— Давай искать Пашу Блина. Это наш последний шанс.
— Интересно, где ты его собрался искать?
— На свалке. Тут написано: «…если не хочешь неприятностей, на свалке меня не ищи». Значит, он обитает на свалке, ясный пень. Эту записку мы нашли в камере хранения Ярославского вокзала, а дом Кристины находится в Сергиевом Посаде, значит, свалку, скорее всего, нужно искать между этими двумя пунктами.
— Вадик, ты не обижайся, но я не смогу с тобой поехать.
— Почему?
— Отец ругается из-за того, что я целый день пропадаю неизвестно где. Давай я останусь дома и буду сидеть у телефона: вдруг Пузырь сам позвонит, — предложила Дина. — Вдруг он найдется, позвонит, а нас дома не будет.
— Ладно, оставайся, — согласился Вадик. — А то еще пропадем с тобой, как Пузырь, и никто не узнает, в каком направлении нас искать. Запомни, сейчас я поеду на свалку, которая, скорее всего, находится недалеко от Ярославского шоссе. Я надеюсь вернуться часа через два или через три. Если к этому времени я тебе не позвоню, можеп!ь связаться с моими родителями и рассказать все, что знаешь, о наших сегодняшних приключениях. Поняла?
Вадик на удивление быстро нашел свалку. Доехав на автобусе до Ярославского шоссе, он поймал попутку и спросил у водителя:
— Вы можете отвезти меня на свалку? Где-то здесь, рядом с шоссе, находится свалка, вы знаете?
— Пятьсот рублей, — без лишних слов назвал водитель цену.
— Согласен.
— Садись. — Водитель кивнул на заднее сиденье и, когда Вадик сел в машину, нажал на газ.
Минут через двадцать они остановились на площади рядом с бензоколонкой, рестораном и бильярдным залом. Вадик вышел из машины, пересек площадь, сошел с обочины и оказался на краю огромного поля, заваленного горами дымящегося мусора, над которыми летали тысячи ворон. «Динка правильно сделала, что не поехала на эту помойку», — подумал Вадик и прикрыл нос и рот ладонью — воздух здесь был такой тяжелый и смрадный, что без привычки трудно было дышать.
Первым человеком, которого Ситников встретил на свалке, был мужчина неопределенного возраста в старой фетровой шляпе; из-под шляпы на Вадика смотрело совершенно не запоминающееся лицо, ни молодое, ни старое, ни худое, ни полное, а какое-то припухшее и сероватое, обрамленное трехдневной седой щетиной. Глаза у него были мутно-карие, а когда он открыл рот, показались кривые желтые зубы. Мужчина сидел перед керосиновым примусом, прислонившись к автобусу без колес, у которого вместо стекол были фанерные и картонные щиты.
Ситникова удивило, что мужчина одет был вполне опрятно; он сидел на старой раскладушке, застеленной полосатым матрасом, кипятил воду в мятой консервной банке и выжидательно смотрел на Вадика своими блеклыми глазами. Фанерная дверь автобуса постоянно хлопала от ветра, точно заводная. Вадик смотрел на мужчину и не знал, как начать разговор. Но вскоре мужчина сам прервал молчание, пригласив Вадика к своему столу, который состоял из картонной коробки и нескольких деревянных ящиков.
— Садись. Угощайся. — Вода в жестянке
Вадик вышел из машины, пересек площадь, а с обочины и оказался на краю огромного поля, заваленного горами дымящегося мусора, над которыми летали тысячи ворон.
Вода закипела, мужчина достал из-под стола пакет с белым порошком, насыпал этого порошка в горячую воду и размешал обломком алюминиевой ложки. — Пей, не бойся, это сухое молоко.
Вадик дома и цельного-то молока не пил, а от сухого, растворенного неизвестно в какой воде, неизвестно кем и неизвестно где, отказался решительно и бесповоротно.
— А ты, видать, не здешний, раз отказываешься от угощения, — рассудил мужчина; он осторожно, чтобы не обжечься, маленькими глотками выпил молоко и, поставив консервную банку на стол, обратился к Вадику: — Я сразу сообразил, что ты не случайно сюда приехал. Или по делу, или на экскурсию. Я тут давно живу, много могу показать. Бесплатно я, само собой, работать не буду, а вот если ты мне маленько деньжонок отстегнешь, устрою тебе экскурсию по первому разряду.
— Какая может быть экскурсия на свалке? — удивился Вадик.
— Эх, парень, молодой ты еще, жизни не видел, — вздохнул мужчина и встал. — на этой свалке некоторые хитрецы состояние сколотили. Это ж не свалка, это Клондайк! Эльдорадо!
— В каком смысле?
