Айк дожидался его, сидя на солнышке на огромной колоде. Николас уселся рядом с ним.
— А Джейсон? Он не будет с нами есть? Айк пожал плечами.
— Он сказал, что у него дела.
— Как ты думаешь, он, наверное, злится из-за того, что я живу в пансионе с Бетси и с ее матерью?
— Трудно сказать, — уклончиво ответил Айк. — А что Бетси сегодня приготовила своему миленькому?
— Я не ее миленький, — проворчал Николас,
— Но она-то думает, что это так, — сказал его товарищ, насмешливо сверкнув своими зелеными глазами. Он взял коробку и заглянул внутрь. — М-м-м… Жареная курица! Я бы очень хотел быть возлюбленным Бетси, чтобы она мне так готовила.
Николас поделился с Айком курицей, и они молча принялись за еду, наслаждаясь ее вкусом и солнечным теплом.
— Может, поменяемся местами? — спросил Айк, когда они все доели. — Я буду пилить, а ты мне доски подавать.
— Хорошо, — согласился Николас. — Я проверил доски перед обедом, сучков нет. Я знал, что ты собирался это сделать, но тоже хотел проверить.
— Похоже, ты превращаешься в такую же старую кошелку, как Джейсон, — заметил Айк. — Я шучу, — добавил он, тут же переменив тон. — Это очень разумно — проверять все самому.
Айк занял место рядом с пилой.
— Смотри, чтобы не было заноз, — предупредил он Николаса. — Знаешь, как больно бывает!
Айк повернул рычажок, и диск пилы завертелся — сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Николас подхватил первую доску и подал ее Айку, который тут же приставил ее конец к пиле.
Зубья пилы с визгом вонзились в древесину. И вдруг внезапно остановились.
Айк чертыхнулся про себя и сильнее нажал на доску.
Пила не двигалась. Айк наклонился сильнее.
Вдруг диск пилы завертелся с новой силой, глубже и глубже вонзаясь в древесину. Айк ахнул и громко застонал.
Капли крови обрызгали лицо Николаса, покрыли маленькими пятнышками его рубашку. Юноша одним прыжком оказался около пилы и выключил ее
— Дай их мне! Скорее дай их мне! — истерически кричал Айк.
— Что? — спросил Николас. — Я не понимаю, что ты хочешь?
— Мои пальцы!!!
Николас склонился над своим товарищем. Кровь мощной струей била из его руки, заливая стружку на полу. Айк громко выл от боли. Николас принялся перебирать влажные опилки, пытаясь найти отрезанные пальцы.
— Мои пальцы! — снова простонал Айк. По всей лесопилке раздавались крики перекликавшихся работников. Пилы одна за другой останавливались, слышались торопливые шаги.
Николас продолжал искать. Древесная пыль попадала ему в глаза, и он уже почти ничего не видел. Наконец он нашел, что искал. Все три пальца лежали по другую сторону их рабочего стола. Николас пролез под столом, почти прижимаясь лицом к опилкам, взял еще теплые пальцы и резко встал на ноги.
— Я нашел их, Айк! — крикнул он. — Все нашел!
Кто-то обернул руку несчастного куском материи, но кровь все равно просочилась через нее. Николас оторвал клок материи от собственной рубашки и прижал ее к обрубкам пальцев. Кровь мгновенно пропитала ткань.
Айк снова застонал. Лицо его стало мертвенно-белым, ни одной веснушки видно не было.
— Мы позовем врача, — пообещал ему Николас.
Вдруг кто-то оттолкнул его. Это был Джейсон.
— Мы знали, что тебе нельзя доверять! — злобно проговорил он. — Это твоя вина.
Кинув несколько гневных взглядов в сторону Николаса, Джейсон завернул руку товарища в кусок своей собственной рубашки и послал кого-то из работников за доктором. Затем он отвел Айка в угол, уложил на пол и уселся рядом с ним, держа пострадавшую руку вертикально.
Николас испытывал острое чувство вины. «Почему это моя вина? — спрашивал он себя. — Разве я сделал то-то не так? Я проверил доски перед тем, как мы пошли обедать. Я очень тщательно их осмотрел. Сучков не было».
Юноша заметил, как другие работники бросают него злобные взгляды. «Они не должны упрекать меня. Со мной случилось бы то же самое, если бы я стоял у пилы, а Айк подавал мне доски».
Вдруг его бросило в холод. Он вспомнил камель брошенный в него неизвестным недоброжелателем. И записку, в которой Николаса предупреждали, что его присутствие в Темной Долине нежелательно.
Неужели кто-то подменил доску, чтобы вызван этот несчастный случай? Ведь Айк решил поменяться местами с Николасом только после обеда. Неужели кто-то хотел, чтобы без пальцев остался юный Николас Фиар?
