Кристиан Биник - Суперсыщик Освальд и банда пакетоголовых

— Минутку! — удивленно восклицает Тим. — Ты же говорил, что был рад, когда он ушел.

На лице Дэнис появляется странная усмешка.

— Ну… я… э… скажем так, немого лукавил. Эта ваша фрау Питцке — не единственная врунья на свете. Кстати, эта татуировка на руке тоже ненастоящая. Я ее каждое утро наклеиваю…

Ого! Эта длинношерстная такса с каждой минутой нравится мне все больше. Сыщикам, кажется, тоже. Они растроганно смотрят на него.

— А еще какие-нибудь признания будут? — спрашивает Изабель. — Прямо как в ток-шоу!

— Ладно, давайте подумаем, где может торчать Юсуф! — говорит Тим.

— В детских книжках дети, которые заблудились или убежали из дома, часто живут на дереве, в шалаше, — подает голос маленькая Штефани.

Изабель стучит себя по лбу пальцем.

— Мы не в детской книжке!

Ошибаешься, детка! Хе-хе-хе!

— Она права! — кричит Свен, показывая на Штефани. — Юсуф сто пудов окопался в шалаше на дереве, который мы с ним построили перед началом летних каникул. Но это далеко, аж в Герресхаймском лесу. Как нам туда добраться?

— Позвони его отцу, — предлагает Надин. — Он нас заберет отсюда и отвезет к вашему шалашу.

Но Свен против.

— Вы что, с ума сошли? Если мы все расскажем отцу Юсуфа — кто мы будем как не подлые предатели?

— Ерунда! — возражает Маруша. — Ты представляешь, что сейчас творится с его родителями? Да они, наверное, с ума сходят!

Изабель кивает.

— К тому же это было бы в сто раз лучше, если бы Юсуфа «освободил» его отец, а не мы. Согласны? Давайте проголосуем! Кто за то, чтобы позвонить отцу Юсуфа?

Все поднимают лапы. И я в том числе.

Минут через десять рядом с телефонной будкой останавливается машина отца Юсуфа. Хотя у него и огромная машина, всем нам в ней все равно не разместиться. Для Надин и ее подружек места не хватило.

— Может, я как-нибудь втиснусь в серединку? — спрашивает Надин.

— Попробуй!

Через миг она уже сидит у Тима на коленях. И мой хозяин, судя по всему, ничего против не имеет. Дэнис рассказывает отцу Юсуфа о своем предположении — что его сын похитил сам себя.

— Так-так… — бормочет тот и никак не комментирует это сообщение. Впрочем, я прекрасно понимаю его нежелание обсуждать с друзьями Юсуфа свою личную жизнь.

Кстати, у него болтающийся живот, торчащие уши и нос крючком. Странно, что он, мастер пластической хирургии, до сих пор не сделал саму себе парочку операций.

По дороге все молчат. В какой-то момент Надин наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

— Мне очень жаль, чтобы мы похитили тебя, Освальд!

Ладно. Я не злопамятный. Во всяком случае не очень злопамятный. Рррр!

Сейчас налево, — командует Свен, когда мы подъезжаем к Герресхаймской церкви. — И до конца улицы. Потом еще придется пройти пешком.

Через минуту Сента, Леонардо и я выпрыгиваем из машины и первым делом осматриваемся в поисках туалета. Но так как туалетов поблизости не наблюдается, нам приходится довольствоваться ближайшими деревьями. Потом мы бросаемся вдогонку за сыщиками.

Отец Юсуфа мрачно шагает по лесной тропинке, засунув руки в карманы. Похоже, он не в восторге от затеи своего сыночка. Интересно, влетит Юсуфу сразу же после поимки или потом?

Однако когда мы приходим к дереву, на котором и в самом деле сидит Юсуф, его отец молчит, словно язык проглотил. Он смотрит вверх, но не произносит ни слова. От шалаша, который построили Свен с Юсуфом, осталась лишь одна доска. Наш комик, пару неделю назад вдруг превратившийся в трагика, сидит на дереве, свесив ноги, и смотрит в небо. Конечно, он давно нас заметил, но упорно не обращает на нас внимание.

Почему все молчат? По лицу отца Юсуфа видно, что он мучительно ищет слова. Он то и дело открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же опять закрывает его. Хоть бы сыщики пришли ему на помощь. Но все словно в рот воды набрали.

Ну что ж, придется мне опять брать на себя инициативу. Я поднимаю голову и вою — безрезультатно. Юсуф смотрит на меня и говорит грустным голосом:

— Ну что, Толстый?

И тут его отец произносит более чем странные слова:

— Мне так же плохо, как и тебе, Юсуф!

