– Слушай, – вдруг вспомнил он, – Иван Антонович ведь пригласил нас к себе. Вот завтра сходим, ты и развеешь свои сомнения! А этого типа, с плакатиком, я действительно раньше никогда не видел. Что я, обманывать тебя буду?
– Чибис, а ты хорошо знаешь свой подъезд? – вдруг задумчиво спросил Пашка. – Может, там внизу еще один выход есть?
– Нет. Вроде бы нет… – уже нерешительно добавил Саня. – Правда, есть какая-то обшарпанная дверца, но мне всегда казалось, что это обычная дворницкая кладовка… А из какой квартиры вышел этот человек, ты видел?
– Да нет, – замялся Пашка. – В том-то и дело, что я светиться не хотел. Услышал только, как дверь хлопнула, и стал следом спускаться.
Они уже подходили к Красной площади.
Сколько раз бывал здесь Саня, а все равно задохнулся от красоты и величия ярко освещенных кремлевских башен.
– Есть какой-то удивительный секрет у этого места, – всегда говорил папа, когда они с Саней проходили через Красную площадь по дороге в Александровский сад, в котором оба любили гулять. – Как только попадаешь сюда, сразу настроение меняется. Чувствуешь прилив сил.
Когда ребята поднимались по наклонной мостовой от Исторического музея, им казалось, что собор Василия Блаженного на глазах растет к небу.
Пашка, видно, тоже почувствовал прилив сил. Глаза его заблестели от восхищения. И настроение поменялось: наверное, он забыл про свою сегодняшнюю неудачу. Впрочем, ненадолго.
– Значит, так, Чибис, – взволнованно проговорил он, – завтра мы все выясним. Расспросим подробнее Анку, сходим, так и быть, в гости к твоему Антоновичу. Мне на него посмотреть надо. Во всяком случае, ясно: дело, в которое мы влипли, совсем не скучное.
– Влипли! – хмыкнул Саня. – Тоже скажешь! Что мы, преступники? Ты лучше смотри, красота какая! Может, больше не будет времени на Красную площадь сходить.
– Может, и не будет, – согласился Пашка. – Если расследование не приведет. Говорю же, утро вечера мудренее. А на твоем бы месте, Чибис, я внимательнее приглядывался бы к своим соседям.
– Выясним, все выясним.
Саня уже поглядывал на часы. Интересно, что подумают родители, если они уже дома? Увидят почти не тронутый тортик – пожалуй, еще «Скорую помощь» вызовут!
Утром Саня столкнулся в ванной с папой. Тот брился, скорчив зверскую гримасу. Конечно, папа не специально ее скорчил. Он просто нахмурился и языком подпер щеку изнутри. Получилось очень даже прикольно! Но, конечно, об этом Саня папе не сказал. Не стал его хвалить, поддерживать талант. Пусть развивается самостоятельно!
– Ну, где вчера были? – весело поинтересовался папа. – Я пришел, а вы уже спите. Мама сказала: устали, набегались…
– На Красной площади. Кремль смотрели, – ответил Саня.
О том, что они караулили у подъезда преступника, он, конечно, умолчал. И вообще: раз ванная занята, никто не запретит ему завалиться спать еще на полчасика.
– «Утро кра-асит нежным све-етом стены древнего Кремля», – затянул отец старинную песню.
Родители вообще знали много старых песен, притом довольно красивых. И время от времени ужасались, когда слышали что-нибудь новенькое. Например, хит сезона «У тебя СПИД, и скоро мы умрем». Саня старинными песнями особо не интересовался, но от песни про СПИД ему тоже становилось неприятно. Как от взгляда на человека, глотающего червей или жуков.
Саню даже сейчас передернуло: надо же, с утра думает о всякой гадости!
Пашка уже проснулся. Он лежал в кровати, подложив под голову руки и глядя в потолок.
– Доброе утро, – сказал Саня.
– А, это ты, – хрипло буркнул Пашка. – Доброе.
Как будто он всю жизнь провел среди каких-нибудь там отбросов общества! Наверное, вокзальные бомжи именно так приветствуют друг друга.
– «А, это ты», – передразнил Саня. – Я тебе, Пашка, книгу подарю. «Как себя вести» называется.
– Да есть у меня, – подмигнул Пашка. – Почитать только никак не соберусь.
Определенно, он прикалывался, корча из себя бомжа. А значит, понял Саня, у Пашки отличное настроение. Если он пытается кого-то из себя представлять, если в нем проснулся актерский талант – значит, Пашка доволен собой, жизнью, всем миром! А еще это значит, что Пашка готов действовать, что у него не опустились руки после вчерашних неудач.
У Сани тоже сразу улучшилось настроение. Он даже расхотел досыпать свои законные полчасика. Но раз Пашка не торопился вставать, то и Саня с удовольствием плюхнулся в постель.
