Гораздо больше Аксакала сейчас занимал звонок отца.
Родители часто писали ему в интернат, а звонили всего-то раз пять за год, потому что было плохо слышно и к тому же междугородные звонки дорогие. А чтобы дозвониться Аксакалу в лагерь, пришлось потратить кучу денег! Сначала позвонить в интернат и ждать, когда там найдут лагерный телефон. Потом снова ждать, пока здесь, в лагере, искали Аксакала… Он уже не радовался этому неожиданному звонку. Савостикова сказала, что звонил папа, значит, с ним все в порядке. А вдруг с мамой что-то случилось?!
Аксакал начал всерьез беспокоиться. А Митек опять как назло еле плелся.
— Догоняй, — бросил ему Аксакал и побежал.
Для простого школьника начальник лагеря — все равно что слон. Все знают, что он есть, многие даже видели. Но личная жизнь слона и начальника лагеря остается тайной. Мало кто с ними знаком или хотя бы подходил близко.
Аксакал не знал, как зовут начальника. Он и видел-то его всего два раза. В первый раз начальник говорил речь про счастливое детство, во второй зашел в спальню и сказал: «Койка должна иметь форму кирпича». Солдат в казармах учат заправлять кровати, отбивая на одеялах ровные складки, чтобы края были не закругленными, а кирпичиком. Поэтому Аксакал догадался, что начальник раньше был военным и, стало быть, любит дисциплину.
Военных Аксакал повидал и уже знал, как себя вести, чтобы не влетело.
Начальника он застал в огороде у коттеджа. Согнувшись и вывесив круглое пузо, тот пропалывал грядки. Аксакал подошел и отрапортовал:
— Товарищ начальник! Школьник Тепляков по вашему приказанию прибыл!
— Прибывают поезда, а военные являются, — потирая поясницу, заметил начальник.
— По вашему приказанию явился! — заново отрапортовал Аксакал, хотя знал этот способ придраться.
Если бы он сказал не «прибыл», а «явился», то начальник все равно поправил бы: «является черт во сне, а военные прибывают».
— То-то, — подобрел начальник. — И откуда же ты явился, рядовой Тепляков?
— С задания! — бравым голосом доложил Аксакал. — Кирилл Мефодьевич посылал нас на станцию…
— Знаю, — перебил начальник. — На станцию можно за час доползти по-пластунски, а вас не было весь день! И, кстати, где этот второй юный гастроэнтеролог?
— Вон он, — кивнул Аксакал, — подойти стесняется.
Митек стоял у забора. Чем-чем, а стеснительностью напарник не отличался, но сейчас вид у него был пришибленный. Глаза вниз, губы подрагивают, как будто он что-то шепчет про себя.
— Так где вы были? — спросил начальник.
— В лесу, — сказал Аксакал, не сильно соврав. — Понимаете, я вообще-то живу в Таджикистане, у нас нет здешних лесов.
— В Таджикистане? Отец — пограничник?
— Да, Московский погранотряд, двенадцатая застава.
— Двенадцатая? А в девяносто четвертом…
В девяносто четвертом году двенадцатую расстреляли афганские моджахеды, чтобы провести караваны с наркотиками. На заставе были тяжелые потери.
— Нет, — помотал головой Аксакал, — мой папа туда позже перевелся. Вы с ним разговаривали? Что он сказал?
— Пойдем-ка кваску попьем, — пригласил начальник.
— У Аксакала замерло сердце.
— Вы с ним разговаривали? — повторил он.
— Видишь ли, какая петрушка, — как назло тянул начальник и наконец выдал: — Тут ошибка вышла. Объявляют по радио: «Тепляков, к начальнику, тебе папа звонит». Я думал, что «к начальнику» — значит, в клуб. У меня там один телефон на двоих с бухгалтером. А бухгалтер в клубе думал, что твой папа звонит сюда, ко мне в коттедж. Потом оказалось, что никто никуда не звонил. Недоразумение.
— Вы правду говорите? — насторожился Аксакал.
— Правду, правду. Беспокоишься за своих?
— Еще бы!
— Так сходи к радисту, может, он чего знает. Не из головы же он выдумал это объявление… Ты в лесу-то не боишься заблудиться? — вдруг спросил начальник.
— Боюсь, — признался Аксакал. — Но мы с Митькой ходим, он хорошо в лесу разбирается.
Он кивнул в сторону калитки, где только что стоял Блинков-младший, и увидел его спину. Напарник понял, что выволочки не будет, и уходил, не дождавшись Аксакала.
— Тогда ходите в лес, — совсем смягчился начальник. — Скажешь Пете, что я разрешил. Квас-то будешь?
— Спасибо, нет. Что ваш квас? В жару лучше чай, — отказался Аксакал и пошел к радисту.