На следующий день на лесопилке, казалось, было очень тихо, несмотря на шум, издаваемый машинами. Врач не смог с определенностью сказать, когда Айк сможет вернуться к работе и вернется ли он вообще.
Николас чувствовал себя ужасно. Айк был его пeрвым другом во всей Темной Долине. Работать с ним было весело и интересно. И он с удовольствием учил Николаса всем премудростям работы на лесопилке. Юноше казалось, что он готов на все, лишь бы только Айк оправился от своей страшной травмы. Но на самом деле помочь ему было не в его силах.
В напарники Николасу назначили Джейсона. Тот не удостаивал его ни одним словом, только приказы отдавал. А остальные работники вообще не разговаривали с Николасом. Он чувствовал, как страшно не хватает ему добродушного Айка с его хохотком, веснушками и шутками про обеды Бетси. Что он будет делать, если Айк воооще не сможет вернуться к работе?
Он знал, что большинство людей на лесопилке обвиняют его в происшедшем. И сам он тоже часто обвинял себя. Ведь он так тщательно проверил доски! Heужели же он пропустил злополучный сучок?
Николас чувствовал тошноту всякий раз, как вспоминал окровавленную руку Айка или выражение лица, когда он просил найти в древесной стружке его
Теперь он тщательно осматривал каждую доску, которую подавал ему Джейсон. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь организовал и ему такой же «несчастный случай».
Около полудня, не говоря ни слова, Джейсон прекратил работу и вышел наружу. «Видимо, это означает, что пришло время обеда, — подумал Николас. — Очень мило, Джейсон». Он выключил пилу, хотя ее жужжание еще некоторое время отдавалось у него в голове.
Николас вышел во двор и присел на колоду, на которой вчера они сидели с Айком. Он чувствовал себя очень одиноко. «Как бы я хотел увидеть Розалин, — подумал он. — Мне так нужно с кем-нибудь поговорить».
Он услышал приближающиеся шаги и поднял голову. К нему шел мистер Мэннинг, а за ним семенила Рут. Может, он собирается меня уволить? — подумал Николас. — Наверное, он тоже винит меня в этом несчастном случае.
Мэннинг присел на колоду и глубоко вздохнул.
— Ты знаком с моей дочерью? — спросил он.
— Да, папа, — ответила Рут прежде, чем Николас успел открыть рот. — Я въехала в него на велосипеде на день до того, как он начал работать на лесопилке.
Рут подняла смущенный взгляд на Николаса, и тот не смог справиться с улыбкой.
— Рут ведет всю мою бухгалтерию и переписку, — сказал мистер Мэннинг. — Она умная девочка. У нее голова словно создана для всяких цифр.
«Странно, что же это он меня про вчерашнее происшествие не спрашивает?» — удивленно подумал Николас.
— Ну что, теперь ты больше знаешь о лесопильном деле? — спросил Мэннинг.
— Я каждый день узнаю что-то новое, — ответил озадаченный Николас.
Мэннинг улыбнулся.
— Это хорошо. Лесопилку построил мой дед. Потом он передал ее моему отцу, а отец — мне. Когда придет мой час, я передам ее Рут, а она — своим детям. Тебе нравится в Темной Долине?
Николас даже вздрогнул от резкой перемены темы.
— Да, сэр, — ответил он.
—: Это хорошее место для молодого мужчины, чтобы осесть и остепениться. Конечно, если он найдет себе подходящую женщину, — Мэннинг подмигнул юноше и незаметно кивнул в сторону Рут.
«Он хочет, чтобы я обратил внимание на его дочь — вдруг понял Николас. — За этим он сюда и пришел».
— М-м-м, — неопределенно пробормотал Николас, не желавший ни оскорблять, ни обнадеживать своего благодетеля. Затем он посмотрел на Рут. Та стояла, низко опустив голову и уставившись в землю. На щеках ее играл румянец смущения.
«Она стесняется», — подумал Николас. Ему стало жалко эту некрасивую девушку. Какая юная барышня захочет слышать, как родной отец в открытую сватает ее?
Рут почувствовала его взгляд и подняла на него свои тусклые черные глаза.
— Извините, — одними губами пробормотала она, качая головой.
Николас закатил глаза, словно говоря, что прекрасно понимает, какими назойливыми могут быть родители.
— Рут — моя гордость… — продолжал тем временем мистер Мэннинг.
— Папа, возьми бутерброд, — прервала его Рут, доставая огромный сэндвич из коробки.
Николас едва удержался, чтобы не рассмеяться. «Это единственный способ заставить его замолчать, — подумал он. — Заткнуть ему рот».
