– Ну и что мы дальше делать будем? – хмуро произнес Саня. – Я так жалею, что мы не все рассказали Ивану Антоновичу! Может, хоть этого бы спасли. – Саня кивнул на окно «комода».
– Кто ж знал, что так получится! Тут на каждом шагу – сюрпризы. – Пашка даже дрожал от злости. – Ну погоди, Канареечка, будем тебя завтра раскалывать!
– А как? – пожал плечами Саня.
– Как, как… Думать будем! Утро вечера мудренее. Так что давай спать, – сказал Пашка. – Что-то устал я от вашего города. Только называется, что на транспорте ездили. После метро ноги отваливаются.
Через десять минут они улеглись.
– Что так рано? – заглянула в комнату мама. – Ну, спокойной ночи. Странно, всегда напоминаешь, что спать пора, а сегодня…
– Устали, – тихо ответил Саня.
Он лежал и думал, что устали у них не ноги, а мозги. Голова просто раскалывалась от всяких мыслей. И хоть бы одна ясная! И вообще, попробуй усни, когда совсем недалеко сидит в кресле труп, который ты только что разглядывал, как в телевизоре. Ничего себе передача «Спокойной ночи, малыши!».
Глава XIV
ПРОЙДЕМТЕ, ГРАЖДАНИН
Утром Пашка совсем не выглядел умудренным, несмотря на свою любимую пословицу. Скорее просто заспанным.
Он привстал на кровати, посмотрел на Саню и сказал:
– А, это опять ты. Доброе утро.
Сане было не до глупых шуток. Он совсем не выспался из-за беспокойных мыслей. А Пашка еще умудрился храпеть! Саня и чмокал губами – он где-то слышал, что от этого прекращают храпеть, и переворачивал друга на бок. Но тот и на боку издавал такое сопение, что Саня поневоле к нему прислушивался, и сон совсем улетучивался.
– Тебе, Пашка, надо носки в рот класть на ночь.
– А что, я громко дышал? – невозмутимо спросил Пашка.
– Сопел и хрюкал ты, а не дышал!
– Значит, думал во сне. Голова мыслила, потому и потеряла контроль за дыханием.
– И что же она намыслила? – хмыкнул Саня.
– Его надо ошарашить. Испугать, понимаешь? Внезапно.
Саня удивился:
– Подкрадешься и ка-ак гаркнешь на ухо! Так, что ли?
– Ты не понял. Надо выложить перед ним какое-нибудь доказательство – шмяк! Он и побледнеет. А мы сразу вопросики, вопросики… И даем понять: если он сам не явится с повинной, то хуже будет.
– Опасно… – промолвил в задумчивости Саня. – А вдруг у него оружие с собой? Он же ненормальный, этот Канарейка.
– А мы местечко выберем людное. Не будет же он при народе… – Пашка, похоже, сам засомневался в своей затее.
– А какое доказательство? Ну, в смысле, что ты ему – шмяк?
– Вот сейчас мы и сползаем на чердак. Не может быть, чтоб туда не было доступа. Я ему его же трофей и притащу.
Саня только махнул рукой. Что-то он не сильно разделял Пашкин оптимизм. Ничего не испугается этот Мифа-Канарейка! Вон как сумел в вагоне испариться – только его и видели. Тот еще шустрик.
Но Пашка стоял на своем.
– Ты, Чибис, если не хочешь, то и не лезь. Постоишь внизу на шухере. А я попробую на чердак проникнуть. Не получится, тогда будем придумывать что-то еще. А что ты предлагаешь?
Сане предложить было нечего.
Поднялись они по лестнице «комода» все же вместе. Дверь на чердак держалась, что называется, на соплях: искривленный гвоздь забивали в одно и то же место десятки раз. Пашка быстро справился с таким «замком».
– Ну все, Чибис, дальше я один. Ты на лестнице останься. Если что – кашляй, чихай. Шуми, короче.
Никогда еще Саня так не волновался за Пашку! Ведь забыл же его предупредить, чтобы не высовывался, как голубь, в чердачное окно! А вдруг Канарейка с утра любит позабавиться своей охотой?
Минуты текли томительно. Даже томительнее, чем ночью, когда Саня лежал без сна. Ну почему этот Пашка носа не кажет? Глянул бы за пять минут – и обратно. Так нет, рыскает там по чердаку, пока все углы не облазит!
Наконец чердачная дверь тихонько скрипнула. Весь перепачканный паутиной и сухим голубиным пометом, в нее протискивался Пашка. Глаза у него были такие, будто он побывал не на обычном чердаке, а в подводном царстве.
– Ничего не понимаю! – покрутил он головой. – Ведь мы наблюдали не меньше пяти выстрелов, так? А голубей – ни одного нет! То есть живые есть, конечно, а вот мертвого – ни одного.
– Может, кошки утащили? – предположил Саня.
– Конечно, все может быть. Но вряд ли. – Пашка протянул на ладони горсть перышек. – Вот, взял на всякий случай.
