Но тетя сохраняла невозмутимость:
– Ну без палатки мы обойдемся, в багажнике тент есть. Погода, вроде, не пасмурная – перекантуемся. А вот новый спальник кое-кому может и пригодиться. Или вы, юноша, предпочитаете спать на траве?
Тонкий вздохнул и пошел копаться в лоскутках, надеясь найти хоть что-то, что можно починить. Потери оказались не столь велики, как ему сперва показалось: Ленкин спальник не тронули, только потоптали немножко, на тетином всего пара дыр – зашьет, на то она и опер. А вот Сашкин спальник – порезали буквально на ленточки. И матрасы погибли все… Зато из вещей и продуктов никто ничего не тронул: Тонкий специально перерыл рюкзаки и сумку с едой – все на месте!
Тетя сидела на бревнышке с ниткой-иголкой и краем глаза наблюдала за Сашкиными раскопками. Лицо ее нехорошо вытягивалось, а иголка двигалась все резвее. Наконец она завязала узелок.
– Шмотки целы, говоришь?
– Угу, и продукты, – подтвердила Ленка, жуя сухарь. Тетя кивнула:
– Собирайтесь на экскурсию. Сашке новый спальник нужен, пенку купим большую, одну на всех. Спальники и остатки палатки возьмем с собой. Чтобы ничего не осталось.
Ленка удивленно перестала жевать:
– А если наше место в это время займут?
– Делай, что сказала! – Тетя скорчила такое лицо, с каким отчитывают пятилетних детей за разбитую чашку. Вроде и вина-то – смех, чего из-за чашки сердиться? Но оставлять дело безнаказанным непедагогично, поэтому надо обязательно сказать: «Нехорошо» и сделать строгое лицо. Вот такое же, как сейчас.
Ленка, глупая, купилась: запорхала вокруг «жигуля», скидывая в багажник все, что попадется под руку. Тонкий, конечно, тоже помогал, но… Тетя что-то подозревает – это факт. Не будем скромничать, скорее всего, она подозревает то же, что и сам Тонкий. Кому-то очень нужно, чтобы они отсюда убрались. Ночью, пока их не было, приходили не воры и не обычные хулиганы. Те и другие распатронили бы и одежду, и сумку с продуктами. Ну, может, не взяли бы, но распатронили бы точно, на то они и хулиганы. А тут покоцана палатка и спальники. То, без чего немыслимо существование дикаря. За продуктами можно съездить в город сто первый раз за неделю, одежда? Да много ли ее надо летом в Крыму? То-то же. А вот без палатки и спальников дикарю не жизнь. Не будешь же спать на голой земле под открытым небом? Еще палатка подпорчена так подло: не просто порезали, а унесли шесты! Тонкий все облазил, нет их в лагере, нету. Какая палатка без шестов? Колышки можно и деревянные выстругать, а вот шесты… М-да. Значит, кому-то надо, чтобы они отсюда убрались. И тетя, скорее всего, хочет ненадолго убраться, чтобы посмотреть, кому. Они ведь наверняка сюда придут. Если кого-то гонят с места, значит, это место нужно самим…
Тонкий понял, при чем здесь экскурсия. Что бы сделал на месте тети Музы нормальный человек? Стенал бы полчаса, потом собрал бы остатки вещей и уехал с этих негостеприимных гор, из этой негостеприимной деревни, и этой негостеприимной страны. Ну, может, недалеко уехал бы, а поискал себе другое место. Но только не тетя Муза. Она теперь ни за какие коврижки не покинет это место. Палатку порезали? Не беда, есть тент. Спальники? Сейчас оценим потери, что не починим, то купим. А этот гоминид саблезубый, который палатки режет, пусть только попробует вернуться! Тетя ему задаст! Надо уезжать отсюда, а потом вернуться и посмотреть: кто такой приедет и займет их место? Почему другое ему не подходит? Если это место ему нужно, отчего сам не подошел, а резал палатку? Поэтому тетя и придумала экскурсию в Керчь.
Предательская мысль о Федьке и Петрухе все-таки не шла из головы. Не желала уходить: сидела и гоняла чаи с наглым видом папиного начальника: «Знаю, что я вам надоел, знаю, что спать пора, только фиг вы меня прогоните!»
На всякий случай, Тонкий сбегал проверить свою бомбочку: разорвалась, весь вход в пещеру заляпан зеленкой. Нет, дрянь, мысль. Вредная и глупая. Федька не стал бы показывать им это место только затем, чтобы потом напакостить. Вот разыграть – да. Но путем уничтожения палатки людей не разыгрывают, это и девятилетнему пацану понятно. Значит, Федька отдельно, вандалы отдельно. Тетя права: кому-то это место очень нужно.
– Не копаемся, племянники! Музеи работают только до семи!
Сама тетя стояла у багажника и перекладывала нормально то, что скинула кое-как Ленка. Порезанный в лоскуты спальник не хотел влезать в чехол. Тонкий мучался-мучался, потом ему надоело. Под суровым взглядом тети Музы он запихнул покоцанный спальник на заднее сиденье вместо накидки. А что? Оригинально!..
