– Класс! – простонал он, откусывая кусок хлеба с маслом. – Такая красотища, ты молодчина, Дашка! Ну, так о чем ты хотела со мной поговорить?
– Стасик, скажи, я очень изменилась?
– В каком смысле?
– Во всех!
– Ну, изменилась, естественно. Выросла, похорошела, поумнела. А с чего это ты вдруг?
– Понимаешь, мне сегодня тетя Витя сказала, что я очень изменилась, а по ее тону я поняла, что не в лучшую сторону. И потом… Я сама себе как-то не нравлюсь… Я стала какая-то пресная…
– Пресная? Что за глупости, сестренка?
– Нет, правда, я раньше себе всегда нравилась, а теперь…
– А теперь что? Сама себе разонравилась?
– Да.
– Это чушь, сестренка! Если хочешь знать, ты самая классная девчонка, какую я только знаю! Во-первых, ты красивая, у тебя отличная фигура, это во-вторых, а в-третьих, и, может, это самое главное, ты умная и хорошая. Между прочим, Валерка Каничев, мой однокурсник, уже ко мне подъезжал, нельзя ли, мол, твою сестру пригласить к нам на вечер, нельзя ли за ней приударить…
– Каничев? Это такой носатый?
– Нет, носатый – это Маничев! – рассмеялся Стас. – А Каничев – это такой смуглый, чернявенький, он на тебя сразу глаз положил, но я ему сказал, что пусть даже не приближается к тебе!
– Почему это?
– Потому!
– Ладно, черт с ним, с твоим Каничевым, но мне кажется, я стала какая-то неинтересная…
Стас отложил вилку и пристально посмотрел на нее.
– Дашка, это все из-за Юрика?
– Да нет, при чем тут Юрик? Юрика уже целый год нет, так что он тут ни при чем.
– А если бы он сейчас вдруг появился?
– Не появится.
– Кто знает…
– А если бы даже и появился… Я его уже разлюбила… И себя заодно, – повесила голову Даша.
– Не смей этого говорить! Дуреха ты. Вон Петька сколько лет по тебе сохнет…
– Но я-то по нему не сохну, Стасик. Я очень Петьку люблю, но как друга. А мне хочется влюбиться… Только я, наверное, не могу уже.
– Здрасьте, я ваша тетя! Почему это ты не можешь?
– Именно потому, что сама себе не нравлюсь!
– Это ошибка, Дашка! Пойдем-ка!
– Куда!
– К зеркалу!
Он обнял ее за плечи и вывел в прихожую, где на стене висело большое зеркало.
– Вот, гляди, чем тебя не устраивает то, что ты видишь?
– Всем!
– Глупости! Просто ты сейчас в пижаме, встрепанная, но, если тебя одеть, причесать, девчонка будет отпадная.
– Стасик, ты не понимаешь, я не про внешность…
– А про что? Про что, Дашенька?
– Я не знаю…
– А вот я, кажется, знаю, – ласково улыбнулся Стас. – Пойдем опять на кухню, теперь пить захотелось. Так вот, что я думаю, сестренка. Просто раньше тебе куда труднее жилось. Ты вспомни, вспомни!
Все хозяйство было на тебе! И ты с ним здорово справлялась, и училась прилично, и еще во всяких расследованиях участвовала, и ты себя за это уважала. А теперь у нас на хозяйстве тетя Витя в основном, а энергия твоя бешеная спит, вернее, не спит, а внушает тебе всякие глупости. Направь ее на что-нибудь полезное, и все будет в порядке.
– Ты думаешь?
– Не думал бы – не говорил бы. А кстати, с чего это тетя Витя вдруг заявила, что ты изменилась?
– Да так…
– Нет, Дашка, так не бывает, какая-то причина ведь была?
– Ну была…
– Так расскажи! Давай, сестренка, колись! – потребовал Стас.
И Даша выложила ему все.
– Слушай, Дашка, а ведь это похоже на наше первое дело. Помнишь Братушев? Я так больше и не удосужился съездить туда, где было имение моих предков. Так замотался, столько всего с тех пор произошло… А давай на каникулах туда двинем, а? Хотя бы на денек? Хоть поглядим, как Братушев выглядит летом…
– Давай, – согласилась Даша.
– Скажи-ка, ты вообще-то мне доверяешь?
– Тебе? Ну еще бы!
– Тогда послушай меня. И заруби себе на носу. Ты – самая лучшая девчонка в Москве! Это я тебе ответственно заявляю. Лучшая в Москве!
– И в Московской области?
– Естественно!
– Ну, тогда ладно. Спасибо, Стасик. Ты тоже не хилый парень.
– А теперь иди спать и выкинь из головы всякие глупости. Договорились?
– Ага!
В маленьком кафе все столики были заняты. Однако, когда туда явился Михаил Семенович ему тут же нашли свободный. Он пришел раньше назначенного Петьке часа и нервно поглядывал на часы. Только он заказал мороженое, как в кафе вошел немолодой мужчина, приземистый, широкоплечий, и сразу направился к столику Михаила Семеновича.