— В прямом. Тут золото под ногами валяется. Ого-го! Чего тут только не находят! И радиодетали, из которых потом выплавляют серебро, и золото, и цветные металлы, и антиквариат разный. Да мало ли чего еще. Отходы из ресторанов и магазинов сюда сваливают, а местные деревенские жители свиней ими откармливают. А еще, бывает, грузовик с контрафактными лазерными дисками пригонят, свалят в одну кучу и давай эти диски бульдозером корежить. Я, как тебя увидел, сразу подумал, что ты за этим сюда приехал, за дисками.
— Нет, это меня сейчас не интересует. Я ищу человека. Паша Блин, слышали про такого? — спросил Вадик.
— Не слышал, но могу расспросить у своих знакомых. Меня тут каждая собака знает, ну и я соответственно с каждой собакой знаком. Я готов вместе с тобой прочесать всю свалку, но не бесплатно, а за хорошее вознаграждение, — предупредил мужчина.
— Сколько это будет стоить?
Мужчина затруднился с ответом, вероятно, он не часто водил экскурсантов по свалке, поэтому не знал, какую сумму назвать, чтобы не продешевить и в то же время не отпугнуть Вадика непомерной ценой за «входной билет».
— Ну так сколько же? — снова спросил Вадик.
— Это как посмотреть, — уклончиво сказал мужчина и пустился в долгие и путаные рассуждения о своем положении: — Мне ты можешь довериться. В известных кругах я пользуюсь репутацией самого, пожалуй, надежного, так сказать, экскурсовода. Я не считаю возможным уточнять, что это за круги, в силу обстоятельств экономического характера, а проще говоря, конкуренции, ведь тем, кто добывает здесь радиодетали, антиквариат, не нравится, когда на свалку приводят экскурсантов, то есть конкурентов, и рассказывают им, и показывают, где и что можно отыскать, откопать, отковырять и так далее.
— Сколько? — повторил свой вопрос Вадик.
— Двадцать рублей! — выпалил мужчина и, искоса посмотрев на Вадика, назвал другую цену: — Ладно, согласен на десять! Больше не уступлю ни рубля, ни копейки.
У Вадика были при себе только крупные купюры, и он, не доставая из кармана всей пачки, отделил одну пятисотку и отдал ее мужчине.
— Это вам, — сказал Ситников. — Если найдем Блина, получите еще столько же.
Минут сорок они бродили по свалке, подходили к каким-то людям, роющимся в кучах мусора, к рабочим в оранжевых комбинезонах, к грузчикам, к шоферам, которые постоянно подъезжали на мусоровозах, вываливали очередную порцию мусора и уезжали за следующей. То и дело из-за кучи мусора, как танк, выезжал грязный бульдозер, врезался ковшом в эту кучу и выравнивал ее. Вадик узнал, что на свалке постоянно идет торговля и обмен, меняют все на все: просроченные консервы на тухлую колбасу, лазерные диски на радиодетали, старую одежду на поломанные антикварные безделушки.
«Экскурсовод» подходил к этим людям и расспрашивал их о Паше Блине, а Вадик тем временем стоял в сторонке, чтобы не путаться под ногами.
— Полный, как говорится, облом, — сказал мужчина, когда все его знакомые были опрошены. — Кто-то о нем что-то слышал, но где его искать, — он развел руками, — никто не знает. Посоветовали зайти в бильярдную, говорят, раньше он там ошивался. Только мне туда нельзя, у них там на входе мордоворот дежурит, «фейсконтроль», так сказать, следит, чтобы после одиннадцати вечера посетители были приличные и совершеннолетние. А у меня сегодня вид, так сказать, непрезентабельный, то есть я сегодня в рабочей одежде, без смокинга, без галстука-бабочки, без парфюма и так далее.
— Ладно, и на том спасибо, — поблагодарил Вадик своего «экскурсовода» и направился через площадь в бильярдную. Было еще не очень поздно, поэтому Вадик без проблем прошел «фейсконтроль» и спустился в зал.
В просторном помещении бильярдной стоял тихий ровный гул работающих кондиционеров, звучали негромкие голоса игроков, щелкали шары, изредка раздавался треск разбитой бильярдной пирамиды. В зале царила полутьма, только барная стойка освещалась разноцветными фонариками и над игровыми столами горели сильные лампы, выхватывая из полумрака зеленое сукно и руки игроков.
Невысокий остролицый подросток с прямыми прилизанными волосами тускло-соломенного цвета стоял возле одного из столов и неторопливо натирал мелом кончик кия.
— Покатаем шары? — спросил он, увидев вошедшего в зал Вадика.
— Некогда. Я Пашу Блина ищу. Не подскажешь, где его найти?
— А зачем он тебе? — спросил подросток.
— Разговор есть.
— А ты мне скажи, я ему передам. Ситников с ног до головы осмотрел маленького ушастого подростка и обратил внимание на его дорогую рубашку в стиле семидесятых годов с пуговицами из чего-то золотистого и ковбойской вышивкой на груди.