– Ты еще топор под потолок подвесь, – хихикнула Ленка. – Для украшения. Или кость побольше найди в мусоре, чтобы всем было понятно: едут чокнутые неандертальцы, гаишникам не беспокоиться.
– Сама ты… – вяло огрызнулся Тонкий, да так и не придумал, кто именно Ленка сама. Он швырнул в багажник пустой чехол и занял плацкарту на своем рваном спальнике. А что? Ничего, мягко. Только синтепон отовсюду вылезает, ну да мало ли, кто как украшает машину? У дедушки Пети вон в «копейке» на заднем сиденье вообще козлиная шкура. Пахнет она как целый живой козел, даже два. Только сам дедушка давно к этому привык и не замечает. А Тонкий с Ленкой молчат из вежливости. Молчат и стараются с дедушкой Петей никуда не ездить. … А тут тепло, мягко и никакого запаха!
Хлопнули двери, Ленка плюхнулась рядом, тетя – за руль. Машину привычно затрясло по крымским ухабам. Тонкому, наверное, в сотый раз за последние дни, захотелось в школу. «Вот приду первого сентября, – думал он. – Тощий, загорелый и в синяках. На меня все будут смотреть и завидовать черной завистью. Потому что по такому человеку сразу видно: каникулы у него удались. Будут расспрашивать, где был, как отдохнул… А я не скажу. Пусть думают, что и правда – хорошо!»
Ленка врубила плеер на полную громкость, и Тонкий от души пожелал, чтобы у нее поскорее сели батарейки. На улице хоть есть куда отойти от ее попсы, а здесь в машине – не спрячешься! За окном пробегала высокая трава. Сестренка смешно покачивала головой и отбивала такт ногами. Экскурсия, значит? По достопримечательностям Керчи. Интересно, кому понадобилось это место, вдали от человеческого жилья, моря и вообще с нехорошей репутацией? Скорее всего, саблезубый гоминид – розыгрыш Федьки и байкеров, но он почему-то не выходил у Сашки из головы. Не гоминид, конечно, спальники погрыз своими саблевидными зубами, но…
А если такая легенда и правда существует? А что, может, не с потолка Федька этого гоминида взял? Может потому у места и дурная слава, что Тонкий с Ленкой и тетей не первые и не последние, кого хотят отсюда прогнать? Ну допустим, некто, неизвестно кто, под кодовой кличкой «Саблезубый гоминид», имеет на это место какие-то виды. Давно, не первый год. А тут периодически приезжают всякие, разбивают, понимаешь, палатки… Мешают! Гоминид дожидается, пока никого не будет в лагере, портит им палатки, спальники. Возмущенные дикари скоропостижно уезжают, бабульки в деревне ахают: «Опять люди пропали! Не иначе как дело зубов саблезубого гоминида!» Федька с Петрухой, циничные, как подростки, завывают в пещере по ночам, пугая байкой доверчивых дикарей… А гоминид облегченно вздыхает и лелеет мечту о том, как посеет на этой земле картошку или построит дом… Хотя нет. В этом случае он бы давно эту картошку посадил. У него была куча времени, много лет…
Машину тряхнуло особенно сильно, Ленкин плеер взвыл особенно громко. Не выходит у нас версия с гоминидом. Что же получается тогда? Тогда получается, господа, что гоминид не просто имеет виды на эту землю, а уже что-то на ней творит. Или рядом с ней. Что-то незаконное. Что-то, что не терпит свидетелей, поэтому он так старательно их разгоняет, не показываясь, впрочем, лично. Чего ему показываться?! Зубы у него не саблевидные, и вообще он, скорее всего, самый обычный гоминид, как Тонкий с Ленкой. Может, прикус немного неровный… Зубы-то нормальные, а вот совесть нечиста. Поэтому и прячется сам и прогоняет отсюда свидетелей…
Версия была твердая и уязвимая, как пирамида из консервных банок в универмаге. Потянешь за нижнюю баночку – и привет. Пирамида развалится, и кое-кто получит по лбу. Причем два раза: первый раз – падающими банками, второй – от сотрудника универмага. Ну вот с чего Тонкий все это взял?
С того, что кто-то покоцал их палатку-раз. С того, что в день, когда тетя уехала и заглохла, кто-то наблюдал за ними в бинокль – два. С того, что как только они приехали, всего-то через пару часов к ним явился ночной гость с подозрительной легендой: «Шел мимо, увидел бесхозную палатку». Причем, остановил лодку и тут же пошел к лагерю. Вышел из лагеря и тут же пошел к лодке. Это называется «мимо»? Еще Тонкий вспомнил Ван Ваныча – видел он эту штормовку, похоже, что Ван Ваныч за ними и следил… А потом всю ночь чинил машину, принудив тетю с племянниками заночевать у него. Утром они вернулись – лагерь разгромлен…
