Все долго молчали. Макар попытался представить человека, который написал это письмо. Наверное, у него совсем не было времени и опасность была совсем рядом. Скорее всего этот мужественный человек знал, что живет последние часы, а может, и минуты…
– А «хруст», что такое «хруст»? – спросил Ладошка.
– Слово наполовину стерлось, – сказал папа. – Скорее всего что-то хрустальное… Или хрустящее?
– Страшная история… – прошептала мама. – И страшнее всего то, что таких историй много, бесконечно много. Почему ты говоришь о совпадении?
– А фамилия, Саша? – Папа удивленно взглянул на маму. – Ты забыла, что Веру Сергеевну я разыскал только благодаря ее фамилии? И наша усадьба принадлежала Гагариным! Может быть, у этой семьи она была не единственной, и скорее всего это так, но… Дворец, руины которого находятся за лугом на холме, разрушен во время революции, он принадлежал князьям Гагариным, Вера Сергеевна тоже Гагарина – разве мало совпадений?
– А вы главное совпадение не заметили! – воскликнул Ладошка. – Они на нас похожи. Мама, папа, два брата и сестра. Вера Сергеевна старшая, как и Соня. Только вот имена у нас, конечно, разные. Наверное, такого имени, как Макар, тогда еще не было.
Все невесело улыбнулись.
– Было такое имя. Но не в этом дело, – сказал папа. – А ведь действительно, я только сейчас, после Ладошкиных слов, понял, почему меня так взволновала эта история. Я как будто перенес ее на нас. Точно такая семья…
– Надо обязательно найти этот источник! – воскликнул Макар. – Не может быть, чтобы от него не осталось никаких следов!
Папа вздохнул:
– Во-первых, мама права: у нас нет никаких доказательств, что наша усадьба принадлежала Вере Сергеевне. Род Гагариных в те времена, наверное, состоял не из одной только семьи. А во-вторых, неизвестно, как первоначально выглядел этот источник. Необязательно ведь он существовал в виде фонтана, правда? Может, это было что-то вроде обыкновенного ключа, бьющего из-под земли. Он исчез, зарос травой, место покрылось дерном… Как искать?
При этих словах Макар машинально сунул руку в карман и дотронулся до рогульки. Казалось, она, как живая, тоже слушала всю эту удивительную историю.
Глава XI
Еще одно подтверждение
Сколько в жизни тайн, столько и разгадок. Тайны, конечно, прячутся и убегают, чтобы не исчезнуть и не растаять, но разгадки все равно рано или поздно настигают их. Не зря ведь говорят: нет ничего тайного, что не стало бы явным.
А еще разгадкам в их победе над тайнами помогают удача, везение и счастливое совпадение. Случай, одним словом.
Правда, Макар уже запутался: что в этой истории является случайным, а что закономерным. Их прогулка, когда они увидели монограмму, по которой папа расшифровал фамилию владельца усадьбы, папина поездка в Москву, его встреча с бывшим одноклассником, который помог найти адрес Веры Сергеевны, и, наконец, письмо… Какое из этих событий, какая подробность могли быть названы случайностью? Все они укладывались в общую картину, и даже без самого незначительного эпизода картина не была бы полной. Да ее просто не было бы!
Макар думал о том, что в прошлом случайностей не бывает. А в будущем или хотя бы в настоящем? Что делать именно в эту минуту, чтобы потом не жалеть?..
Эти мучительные вопросы, которые он задавал себе, конечно же, имели отношение только к поискам. Поискам источника. Все остальное для Макара перестало существовать.
Он был абсолютно уверен в том, что письмо, которое читал папа, написано почти сто лет назад в этой усадьбе. И конечно, написано про нее – про разрушенный дом, вырубленный парк, источник, который, как написано в письме, должен был вернуться в землю…
И почему всегда так получается: как только человек становится в чем-то уверен, окружающие начинают в этом сомневаться?
– И почему ты всегда хочешь какого-то результата? – говорила мама. – Зримого, осязаемого результата, который можно потрогать, подержать в руках. Почему надо обязательно что-то найти? Разве недостаточно знать эту историю, думать о ней? Нет, тебе необходимо с утра до вечера ползать по кустам и оврагам!
«Может, еще и ночи понадобятся», – хотелось добавить Макару, но он сдерживался, чтобы не рассердить маму окончательно.
Маму, как ни странно, поддерживал и папа.
– По-моему, – говорил он, – лучше выкопать где-нибудь поблизости колодец. В память о владельцах усадьбы. Правда, я не знаю, как это делается…
– Какой колодец? – возмущался Макар. – Разве можно сравнить колодец с источником? Колодец надо копать-копать, копать-копать, как будто заставлять землю выдать воду именно в этом месте! А источник – это как подарок: захотела вода и открылась…
– Что-то не открывается. – Папа разводил руками.