Далеко впереди мелькнула черная футболка Блинкова-младшего. Он свернул на боковую аллею и пропал за елками. Судя по всему, Митек услышал разговор Аксакала с начальником и тоже решил зайти к радисту. Но почему тогда не подождал?!
Дойдя до поворота, Аксакал опять увидел только спину напарника. Так и есть! Митек вошел в клуб, прозванный в лагере «Три ноги». Когда-то его построили с четырьмя колоннами, которые ничего не поддерживали, а стояли для красоты. Теперь одна отвалилась, и клуб стал немного похож на трехногую собаку. В левом крыле был зрительный зал, в правом — библиотека и служебные комнаты, в том числе радиоузел.
Если начальник школьнику — слон, то лагерный радист Валера — друг, товарищ и брат. Радист он только по названию, а так дает объявления по громкоговорителю да крутит музыку. Рации у него нет. Зато у Валеры полно записей, которые нравятся людям до шестнадцати и не нравятся взрослым. К нему ходят с кассетами: «Валер, запиши…», и радист никому не отказывает. У него всегда дверь нараспашку.
Аксакал с разбегу толкнулся в дверь, которая всегда нараспашку, и чуть не врезался в нее лбом. Дверь оказалась заперта! Мало того, всегда приветливый радист орал на кого-то басом:
— Ты что вытворяешь?! Вчера, вчера ты получил сообщение! Мне его не повторили, потому что надеялись на тебя! А ты опять поплелся искать свою дачу! Лишний денек хотел прихватить?!
— Тише, — ответил Блинков-младший, — сейчас Аксакал придет.
— Да мне хоть аксакал, хоть арык, хоть кишлак! Я вас вывожу из операции!
— У тебя права такого нет, — ровным голосом сказал Митек. Аксакал представил себе, как он стоит перед Валерой, красный, с прыгающими губами.
Все стало ясно: Валера, беззаботный лагерный радист, и есть замаскированный контрразведчик!
Аксакал постучался. Не мог же он оставить напарника одного. В комнате радиста замолчали. Пауза тянулась долго, и Аксакал сам не заметил, как стал пятиться. А вдруг Валера и слушать его не захочет? Наконец кто-то шагнул к двери, и Митькин голос спросил:
— Аксакал, ты?
— Я.
Заскрежетал ключ в замке, распахнулась дверь…
…И Аксакал увидел ту картину, которую и ожидал: напарник с пылающими ушами и напротив него — сжимающий здоровенные кулачищи Валера. Он тоже был красный от шеи до макушки, только старые шрамы на его бритой голове остались белыми. Аксакал сто раз видел и эти шрамы, и тяжелые кулаки, но даже не догадывался, что Валера — контрразведчик. Несерьезным человеком казался лагерный радист. Но сейчас он выглядел очень серьезно.
— Где вы были вчера около часа дня? — Сощурившись, Валера смотрел на Аксакала: лицо рубленое, челюсть угловатая — вылитый бронетранспортер с приоткрытыми глазами-люками.
Блинков-младший отвернулся к стене. Аксакал понял, что контрразведчик уже задавал ему этот вопрос, а теперь проверяет Митьку.
— Дачу искали, — ответил Аксакал. — Вам сказать место? От Старицы налево, километрах в семи.
— Нет, место мне не нужно, — отмахнулся Валера. — Вы были вдвоем?
— Да.
— Что передали Митьке на пейджер?
— Ничего. — И, стараясь помочь напарнику, Аксакал торопливо заговорил: — Я все знаю, все коды. «Не простудись» — значит, Султан достал письмо из ящика. «Мама заболела» — опасность. «С днем рожденья» — Султана взяли. Но нам все время только анекдоты передавали.
— Какие анекдоты?! — удивился Валера.
— Чаще всего про «нового русского». Фирма, которая по пейджерам, каждый день их передает. И еще погоду, курс доллара…
— Какие анекдоты, — со стоном повторил Валера, — КОГДА МАМА ЕЩЕ ВЧЕРА ЗАБОЛЕЛА?!
Митек вытащил свой пейджер из пластмассовой держалки на поясе и вертел в руках.
— Может, сломался?
И тут пейджер запищал. Митек нажал на кнопку и уставился в окошечко, как будто увидел там привидение.
— «ЧТО, СЪЕЛ?» — прочитал у него через плечо Аксакал.
Подписи не было, но ее и не требовалось. Только один человек в лагере мог так подгадить напарникам.
— Поля! — сказали они в один голос.
— При чем тут Поля? — не понимал контрразведчик. — Этот номер знают три офицера и больше никто! Пейджер новехонький. Я его сам покупал.
Митек рассматривал пейджер.
— А этот неновый, вот царапина. Я думал, что сам поцарапал и не заметил… Аксакал, а ты помнишь, какой анекдот Поля рассказывал вчера вечером?
— Как «новый русский» заправил «мерс» дизельным топливом, потому что думал, что «ДТ» — это «девяносто третий» бензин.
