В поэтическом настроении друзья прошагали две трети пути. Любопытный Олег вертел по сторонам головой, а более практичный Гришка предавался любимому занятию. Он подбирал на земле ветки, ломал их на короткие, с ладонь длиной, палочки и, будто боевые ножи, метал их в стволы деревьев. Изредка ему удавалось попадать точно в цель, и при этом Гришка победно ухмылялся, глядя на Олега.
— Ладно, ладно, ниндзя ты наш новорусский, — успокоил его Олег. — Потише давай, подходим уже.
Вот и знакомый изгиб тропинки. Еще метров тридцать-сорок, и будет знакомое место. В разговоре друзья так и называли полянку, на которой они оставили Рябого: «то самое место». Памятуя о том, что в лесу тихо ходить очень трудно, мальчишки снизили свою скорость до черепашьей.
— Надо не сразу ногу ставить, — шепнул Гришка другу, — а постепенно, с пятки на носок, как будто перекатом. Тогда ветки хрустеть не будут.
— Откуда знаешь? — наклонился к другу Олег.
— В книжке прочитал, — прошипел Гришка.
Несмотря на то, что совет в книжке, вероятно, был дан дельный, научиться ходить перекатом оказалось не так-то просто. Гришка и Олег, старательно переступая с пятки на носок, наделали еще больше шума, чем если бы просто брели по лесу, не разбирая дороги. Убедившись, что такой вид передвижения требует тренировки, они плюнули на условности и просто стали глядеть под ноги, чтобы не переломить ненароком сухой сук или не раздавить трескучую шишку. Вскоре они оказались совсем близко к зарослям орешника. Присев, Гришка и Олег некоторое время наблюдали в просветы между тонкими стеблями деревьев за обстановкой в лесу. Но она была вполне мирной. Беззлобно зудели где-то повыше комары, ветер изредка веселым щенком пробегал по лесу, теребил листья. Солнечные зайчики резвились, перепрыгивали с места на место, и ничего страшного и грозного лес сейчас собой не представлял.
— По-моему, никого не слышно, — вопросительно глянул Гришка на Олега.
Тот согласно кивнул, но лезть вперед благоразумно не стал. Вскоре, однако, терпение ребятам изменило, и они, поднявшись в полный рост, потихоньку стали пробираться вперед. Удавалось это им довольно неплохо, поскольку сорока, которая сидела на одной из веток сосны и уже довольно долго наблюдала за странными перемещениями людей, не взвилась с испуга в небо, а спокойно, будто домохозяйка, помешивающая на кухне свое варево, смотрела какой-то свой сорочий сериал. Олег и Гришка продрались сквозь орешник, недоуменно переглянулись, повернули обратно. Никаких следов присутствия Рябого. Прочесав лесок еще раз, мальчишки убедились, что их новый знакомый исчез.
— Ушел, наверное, — предположил Гришка. — И как только сил хватило! Видел, какой он бледный был?
— Да, сильный мужик, — согласился Олег. — Я бы в таком состоянии из лесу даже не уполз. На носилках бы унесли.
— Слушай, а где мы его вчера оставили? — оглянулся Гришка.
Да, найти «то самое место» теперь, когда они двигались не от тропинки, оказалось делом затруднительным. Каждый куст был и похож, и не похож на предыдущий. Стоило отойти в сторону, как место чудесным образом изменялось. Можно было пройти три-четыре шага вперед, а потом не найти того пенька, который оставил за спиной.
— Ладно, — решил Гришка, — давай рискнем на тропинку выйти. От нее-то мы точно попадем куда надо.
Ребята, не таясь, выбрались на тропинку. Тут выяснилось, что они оказались гораздо ближе к болоту, чем предполагали. Пришлось вернуться назад.
— Так, это здесь, — узнал окрестности Гришка, — вначале он лежал с той стороны тропинки.
Ребята нырнули в кусты и обыскали местность.
— Смотри-ка, что это! — Олег выхватил из травы белый прямоугольничек.
— Ну-ка, ну-ка, — тут же заинтересовался Гришка, — дай мне!
— Чего это тебе? — отпихнул его руку Олег. — Я нашел. Дай я посмотрю.
— Ладно, чего мы, как маленькие, ссоримся, — насупился Гришка. — Смотри один, если хочешь.
— Да на, на, — отдал ему находку Олег. — Ничего особенного, старый проездной на метро.
— Может, ничего особенного, а может, и чего особенного, — пробурчал Гришка.
Он как следует рассмотрел бумагу. Да, действительно, это был бумажный проездной на метро с нанесенной на него магнитной полосой. Самый обычный московский проездной, какие в столице пассажиры выбрасывают или оставляют на турникетах тоннами. Но то в городе, а не в лесу. Тут проездной на метро — более чем странная находка.
