— Ну, понял, Даниель? — сказал наконец Мишель. — Отпускай трос, старина! Мартина, придержи рею… да голову береги!
Вскоре оба паруса были убраны; мальчики взяли весла, до тех пор закрепленные ремнями на бортах байдарки. Лодка вновь двинулась вперед, подчиняясь ритму ударов весел.
Мартина, сидящая впереди и закрытая бортами почти по плечи, ничем не могла быть полезной своим спутникам.
Больше часа они шли на веслах; гребля не представляла особых трудностей. После первых усилий, давшихся с некоторым трудом, мальчики нашли приемлемый ритм, позволяющий экономно расходовать силы.
Однако усталость скоро дала о себе знать. К тому же деревянные рукоятки весел натерли ребятам ладони, и на них появились водяные мозоли, которые беспощадно болели.
— Эх, надо было перчатки надеть! — проворчал Даниель.
— Это все «Прометей», — ответил Мишель. — Если бы не он, мы бы сейчас купались себе в какой-нибудь живописной спокойной бухточке!
Они продолжали механически, тяжело дыша, работать веслами.
Мартина вдруг подняла руку, показывая куда-то в сторону далекого берега.
— Послушайте… — Она обернулась к мальчикам. — Вы видите? Что это значит?.. Кажется, море покрывается барашками!
Мишель и Даниель перестали грести, положив весла на борт. Они огляделись вокруг; Мишель побледнел.
— Этого нам еще не хватало! — пробормотал он удрученно.
Да, Мартина не ошиблась. Море покрылось пенными барашками. Белые гребни множились, рябь превращалась в настоящие волны.
Объяснение этому могло быть только одно.
— Мистраль[6],— тихо сказал Даниель — Ох, и хлебнем мы с ним горя…
— Это так серьезно? — спросила Мартина, затаив дыхание.
Мишель решил, что лучше не драматизировать ситуацию.
— Серьезно? Да ну, ерунда… Скорее скучно! Придется идти против ветра… Ничего, поднатужимся!
— Давай-ка грести! — напомнил ему Даниель. — А то нас все сильнее относит…
Они снова взялись за весла и, стиснув зубы, попытались двигаться вперед. Увы, продолжалось это недолго.
— Мы в лучшем случае топчемся на месте!.. — сказал Даниель, повернувшись назад и стараясь, чтобы его слышал только Мишель.
Тот не ответил. Он только что пришел к такому же выводу. Швертов было явно недостаточно, чтобы удерживать лодку в нужном направлении. Управлять ею становилось все труднее. К тому же Мишель ощутил первые признаки судорог в левой ноге, которой удерживал руль в положении, позволяющем кое-как противостоять напору ветра.
Предприняв еще несколько бесплодных попыток направить лодку к дому, мальчик поднял голову и огляделся: нет ли поблизости более солидного судна, которое могло бы взять их на буксир.
Решение Адмиралтейства однако уже принесло свои плоды: эта часть Средиземного моря за несколько дней превратилась в водную пустыню.
Да и мистраль вынудил парусники, которых обычно много было в прибрежной зоне, спешно вернуться в гавань.
Едва справляясь с дыханием, чувствуя, что уставшие мышцы отказываются ему подчиняться, Мишель представил, как было бы приятно прекратить борьбу, отдаться на волю ветра и, подняв паруса, под яростным напором мистраля вновь нестись к островам.
Даниелю, должно быть, пришло в голову нечто подобное; обернувшись к двоюродному брату, он заявил:
— Слушай, своими силами мы никогда не доберемся до Пассвива… Может, сделаем разворот на сто восемьдесят градусов, а, Мишель?
— Разворот? И куда пойдем? На Байи нельзя, на остров Мавров — тоже…
— Остается Пастурэ. Он-то, наверно, не входит в запретную зону?
Мишель повернул голову и посмотрел в сторону островка. Пастурэ казался таким маленьким рядом со своим соседом Байи! И таким далеким!.. И все же идея была очень заманчивой. Под парусами, при полном мистрале, они доберутся туда за каких-нибудь три-четыре часа…
— А если проскочим?. — засомневался Мишель. — Мы же не знаем, сильно ли нас отнесет в сторону…
— Тогда — Корсика! — ответил Даниель.
— О чем вы там сговариваетесь без меня? — поинтересовалась Мартина. — Почему перестали грести? И при чем тут Корсика?
— Даниелю захотелось туда прошвырнуться, посмотреть, что и как, — засмеялся Мишель.
— На Корсику? О, я вас прошу, не надо! Меня от этой байдарки и так уже мутит… Наверно, я теперь до конца жизни не смогу даже близко подойти ни к одной лодке! — взмолилась девочка.