— Да что ты говоришь!

— Как ты мог додуматься до этой глупости? До этого «похищения»!

Юсуф опять смотрит в небо и не отвечает. Снова воцаряется молчание. Ну что, мне еще раз, что ли, завыть? Через какое-то время отец Юсуфа повторяет свой вопрос:

— Как ты мог додуматься до этой глупости?

— Почему глупости? — возражает Юсуф. — Я хотел опустить тебя на полмиллиона, что эта женщина отстала от тебя. Мама говорила, что ей просто нужны твои деньги.

— Так-так… Говорила, значит? — небрежно произносит отец и одновременно сжимает в кулак левую руку, а правой нервно проводит по своим черным кудрям.

— Почему все так гоняются за деньгами, хотя знают, что они приносят несчастье? — спрашивает Юсуф.

— Я тоже хотела бы это понять, — бормочет Надин, наверняка думая при этом о фрау Питцке.

— Ты думаешь слезать оттуда? — говорит отец Юсуфа. — Или ты собираешься сидеть на дереве еще две недели?

— А тебе-то какое дело? Ты ведь все равно сваливаешь в Гамбург.

— Может, и нет.

Юсуф только теперь внимательно смотрит на отца.

— Что ты хочешь сказать?

— То, что мы хоть и не будем жить под одной крышей, но я останусь в Дюссельдорфе. Может, мне удастся найти квартиру где-нибудь поблизости от тебя и твоей мамы. Что ты на это скажешь?

— Хм… Хм… — бормочет Юсуф. Потом, медленно спускается вниз.

Не бойтесь, друзья мои, за этим не последуют душераздирающие сцены с литрами пролитых слез и бесконечными объятиями. Юсуф, не глядя на своего отца, молча шагает мимо по тропинке в направлении машины. Сыщики отправляются вслед за ним и по дороге рассказывают ему историю фрау Питцке. Юсуф даже смеется, когда узнает о моей самой большой куче.

В машине опять наступает долгоиграющая минута молчания. Отец Юсуфа развозит нас по домам. Первым делом мы отвозим Леонардо и Сенту. Тим нажимает на кнопку звонка, дверь открывается, и на пороге появляется фрау Ксандер.

— Я уже думала, с вами что-то случилось! — говорит она, но Тим без лишних слов, просто махнув рукой, опять садится в машину.

Да что и что такого произошло? Просто мы разобрались с бандой пакетоголовых, доказали фрау Питцке, что всякому вранью рано или поздно приходит конец, а заодно благополучно, без крови и слез, раскрыли историю «похищения» Юсуфа.

Но на сегодня это еще не все, друзья мои!

Когда мы с Тимом минут через пятнадцать вылезаем из машины перед нашим домом, у меня отваливается челюсть от удивления — моя будка исчезла! Тест на аллергию… Ясно! Доктор вернулся из отпуска и установил, что мать Тима не переносит мою шерсть. И она тут же нашла для меня новых хозяев. Повесив нос, я плетусь вслед за Тимом к дому. Дверь открывает его мать.

— Ну, входите, бродяги! — говорит она улыбаясь.

Чего?.. Я не ослышался? Тим тоже раскрыл рот от удивления.

— Что — и Освальду можно?..

Мать кивает.

— А вместо него придется выселить из дома кое-что другое.

— Что?

— Новый ковролин. Доктор Ёренсен установил, что у меня аллергия именно на этот ворс. Ну давайте, проходите. Я приготовила кое-что вкусненькое! И для тебя тоже, Освальд.

Мммм!.. Как вкусно пахнет! Но прежде чем приступить к еде, я совершаю акт возмездия. Я иду в самый дальний угол комнаты и… писаю на этот дурацкий ковролин, из-за которого меня на две недели выселили из дома. Потом несусь в столовую.

Ура! Жаркое из утки!

Пока отец Тима нарезает утку (самый большой кусок мне!), мой хозяин кратко излагает историю наших сегодняшних похождений — как я отвел сыщиков к фрау Питцке и что там произошло.

— Я всегда говорила, что у нас замечательная собака! — заявляет мать Тима.

Да, вот такой вот я замечательный пес — единственный и неповторимый. Однако хватит болтать, пора приниматься за утку. Ибо даже моему терпению приходит

КОНЕЦ

Из сказки Братьев Гримм «Белоснежка»:

Хофгартен (Нем.: Hofgarten) — городской сад в итальянском стиле эпохи Ренессанс, расположенный на севере Мюнхена, выходит прямо на площадь Одеон. Место отдыха в центре города с прекрасным видом на Театинеркирхе. Сад был разбит в 1613–1617 годах при Максимилиане I.