Потом он улыбнулся и сказал:
– Но все-таки есть улов! Это даже лучше, чем мертвых голубей с собой таскать по городу.
Он еще что-то зачерпнул в кармане и протянул Сане. На его ладони лежали сплющенные пульки.
– Малокалиберные, – пояснил Пашка. – Что и требовалось доказать. Они цокали прямо в какую-то железную балку и падали в одно и то же место. Много их там.
– Ну и что от них толку? – не понял Саня.
Они уже спускались по лестнице. Мимо той самой квартиры… Коврик перед ней был чистый, как после уборки. А номер у этой квартирки был самый подходящий – тринадцать.
– Я же говорил про доказательства. Вот они. – Пашка показал кулак, в котором были зажаты пули. Перышки он уже пересыпал в захваченный с собой пакетик. – Специалисты по пулям установят, из какой винтовки они выпущены. Ты что, Чибис, мало детективов читал? А на перышках, я заметил, следы крови есть. Разве мало доказательств?
– Анку будем брать с собой? – услышав про пятна крови, спросил Саня.
– Нет, по-моему, не надо. И правда, мало ли чего… Не обидится! Придумаем что-нибудь про мышей или удавов. Это на нее действует. Скажем, что нервы ее берегли.
Пашка продолжал хитро улыбаться. Поэтому Саня подумал: «Что он еще там нашел?»
И точно!
– А на даче – помнишь, когда мы сарайчик обследовали? – я вот этот пузырек поднял. Мы тогда спешили, я не успел тебе показать, а потом и забыл. Бегали ведь как угорелые. Вот. – Пашка достал из своих бездонных карманов маленький коричневый пузырек. – Знаешь, что это? Химию надо изучать! Красный фосфор. Если его смешать с бертолетовой солью, получается сильная взрывчатка.
В чем в чем, а в химии Пашка был силен. Во-первых, его мама была учительницей химии, и он прекрасно изучил реактивы в ее кабинете. А во-вторых, Пашка считал химию очень полезной наукой. Особенно в той части, которая касалась взрывчатых веществ.
– Так эта смесь и рванула там, в сарайчике? – понял Саня.
– Рванула! Если бы она рванула, от Канарейки одни очки бы остались. Видно, он ее не в сухом, а в сыром виде смешивал, вот она и пыхнула только. Но количество было – будь здоров! Помнишь, сколько дыма повалило? Да и дверь чуть не вышибло.
Саня восхищенно взглянул на друга. Ну и Пашка! Действительно, собрал-таки доказательства всех черных дел Канарейки. Почти всех. В остальном пусть, как Пашка говорит, тот сам раскалывается.
– В цирк? – спросил Саня.
– А куда же? Больше нам его негде караулить. Из квартиры скорей всего не удастся вызвать. Во дворе можем ждать целый день. А в цирке хоть что-то разузнаем.
– А если ничего не выйдет, придется вечером на Пушку идти. Может, он опять там гадать будет, – продолжил Саня Пашкины рассуждения.
– Не хотелось бы. Целый день ждать…
По дороге, увидев магазинчик «Все для домашних животных», Пашка потащил туда Саню.
– А сюда-то зачем? – недовольно упирался Саня.
– Корм! – объяснил Пашка. – Купим горсточку. Чем больше вещественных доказательств, тем лучше.
Такого корма, каким Марксэна кормила голубей, в магазине не оказалось. Но Пашкин взгляд всегда за что-нибудь зацепится!
– Вон ту, серенькую, – попросил он продавщицу, показывая на маленькую игрушечную мышку, которая ничем не отличалась от настоящей.
– Для полноты коллекции, – ухмыльнулся он, засовывая мышку в карман.
Возле служебного входа в цирк стоял белый «Мерседес». На месте номера у него была табличка с надписью «Никулин».
– Это что, номер такой? – удивился Пашка.
– Никулину специально такую табличку подарили, – объяснил Саня. – Он, когда еще живой был, на этом «Мерседесе» ездил, и его ни один милиционер не останавливал. Может, только чтобы автограф попросить.
– А теперь кто же на нем ездит? – заинтересовался Пашка.
– Не знаю, – вздохнул Саня. – Может быть, он теперь мемориальный?
Пашке стало жалко, что Никулин умер. Конечно, вряд ли удалось бы увидеть его в цирке. И все-таки было приятно знать, что на свете живет такой веселый и хороший человек. Не то что какой-нибудь ненормальный мышелов Мифа!
На проходной сидел уже другой охранник – на этот раз не приземистый, а долговязый.
– Вы куда? – грозно спросил он.
– Я вчера заходил, – начал Пашка уверенным тоном, – и ваш напарник сказал, чтобы мы сегодня пришли. Мы к униформисту, к Мефодию. Он наш земляк, а мы приехали на каникулы, хотим представление посмотреть. Может, он билеты достанет.
– Земляк! – буркнул охранник. – Так на рынке все друг друга называют. «Эй, земляк, купи бакинской картошечки!» Вы не из Баку?
