Малышам больше нечего бояться. «Работяги» не посмеют и пальцем их тронуть.
Но «малышам» вроде меня может быть несладко.
Плохо, что я вспомнил о «Работягах». Мне вдруг стало совсем не по себе.
Я нарушил их грязные планы. И они будут в ярости. И даже если они не догадаются, что это я рассказал все Тони, все равно они выместят зло на нашей «Великолепной шестерке».
Они не меньше нашего хотят получить эту тысячу долларов. А для этого все средства хороши. И если их поймают на одном грязном деле, они придумают что-нибудь другое.
Я не знал, чего от них можно ожидать. Но к концу дня все выяснится. У меня было какое-то нехорошее предчувствие.
Я завернул за угол, вытащил из канавы еще одну ворону и пошел дальше.
И в тот момент у меня внутри что-то словно екнуло, и я оглянулся.
Очень странное и непонятное чувство. Похоже на мурашки. И чем больше об этом думаешь, тем хуже тебе становится.
На улице, казалось, все вымерло, так было тихо. Мне это не понравилось еще больше. Дома заперты на замок, словно их жильцы давно уехали. Некому даже помочь, если со мной что-нибудь случится. Очень неприятно, когда думаешь об этом.
Дорожка, по которой я шел, терялась впереди в зарослях деревьев и кустов.
Вдруг в траве блеснул вороний глаз, и я наклонился поднять его.
И в этот момент волосы зашевелились у меня на голове. Я услышал шаги позади себя. Кто-то догонял меня.
Я услышал звяканье металла. Что это, нож?
Я, не оглядываясь, пошел дальше и быстро перебежал улицу.
Притворяясь озабоченным поиском ворон, я запутывал следы. Но в глубине души я отдавал себе отчет, что испугался.
Но чего же я боюсь? Я набрался храбрости и оглянулся. Мужчина и женщина шли по дороге в другую сторону. Лязг металла я услышал в тот момент, когда они запирали ворота.
Глупый неврастеник, подумал я про себя.
Я решил больше не думать о «преследователях» и сосредоточиться на поиске ворон. Прищурившись, я внимательно смотрел в кусты, ища черные спинки или блестящие крылышки. И нашел еще двух.
Потом я заглянул в узкий проход между домами и увидел еще одну ворону. Она торчала из водосточной трубы. Я нагнулся, чтобы поднять ее.
Я вытащил ворону из укрытия и сунул ее в сумку к остальным. Размышлял, идти ли дальше в этот переулок или вернуться на дорогу.
И в этот момент услышал топот ног за спиной. И прежде чем я успел обернуться, на меня сзади кто-то навалился.
Я оказался захвачен врасплох.
И тут же повержен на землю. Моя бедная шляпа опять очутилась подо мной, и я второй раз за эту охоту превратил ее в блин. Но головой, коленями и руками я с размаху ударился о твердую землю.
Голова кружилась. Мне стало плохо. Я почти потерял сознание. Но какой-то частью рассудка я понимал, что крепко сжимаю сумку с птичками в левой руке. Я почти лежал на сумке. И острые крылышки впивались мне в грудь.
В сумке было целых девять ворон. И я не собирался отдавать их без боя.
Вообще-то я не силен в драке — это любой подтвердит. Кроме того, я был почти без сознания. Но я боролся как мог. Я напряг плечи и прижался к земле. Меня невозможно было сдвинуть даже на миллиметр. И громко звал на помощь.
Парень, который оседлал меня, разозлился и стал лупить кулаками. Я зажмурил глаза, сжал зубы и боролся как мог. Он лупил меня по ребрам и по затылку. У него хорошо получалось, и ссадина на лбу болела все сильнее.
Острые крылья врезались мне в грудь, когда меня опять прижали к земле. Я услышал свой крик. Но внутренний голос убеждал меня не сдаваться. Я должен сохранить ворон. Я не мог их потерять.
Я с усилием приоткрыл глаза. Все было как в тумане. Я не видел четко. Только смутные очертания. Я все еще вопил. Опять удар костяшками пальцев в ухо.
Потом я услышал выстрелы. Далеко. Очень, очень далеко… Лай собак…
Вороны… Я не отдам…
И все погрузилось во тьму.
Я очнулся от ощущения, что кто-то кладет мне на голову салфетку, смоченную водой. И еще я услышал голос.
— Его сильно ударили по голове. Наверное, у него сотрясение. Колено разбито. Но кости целы. Сделайте рентген головы. И колена.
Я открыл глаза. И увидел какие-то мутные пятна. Кажется, надо мной склонялись какие-то люди. Я сделал движение сесть. Но кто-то силой уложил меня опять.
— Лежи, сынок, — сказал голос надо мной. — С тобой все будет в порядке. Теперь ты в безопасности. Мы позаботимся о тебе.
Я отчаянно боролся, вырываясь из цепких объятий того, кто укладывал меня обратно. Я пытался встать на ноги.