– Ну, что скажешь? – спросил вошедший, даже не поздоровавшись.
– В три часа должны подвезти.
Сидевшая за соседним столиком юная парочка – высокий красивый парень и тоненькая изящная девочка насторожились.
Михаил Семенович вполголоса сообщил своему знакомому, что он обещал заплатить за баул двести долларов.
– Двести баксов! Ты что, совсем рехнулся? За что? Двести долларов! Нет, ты идиот! Я всегда знал, что ты идиот, но чтобы до такой степени! Да этот малый тебе бы его и за десятку отдал!
– Не отдал бы! Тот еще прохиндей! Он с меня только комиссионные хотел полтинник содрать!
– Ну народ! Ну детки пошли! Предупреждаю, я эти двести баксов верну тебе, только если мои расчеты оправдаются. А так – не взыщи. Твоя инициатива – твои бабки.
– Ну нет, так не пойдет! – возмутился Михаил Семенович. – Ты же мне дал карт-бланш! Сказал, чтобы я любой ценой добыл тебе эту вещь, а теперь жмотничаешь!
– Я сказал – любыми средствами. Если б ты пришиб этого мальца в темном углу, я бы смолчал. Но двести баксов неизвестно за что… Идиот, надо было как-то облапошить парня, завести в темный уголок и отнять баульчик, а ты… Дурак дураком и останется.
– Я попросил бы!
– И не проси! – гнусно засмеялся собеседник Михаила Семеновича. – А ты хотя бы выяснил, кому эта старая жаба оставила баул?
– Ее зовут Капитолина Андреевна, интеллигентная пожилая дама, живет на Комсомольском проспекте.
– Это уже что-то… Ладно, черт с тобой, я поехал. И вот что, Мишка, попробуй-ка закорешиться с этим пацаном. Говоришь, он до бабок охочий?
– Вроде да.
– Тогда так и быть, я тебе возвращу твои бабки и еще дам на расходы, только ты его заинтересуй. Он нам пригодится. Все, я пошел, в шесть жду тебя на даче.
Минут через пять в кафе, запыхавшись, вбежал Петька.
– О, Михаил Семенович, простите, троллейбуса долго не было! Я всего на две минутки опоздал.
– Ладно, не имеет значения. – Михаил Семенович едва успел спрятать в бумажник деньги, полученные от его дурно воспитанного приятеля. – Мороженое будешь?
– Да, спасибо.
Петька поставил баул на пол, но Михаил Семенович схватил его и водрузил на свободный стул.
– Извините, – улыбнулся Петька.
– Да ничего, парень. – Он открыл баул и стал шарить в нем. Разумеется, вскоре он нащупал за подкладкой старый конверт. Петька сразу понял это по его лицу. Но Михаил Семенович ничего не сказал.
Петька в этот момент успел бросить взгляд на соседний столик, где сидела юная парочка. Паренек едва заметно кивнул Петьке.
– Слушай, Петр, у меня есть к тебе деловое предложение.
– Да?
– Для начала вот тебе двадцать баксов комиссионных и сто пятьдесят для Капитолины. Надеюсь, ты не обманешь старушку?
– За кого вы меня принимаете? – возмутился Петька. – Не надо мне никаких комиссионных, если вы меня жуликом считаете!
– Брось, брось, Петруша! А денежки спрячь, пригодятся. Я, понимаешь ли, хотел бы и в дальнейшем на тебя рассчитывать.
– В каком смысле?
– Ну, мне помощь иногда бывает нужна, а ты парень молодой, шустрый, и потом… – он таинственно понизил голос, – у Капитолины ведь наверняка еще старые вещи имеются, меня они очень интересуют, в особенности те, что были в этом бауле, понимаешь?
– А что ж вы с ней-то не договорились сразу?
– Да я пытался… И потом, знаешь, я, как этот баул увидел, сразу в него влюбился и предложил, сам понимаешь, непомерную цену, а потом уж отступать как-то некрасиво было… А старушка небось решила, что я сумасшедший миллионер и все такое… Так не мог бы ты эти вещички как-то подешевле для меня раздобыть, а Петя?
У Петьки гулко билось сердце. Похоже, ему предлагают стать помощником обыкновенного жулика? Да нет, этот жулик не совсем обыкновенный, он, видимо, кладоискатель, причём клад ищет совершенно определенный, тот, который завещан Лавре. Ну и дела!
– А что делать-то надо, я не понял? – притворяясь дурачком, спросил Петька. – Упереть у старушки шмотки?
– Боже, Петя, что ты такое говоришь? Я прошу тебя… быть как бы посредником между мною и Капитолиной твоей. А еще я хотел бы, чтобы ты у нее побольше разузнал о той бабульке, что ей это старье оставила.
– А зачем?
– Интересно мне, понимаешь? Я, Петя, помимо всего прочего, еще и литературой балуюсь…
– Как это?
– Ну, роман, одним словом, пишу, понимаешь? Из старинной жизни. И мне все это очень нужно и важно. А такие вещи, как этот баул, навевают столько всяких романтических сюжетов… Понимаешь меня?