— На пять поездок, — тут же определил Гришка, — четыре использованы. Ах, вот почему он его в метро не выбросил.
— Ты имеешь в виду Рябого? — уточнил Олег.
— Ну конечно, кого же еще? Думаешь, тут люди целыми толпами шляются? А может, Илюха потерял? — Но тут же спохватился: — Тьфу ты, откуда у него проездной на метро? Зачем он ему нужен?
— А ты с собой не привозил?
— Не-е, — открестился Гришка. — Да точно, это не твой и не мой. Смотри, видишь, тут первый проход когда был? — Гришка показал Олегу то место на проездном, где автомат пробивал время и число поездки. Мы в этот день в деревне куковали. Нас дедуля косой вовсю махать учил.
— Ага, значит, тогда Рябой был еще в Москве. Потом совершил еще четыре поездки и не стал проездной выбрасывать. Ну, видимо, на тот случай, если будет в Москву возвращаться. Да тут его и посеял. Может, эта штука его, а может, и нет, — повертел бумажку в руках Гришка. — Возьмем на всякий случай.
Он сунул проездной в карман. Друзья пересекли тропинку и внимательно исследовали то место, где оставили Рябого в последний раз. Увы, ничего интересного, кроме пропитанной кровью ваты, бинтов и остатков их полиэтиленового пакета, они не нашли. Так практически ни с чем ребята вернулись домой.
Не успели они включить телевизор, поржать над тупоголовыми Бивисом и Бат-хедом, как с улицы послышался рык мотора, и Гришка, подскочив к окну, увидел старый отцовский «жигуленок» кузнечикового цвета.
— Ура! — завопил он. — Родаки за нами приехали! Все, Олег, сегодня вечером мы с тобой в «Халф-лайф» резаться будем!
— Ух ты, здорово! — не скрывал счастливой ухмылки друг. — Как же я по компьютеру соскучился. Да и по своим тоже, — добавил он, чтобы Гришка не стал подозревать его в черствости.
— Ну что же, рюкзак у нас собран, сейчас и поедем.
Но прямо «сейчас» покинуть деревню не удалось. Гришкин отец завел с бабушкой и дедушкой длинный разговор о семейных делах. Потом, как это водится среди взрослых, беседа перешла на политику, и, как ни ерзал Гришка, как ни смотрел Олег выразительно на часы, из деревни удалось выбраться только под вечер.
Гришка и Олег простились с хлебосольными Трофимовыми-старшими, выкликнули из соседнего дома Илью, пообещав написать, если будут какие-то известия и, прихватив с собой бутылку с медальоном, уселись в машину.
— А это что у вас? — полюбопытствовала Гришкина мама.
— Да так, нашли в лесу.
— А что? — не отставала мама.
«Вот ведь женщины какие въедливые! — пронеслось у Гришки в голове. — Отец даже не заметил. А мама — так сразу вцепилась».
— Ну, это штука такая, — решил он не углубляться в те дебри, выбраться из которых и сам пока был не в состоянии.
Дед Трофимов сидел на самолично когда-то сколоченной лавке и вязал веники. Нет, не те, которыми можно подметать полы, те хозяйка дома могла купить на рынке. Те веники, которыми нужно париться, дед Трофимов не доверял делать никому, изготовлял сам. Он любовно собирал в пучок веточки березы, прокладывал между ними пару-другую сухих плетей мяты или зверобоя, увязывал все тесемкой и, определив пышный веник концом на колоду, отрубал ненужные концы прутиков топором.
Восемь веников, подвешенных за хвостики на протянутой поперек двора веревке, сушились на воздухе и солнце. Вениковязальщик приступил к производству девятой «икебаны», когда рядом с домом послышался шум мотора, и забрехала собака. Дед Трофимов слегка удивился, воткнул топор в колоду и вышел к забору посмотреть — не внук ли часом вернулся в деревню. Однако машина, которая подъехала на лужок перед его домом, самому хозяину лужка не была знакома. Он пожал плечами и вернулся к своему занятию. Может, к соседям кто?
Но приехавшие искали именно его, поскольку не замедлили появиться у калитки и, не найдя ни звонка, ни принятого в Европе молотка, принялись стучать кулаками. Дед Трофимов в сердцах плюнул, поскольку вязание веников считал занятием высокоинтеллектуальным, требующим в первую очередь спокойствия, и выглянул из-за угла дома. Однако непрошеные гости не собирались испрашивать разрешения на вход, поскольку оказались с дедом совсем рядом. Напрасно они это сделали, потому что, веди они себя повежливее, у них оставался малюсенький шанс, чтобы выяснить то, что они хотели. Но теперь, хотя дед и не показывал вида и весьма спокойно уселся на лавку, относился он к ним уже враждебно.