Сильные руки крепко сжали мою руку. Я почувствовал укол иглы. И все стало далеким, звуки — приглушенными. Я чувствовал, что меня поднимают и несут на кровать. Потом укладывают.
Я долго соображал, прежде чем понял, что я в больнице. Потом все завертелось. Я слышал человеческие голоса, но не мог разобрать слов.
Потом меня подняли опять и покатили на чем-то в большой зал с ярким, слепящим светом. Я видел этот свет словно издалека. Говорят, так люди умирают. Тогда тоже видят далекий свет. А когда подходят ближе, к ним протягивают руки какие-то люди. Я тоже видел силуэты людей. И они что-то говорили мне.
Интересно, я умираю? Но не мог спросить об этом у людей. Рот не хотел меня слушаться.
Голоса были гулкими, как в тумане. Они отзывались в моей голове ничего не значащим шумом. Потом я ничего не помню.
— Где мои вороны? — громко спросил я.
— Ах, — произнес женский голос. — Ты наконец очнулся. Как ты себя чувствуешь?
Я открыл глаза и моргнул. Теперь все было ясно видно. И в голове тоже прояснилось.
— Как будто меня переехал поезд, — сказал я. — Я в больнице?
— Да. Больница Рейвен-Хилла. Травматологическое отделение. — Женщина оказалась медсестрой. — Тебя привезла «Скорая помощь». Сильно избитого. И ты спал очень, очень долго. Но теперь все в порядке. Тебе повезло. Наверное, ты твердолобый.
Я попытался улыбнуться на эту шутку.
— А у меня при себе была сумка? — спросил я. — Пластиковый пакет?
Она засмеялась.
— Я с трудом отцепила твои пальцы по одному, чтобы как-то забрать ее у тебя. Можно подумать, в пакете не пластмассовые птички, а бриллианты.
— Что вы с ними сделали? — взмолился я.
— Они здесь. Вместе с твоей шляпой, бумажником и ботинками. Но теперь, раз уж ты проснулся, с тобой хочет поговорить полицейский.
Полицейский! Это то, что мне нужно. Он позвонит домой.
И тут я вспомнил. Ведь мамы нет дома, а Брайен гуляет с Адамом и Джонатаном.
Я с ужасом подумал, что Брайен может прийти за мной. Представляю, что он скажет по этому поводу.
— Я ничего не сделал! — сказал я. — Зачем вы позвонили в полицию?
Она улыбнулась.
— Мы не звонили. Что с тобой? Комплекс вины? Полицейский пришел по поводу одной дамы, она попала в аварию. И он увидел тебя здесь. Задал какие-то вопросы. А теперь хочет поговорить с тобой. Не волнуйся, все будет в порядке.
Не волноваться? Я должен скорее выбраться отсюда. Интересно, что там с охотой?
Тут я увидел на стене часы. И зажмурился. Я не верил своим глазам.
Половина первого? Я провалялся здесь полдня. Это невозможно.
Пока я лихорадочно пытался сесть на кровати, в палату вошел темноволосый парень в униформе.
— Привет, — сказал он дружески. — Констебль Доминик Фриско. Слышал, на тебя напали. Ты видел, кто это сделал?
— Нет. Я его плохо видел. Он напал на меня сзади, — ответил я. Пощупав голову, я почувствовал повязку.
— Они зашили тебя, — сообщил полицейский. — Через несколько дней будешь щеголять роскошным шрамом. У меня такой же, — но я поиграл в футбол.
Он поднял волосы со лба и показал мне шрам по линии роста волос. Я с трудом улыбнулся.
— Может, назовешь имя и адрес?
Я сказал. Все равно у меня не было выбора.
— Ты не знаешь, почему на тебя напали, Том?
— Мы собирали этих пластиковых ворон… Это такая игра. У меня была… У меня с собой целая сумка. Наверное…
Он больше не улыбался.
— А, это та самая охота, — помрачнел он. — Ну теперь с ней будет покончено. И так много всяких неприятностей. Дети прыгают через ограды, шумят. А теперь вот еще и нападают друг на друга. Это…
— Констебль! — позвал кто-то. — Мисс Агни пришла в себя. Вы можете подойти?
Доминик Фриско поднялся, засовывая в карман записную книжку.
— Ну, я все выяснил. Можешь меня не ждать. Если нужно будет, я найду тебя дома. О'кей?
— О'кей.
И он исчез в дверях. В это время вернулась медсестра. Она взбила подушку и положила ее мне под спину.
— Хочешь сандвичей? И сока?
— Да, — слабым голосом сказал я. — Пожалуйста.
Она ушла, а я остался лежать и размышлять.
Время летело с невероятной скоростью. Я должен был заставить себя подняться. Надо было узнать, вдруг на кого-нибудь из нашей «Шестерки» тоже напали. Ведь «Работяг» шестеро. Как раз по одному на каждого из нас. От этой мысли по спине у меня забегали мурашки.