— Однако нам придется сейчас развернуться, Мартина, и идти к острову Пастурэ. Вперед мы не двигаемся, и силы у нас с Даниелем уже на исходе.
Девочка закусила губу и встряхнула головой.
— Это тот крошечный островок?
— Да, последний в цепочке. Но он не такой крошечный, каким кажется.
— Ладно… Поднимаем паруса! А если та шлюпка снова появится, мы попросим взять нас на буксир.
Мишель развернул лодку; вскоре паруса были снова подняты. Байдарка, вибрируя всем корпусом, рванулась вперед. Пальцы Мишеля, одеревеневшие от усталости, едва удерживали трос. Но когда тот был закреплен на колышке, мальчику осталось лишь манипулировать педалями, не давая лодке уйти с выбранного направления.
Откинувшись на спинки сидений, оба мальчика на какой-то момент испытали настоящее блаженство.
— Мы идем со скоростью… по крайней мере двенадцать узлов! — воскликнул Даниель.
— Голубая Лента[7] среди байдарок наша! — завопил Мишель.
Но несмотря на весь этот показной энтузиазм, тревога не отпускала мальчиков. Из пособий, которые в изобилии покупал Мишель, они знали: плыть при сильном попутном ветре — дело далеко не легкое и, главное, совсем не такое уж безопасное.
Нейлоновые ванты, да и сама мачта не были рассчитаны на то, чтобы выдерживать мощь разбушевавшегося мистраля.
Тревожный треск шпангоутов заставил Мишеля принять кардинальное решение.
— Нужно немедленно убрать паруса! — крикнул он. — Дальше пойдем на веслах. Иначе лодка развалится…
Свирепая сила ветра едва позволила ребятам свернуть паруса. Миновало несколько напряженных минут, прежде чем мальчики снова взялись за весла.
Очень скоро оказалось, что, несмотря на ветер в корму, об отдыхе не может быть и речи. Мистраль сносил лодку в открытое море. Чтобы не отклониться от курса и попасть-таки к острову Пастурэ, приходилось постоянно корректировать направление, отчаянно работая левым веслом. Не прошло и получаса, как мальчики ощутили, что левые рука и плечо у них совсем онемели…
Но, как бы там ни было, спустя какое-то время перед ними стали вырисовываться контуры острова.
Теперь, когда ребята были уверены, что путешествие до самой Корсики им не грозит, можно было немного перевести дух.
— Ну что, совсем маленький островок, а, Мартина? Что ты теперь скажешь?! — воскликнул Мишель.
— Для меня он достаточно большой, мерси! — отозвалась девочка.
Остров Пастурэ представлял собой обрывистое плато длиной чуть менее полумили, поросшее густым кустарником и соснами, ветви которых были вытянуты на восток. Как на большинстве островов Средиземного моря, северный берег, к которому подошла байдарка, был довольно мало изрезан.
— С этой стороны нам делать нечего, — заявил Мишель. — Тут мы не защищены от мистраля, и нас может так шарахнуть о скалы, что потом костей не соберешь. Если дела здесь обстоят так же, как на Пассвиве или на острове Мавров, в южном береге, который обращен к открытому морю, должно быть полно бухт. Там мы будем в безопасности.
— Но тогда нам придется обогнуть вон тот мыс на западе… — Даниель с сомнением повернулся к нему. — А ты видишь, какие там волны?
Зрелище действительно впечатляло. Гигантские валы, грохоча, обрушивались на скалы и, рассыпавшись вдребезги, отбегали назад, в бурлящее месиво белой пены.
Лодка мало-помалу приближалась к берегу; до него оставалось уже не более сотни метров.
Вдруг Мартина вскрикнула:
— Смотрите, что это за прямоугольники вдоль всего берега?
Теперь мальчики тоже увидели в темной зелени белые пятна.
— Может, там охотничий заповедник? — предположил Мишель.
— Тогда уж скорее рыбачий… Заинтригованные и в глубине души немного
встревоженные, Даниель и Мишель сделали несколько взмахов веслами, чтобы подойти ближе к берегу.
Мартина первая сумела разобрать надпись на табличках.
— Во-ен-ная тер-ри-то-рия! Вы-са-жи-ваться за-пре-щено!.. Боже мой, какая дурацкая история!.. Столько усилий потратили, чтобы сюда добраться, и вот тебе: запрещено…
Мальчики тоже прочли надписи на табличках.
— Черт возьми! — воскликнул Даниель.
— Ничего, только не дрейфить! — сказал Мишель, стараясь немного смягчить шок, произведенный неожиданным препятствием. — У нас в запасе еще Корсика…
Но уныние успело завладеть всей троицей. А усталость и обманутые надежды пробудили в них чувство протеста.