– Ну, у тебя и родители! – восхитился Пашка, когда они с Саней наконец вышли на кухню завтракать. – Только «спокойной ночи» приходят сказать. Даже насчет культурной программы ни капельки не грузят.
Ну, это Пашка, положим, ошибался. Мама уже предупредила Саню, что она быстро-быстро разгребет все завалы у себя в издательстве и тогда вплотную займется «детьми».
Но пока на столе стояло прикрытое салфеткой блюдо с пирожками, а рядом опять красовалась записка с призывом побольше есть, гулять и не скучать. Папа скорее всего в это время бежал по Старопименовскому на работу в газету «Известия».
Прочитав записку, Саня подмигнул Пашке:
– Мама извиняется, что не может уделить нам сегодня ни минутки.
– Надо, Чибис, извинить, – сочувственно покивал головой Пашка.
– Ладно уж, в последний раз, – сказал Саня, и они расхохотались.
Мама даже не представляла, какой подарок она делает им, разрешая заниматься собственными делами без всякого контроля, без всяких советов! Сейчас бы началось: а не сходить ли нам в Третьяковку, а не посетить ли вечером Большой зал консерватории? Конечно, сходить, конечно, посетить. С огромной радостью! Только кто же делом будет заниматься? Кто раскроет опасное преступление – может быть, одно из самых опасных в Москве? А если завтра такой же труп будет сидеть уже в другой квартире? Или прохожие станут падать прямо на улице, не успевая понять, откуда прилетела метко выпущенная пуля?
Не теряя времени, Саня решил позвонить Анке прямо во время завтрака. Он, конечно, не Юлий Цезарь, который умудрялся одновременно заниматься несколькими делами, но уж говорить и одновременно жевать – задача нехитрая. А чтобы Анка не обиделась на чавканье, Саня старался глотать, почти не жуя.
– Ты, Чибис, главное, не тяни резину, – наставительно поучал с набитым ртом Пашка. – Через полчаса она должна быть здесь, через тридцать пять минут мы должны быть в гостях, через час – свободны для дальнейших действий. Понял?
– Запей, – Саня кивнул на дымящуюся чашку чая. – А то подавишься ценными указаниями.
Дверь квартиры Ивана Антоновича была такая массивная, что казалось: открываться она будет медленно, сантиметр за сантиметром, как вход в какой-нибудь бункер. За дверью заливался лаем Чубик.
– А, Санек!
Иван Антонович выглянул в наконец образовавшуюся щель, и дверь опять захлопнулась. Пашка не сразу и сообразил, что дверь захлопнули для того, чтобы снять цепочку. Очень странно выглядела картинка: хозяин радуется гостям – и захлопывает перед их носом дверь.
«Подозрительно это, – подумал Пашка. – Ведь есть же глазок, зачем еще через цепочку разглядывать? Сокровища у него там хранятся, что ли?»
– Извините, Иван Антонович, – поздоровавшись, начал Саня. – Мне, наверное, следовало бы позвонить… Но вы сказали вчера, что можно в любое время.
– Да конечно, можно, – усмехнулся хозяин квартиры. – В любое время дня и ночи, шучу, правда, насчет ночи, но почему бы и нет. Какая разница, только на улице темно, а так – идет время, как шло и как будет идти еще завтра, и послезавтра, и через тысячу лет…
Пашка с Анкой удивленно поглядывали на старика, болтавшего без умолку. Как сказал первую фразу, так без остановки и переходит к следующей, только успевает воздух втягивать и выпускать вместе со словами. Он и не говорил даже, а будто дышал словами.
«Вчера он мне совсем не таким показался, – про себя отметила Анка. – То собранный был, волевой, а то болтает и болтает, как старушка какая-то».
Видно было, что Пашка тоже насторожился. Не часто приходилось ему встречаться с такими непонятными людьми. Вроде все нормально, но чувствуется какая-то постоянная игра, чуть ли не паясничанье. К тому же Пашка заметил мгновенный взгляд старика, скользнувший в его сторону. Как иголкой кольнул!
«Значит, не такой уж он простачок. Приглядывается, оценивает, – решил Пашка. – Что-то много подозрительных людей мне в по-следнее время встречается!»
Он сразу, как только увидел квартирную дверь, толкнул Саню локтем:
– Канарейка из Марксэниной квартиры выходил, это точно. Но это еще ни о чем не говорит. Не расслабляйся!
А Саня беззаботно, будто к себе домой зашел, беседовал со стариком.
– Я с друзьями. Можно, Иван Антонович? Понимаете, мы вместе занимаемся одним делом… Мы сейчас расскажем все по порядку.
Саня оглянулся в ожидании Анки и Пашки, которые еще возились в прихожей. Старик откликнулся уже из кухни:
