костра, дети поднялись на ноги. Натыкаясь на сучья, они с шумом прошли сквозь кусты и долго при звездах бежали по дороге.
Она привела их к морю.
Они узнали ее по блестевшей полосе прилива. И оба, тяжело дыша, остановились. Море успокоило их.
Оно было близко. Но ропот его, тихо взбираясь вверх по камням, едва достигал слуха. И лес стоял молча, все глубже погружаясь в сон. Только в бухте, за мысом, бессонно во тьме, как часы, тикал консервный завод.
В Малом Тазгоу еще не спали.
Дети вошли в деревню.
И теперь, когда все было позади, — и железный мрак в лесу, и странный человек, и проказа, которую так легко снял с плеча Натки Ти-Суеви, — ей вовсе не было страшно.
Она пришла домой, попросила есть и спала всю ночь спокойно.
Ти-Суеви же долго не мог заснуть на своей тростниковой циновке. Он все думал о том, что, пожалуй, нужно было бежать не в Малый Тазгоу, домой, а на заставу, к красноармейцу Сизову.
И всю ночь снился Ти-Суеви стоявший в ногах его на нарах китайский сундук, украшенный резьбой и медью. Он раскрывался, как шкаф, и из него вылетали бабочки.
Если Ти-Суеви успевал хорошенько обдумать свои слова, то всегда бывал правдивым. Поэтому назавтра утром в школе он сказал Натке:
— Нехорошо мы сделали, что вчера побежали прямо домой, а не на заставу. Надо было привести красноармейца Сизова туда, в лес. Где мы теперь найдем того человека? Он уже, наверное, скрылся.
— Да, нехорошо, — согласилась Натка. — Но ведь до дому бежать было ближе. Где бы мы тогда ночевали?
И это тоже была правда, которую Ти-Суеви еще не успел обдумать, так как в класс вошел Василий Васильевич Ни, а с ним тот самый человек, о котором они только что говорили.
Он снял шляпу и повесил ее на край классной доски. На шее у него не было мешка, и в руке он не держал щепки.
Ти-Суеви и Натка с изумлением смотрели на него.
Он показался Ти-Суеви старым, так как волосы у него серебрились и блестели, как сталь. А лицо было добрым и белым, в желтых точечках, какие Ти-Суеви видел только у Натки да еще на створках маленьких раковин.
Дети шептались.
— Тише! — сказал Василий Васильевич Ни. — Это гость, приехавший к нам из города. Он лесовод, и его зовут Андрей Тихонович Силин. Послушайте, что он вам расскажет.
Лесовод веселыми и зоркими глазами обвел весь класс, подумал немного и вынул из большого, оттопыренного кармана своего пиджака платок. Вместе с платком оттуда посыпалась вдруг целая куча желтых остьев хвои и мох.
Дети рассмеялись. И сам лесовод усмехнулся.
— Так, так, — сказал он. — Вот мы и познакомились с вами. Отлично. А теперь приступим. Знаете ли вы лес, который растет на Кедровой сопке?
— Знаем, — ответили дружно дети.
— Так вот, на этот лес напал страшный враг — бабочка, которую зовут монашенка.
— Монашенка! — громко сказала Натка. — Вот это интересно! Расскажите нам о монашенке. А я думала — вы вчера про настоящих монахов говорили.
Лесовод внимательно посмотрел на Натку, и глаза его стали еще веселей.
— Это тебя зовут Наткой?
— Меня.
— А кто из вас мальчик Ти-Суеви? — спросил вдруг лесовод.
— Я.
Ти-Суеви живо поднялся со скамьи.
— Это ты с Наткой был вчера ночью в лесу?
— Да, — ответил Ти-Суеви, стараясь скрыть свое удивление, которое было бы недостойно сына шкипера Суеви.
Но Натка звонко крикнула:
— Откуда вы знаете?
— Мне сказал об этом начальник заставы.
Лесовод опять засмеялся. И Ти-Суеви увидел, что он вовсе не стар и что рот у него полон зубов.
— Так вот, дети, — продолжал лесовод уже задумчиво, — на наш лес напала бабочка-монашенка. Я расскажу о ней вам завтра после обеда, в три часа, на заставе. Запомните это время, вы ведь завтра не учитесь. Я прочту для всех лекцию и скажу вам, чем вы можете мне помочь. А сейчас только покажу эту монашенку, чтобы сразу приняться за дело.
И лесовод вынул все из того же просторного, как мешок, кармана коробку. Она была не больше тех, в которых продаются папиросы.
Он осторожно раскрыл ее и показал Ти-Суеви, и Натке, и всем детям.
На дне ее на дубовом листке неподвижно сидела бабочка. У нее было толстое тело и четыре белых крыла. Она пошевелила усиками. На крыльях ее Ти-Суеви увидел черные волнистые полоски и по три черных пятна, на спине же их было шесть.
Бабочка вдруг покачнулась на бок, и Ти-Суеви захлопнул коробку.
— Не бойся, — сказал лесовод, снова открывая коробку, — она не улетит. Она летает только ночью, днем же спит. Потом, я связал ей подкрылья.
И дети увидели, что задние крылья ее действительно стянуты шелковинкой.
— Чтобы узнать, сильно ли заражен ваш лес, — продолжал лесовод, — я развел ночью на поляне костер. Но поймал на огне мало бабочек. Для них еще рано. Они выводятся позже. А вот эта бабочка интересна тем, что она уродец. У нее на спине вместо двух черных пятен — шесть. Во всем остальном — окраской и телом — она похожа на других монашенок. Это они на тысячу километров объедают хвою елей и пихт и даже листья дубов. Ясеня они не едят. И гусениц бывает так много, что под тяжестью, их, как в бурю, падают толстые ветки со старых сосен и молодые деревья гнутся до земли. Лес погибает. Этих гусениц мы будем с вами уничтожать.
— Вот этих? — спросил Ти-Суеви и, вытащив из-за пазухи спичечную коробку, показал завернутую в паутину гусеницу.
Она была уже мертва.
— Да, — ответил лесовод. — Дай-ка ее мне сюда. Ты, наверное, ее нашел вместе с Сизовым в лесу и спрятал в свою шапку. Так?
— Так!
И, видя изумление, светившееся в глазах Ти-Суеви, лесовод добавил:
— Это тоже рассказал мне начальник заставы.
— Он знает все, — тихо сказал Ти-Суеви и чуть прикрыл глаза.
Он решил больше ничему не удивляться.
— Все! — подтвердил лесовод.
Он секунду-две с улыбкой разглядывал Ти-Суеви.
— Я много слыхал о тебе на заставе. Из тебя выйдет хороший шкипер, который, как бы далеко ни уплыл, всегда возвращается на свой берег. Не хочешь ли ты мне помочь в лесу? Мы выберем тебя для этого старшим. Завтра, когда я скажу тебе, ты приведешь ребят в лес. Вы согласны выбрать Ти-Суеви старшим? — обратился лесовод ко всем детям.
— Согласны! — громче всех крикнула Натка.
— А
