и виноват, вот что я вам скажу! Бумаги всякие принес, прибор какой-то с цифирками, которые вспыхивали, когда он кнопку нажимал. Рация, говорит, в вашем доме повышенная.
– Радиация? – переспросил Даня.
– Ага, радиация, – закивала старушка. – Говорит, повышенная эта радиация, здоровье отнимает. А находится она в кирпичах, из которых дом построен. И ничего уже сделать нельзя, а можно только в другое место переехать. Только, сказал, нельзя никому об этом говорить.
– Это почему же? – удивилась Аська. – Почему нельзя, если это правда?
– А чтобы панику не поднимать, – пояснила старушка. – Если все узнают, сразу тако-ое начнется! Паника. А этот человек успокоил нас, сказал, что всех жильцов по очереди будут извещать. По порядку, значит. Вот мы первыми и оказались. И дочка говорит: не болтай, мама, а то нам квартиры не хватит, если все сразу переезжать начнут. А мне от той квартиры только горе горькое…
Ребята недоуменно переглядывались.
«Странная старушка, – опять подумал Филя. – Чересчур болтливая. Наверное, и правда сильно переживает свой переезд, раз так спокойненько нарушила дочкин запрет».
– А вы вот нам рассказали, – сказал он. – И не боитесь никакой паники.
– Жалко вас стало, больно вы детки хорошие, – вздохнула Нина Петровна. – Не хочу, чтоб для вас все неожиданно было, вот как для меня. Да родители ваши, может, все уже и знают. Не говорят только. Ведь и мы знаем, и Петр Семенович…
– Петр Семенович? – насторожился Филя.
– Так ведь и Петр Семенович с этим человеком приходил, – пояснила Нина Петровна. – Горевал тут сильно, все вздыхал. Говорил, что тяжело ему смириться с мыслью, что переезжать надо, но здоровье дороже. А вы уж, ребятки, не сердитесь на старуху, что я вас испугала. По мне, так лучше правду знать. И никакой паники не будет, зря тот человек нас пугал.
– Человек, человек… – недовольно проворчал Филя. – А вы хоть знаете, как его зовут? Кто он?
Старушка призадумалась.
– Кто? – заморгала она. – И правда, кто? Дочка с ним все говорила, я в сторонке слушала. Ясно, человек серьезный, если квартирными делами занимается.
«Серьезный! – хмыкнул Филя. – Вот я сейчас скажу, что меня на Луну посылают, она и будет считать меня серьезным человеком. Дурака, мол, на Луну не отправят!»
– Вспомнила! – всплеснула руками старушка. – Он еще про картины долго разговаривал, портретом своим хвастался.
– Портретом? Каким портретом? Почему? – все вместе воскликнули ребята.
– Потому что дочка моя художница. Они долго про эту живопись беседовали. Наверно, потому она ему и доверилась. Ясное дело – одного поля ягоды.
– А фамилия его… – осторожно начал Даня, чтобы Нине Петровне осталось лишь закончить фразу.
Но она только моргала, вспоминая.
– Не помню фамилии. А может, не сказал? Про выставку они все беседовали. Сейчас выставка проходит – там у дочки моей картины выставлены. Вот он и сказал, что и его портрет есть. Хвастался, что на самом видном месте висит, в центре зала.
Даня толкнул Филю локтем и шепнул:
– Можно считать, фамилию мы знаем. А где, вы говорите, выставка? – громко спросил он Нину Петровну. – И как вашей дочери фамилия? Мы обязательно сходим посмотреть.
– Сазонова она, – с гордостью сказала старушка. – Художница Сазонова. А выставка на Кузнецком. Где ж ей еще быть? В Доме художника на Кузнецком Мосту.
Зазвонил телефон, и Нина Петровна вышла в комнату.
– Вот это клюет! Вот это клюет! – повторял Филя, глядя в пустую тарелку, на которой совсем недавно было несколько кусков торта.
Аська поняла это как упрек.
– Ой! И правда, я все съела… Ну честное слово, не заметила! Он такой вкусный… А вам не хватило? – растерянно забормотала она, облизываясь вслед последнему кусочку.
Филя отмахнулся:
– Да я не про тебя! Что с тебя взять – жуешь, как обезьяна в зоопарке. Я про расследование. И ты, Аська, права: у нас клюет! Поймать бы только эту золотую рыбку…
– Жалко, что сейчас не каникулы! Столько всего лишнего – уроки, школа… Но зато ненужное время и летит быстро. Особенно если занят при этом своими собственными мыслями. Вчера Филя делал уроки, а думал при этом только о непонятной радиации, о неизвестном человеке, которого Пузырь приводил к Нине Петровне, о Теннисисте, которому вдруг понадобилось следить за его друзьями… Как все это связано?
Вечером Филя прислушивался к разговору родителей на кухне. Нет, вроде бы не говорили они ни о переезде, ни о таинственных событиях в подъезде. Обычный родительский разговор – про папину диссертацию, про какую-то мамину подругу… Значит, им еще ничего не сообщили. И значит, еще есть время, чтобы выяснить эту ситуацию с таинственной радиацией. Жалко, жалко, что завтра полдня придется проторчать в школе!