– Ты же сам читал письмо, – вздыхал Макар. – Этот человек, то есть князь Гагарин, еще и инженером был! Значит, сумел так закрыть свой источник, что вода не пробивается на поверхность. Это место найти надо.
Папа пожимал плечами. Мол, разве он против? Конечно, неплохо бы найти…
А Соня попыталась нарисовать усадьбу такой, какой она когда-то была. Долго делала наброски и даже изображала какой-то немыслимой красоты фонтан – источник. Но потом бросила карандаш и всхлипнула:
– Что я делаю? Идиотизм какой-то… Такое ведь нельзя придумать.
Макар был с ней абсолютно согласен. Чем рисовать всякие красивости в виде розовых мраморных раковин и бьющих из них струй воды, лучше найти настоящий источник. Земля, трава, вода – что может быть красивее?
Но самое странное: сомнения по поводу источника высказывал и Григорий Григорьевич Клюев. Во время одной из прогулок он подробно расспросил папу про Гагариных, про усадьбу, а Макару сказал:
– Ты, Макар, парень умный и талантливый. Так что и не трать напрасно свои силы и нервы. Зачем тебе этот источник? Лучше клады ищи. Вот в этом есть романтика! А что вода? Ее и так достаточно.
Макар даже обиделся.
– Да вы что, Григорий Григорьевич? – сказал он. – Разве вы не понимаете, что это необычная вода? Мало того что она, наверное, самая чистая на свете, но она еще… Как память об этих людях. Об этом человеке, князе Гагарине. Я просто должен найти источник!
– Ничего ты никому не должен, – попытался его успокоить художник; наверное, Макар выглядел слишком взволнованным. – Ты должен отдыхать на природе, гулять, как гуляют все нормальные дети. Каникулы же!
Макар ничего не понимал. Ладно, родители не хотят, чтобы он ползал по оврагам и кустам. Но Григорий Григорьевич? Почему он отговаривает от поисков? Неужели не понимает, что эти уговоры заниматься детскими делами – гулять и отдыхать на природе – только раззадорят Макара, и он наперекор, в доказательство того, что совсем не маленький, станет искать с еще большим старанием?
Так оно и было. Пока папа с Григорием Григорьевичем расхаживали, беседуя, по заросшим тропинкам бывшей усадьбы, Макар шмыгал в сторону, кружил по траве, продирался сквозь кусты и овраги. И всегда держал в руках рогульку, даже уговаривал ее, как живую: «Ну слушай, слушай, прислушивайся хорошенько». Безрезультатно…
– Неугомонный у вас сын, Петр Петрович! – услышал Макар, догоняя на тропинке папу с художником. – Хотя бы вы своим отцовским авторитетом повлияли на него. Ведь глупости все это… Заблуждение. Еще влезет в какую-нибудь яму да ногу сломает, тьфу-тьфу-тьфу… Нельзя же к этой палочке так серьезно относиться! Разве она может найти это яйцо?
– Яйцо? – удивился папа, останавливаясь. – Почему вы сказали – яйцо?
Художник закашлялся.
– По-моему… – с трудом выговаривая слова, выдавил он, – по-моему, это вы раньше сказали. Или, может быть, мне показалось?
– Скорее всего, – кивнул папа. – Так называемое ассоциативное мышление. Я говорил, помнится, о том неполном слове в письме – «хруст…» – и, наверное, предположил, что полностью оно обозначает «хрустальное». Или что-то вроде этого. Вот вы по ассоциации и придумали яйцо. Хрустальное яйцо – красиво звучит!
– Да, вы правы, – засмеялся художник. – Чего только не взбредет в голову, когда эта история полна тайн! Но надо быть реалистами. Ведь мы даже не знаем, принадлежала ли эта усадьба Гагариным. Буква Г в гербе может означать любую другую фамилию.
– Нет, все-таки не другую, – задумчиво ответил папа. – Один мой приятель занимается геральдикой – он уверен, что этот герб принадлежит именно Гагариным.
– Да? – переспросил художник. – Ну что ж, ну что ж… Все равно, знаете ли, это почти ничего не меняет. Гагариных было много.
«Опять они переливают из пустого в порожнее! – с досадой подумал Макар. – Сами как маленькие дети. Ничего не делают, только ходят и болтают. И почему Григорий Григорьевич не верит ничему? Наверное, сомневаться – любимое занятие взрослых!»
– А, вот и ты! – Папа оглянулся на Макара. – Как успехи? Вот Григорий Григорьевич говорит, что твои занятия рогулькой – детские забавы. Кстати, я тоже так считаю. Ты бы, Макар, лучше занялся чем-нибудь серьезным. Почитал, наконец… А то целыми днями не выпускаешь из рук эту палочку.
